Вечная молодость - Хмелевская Иоанна - Страница 23

В среду в послеоперационной палате я лежала одна, потому что вторничный пациент уже выписался. Говорить я могла беспрепятственно и попросила открыть окно, жарко было, как в аду. Я привыкла к прохладе, у меня дома вообще-то холодно. Сперва мне возражали, потом дежурная медсестра поддалась на уговоры. Приоткрыв окно на три сантиметра, она выждала минуту-другую, потом поскорее снова закрыла окно. Это называлось проветриванием. Я капитулировала, так как иных проблем хватало.

Я категорически воспротивилась катетеру в вене. От этой чёртовой иглы рука распухла, что твой кабачок, болела невыносимо, и я взбунтовалась.

— У меня очень много вен, — злым голосом заявила я. — Нравится колоть, Бога ради, колите, но придерживайтесь хоть какого-нибудь разнообразия! А вы каждый раз норовите попасть в тот сгусток крови, который там образуется, чего доброго, рука воспалится… нет уж, спасибо, она мне ещё пригодится. К чёртовой матери все эти ваши изобретения!

Благодаря своему упрямству мне удалось отвертеться от капельницы. Ну ладно, это я, у меня дурной характер, а каково пациентам кротким?..

Потом я разговаривала на эту тему с кардиохирургом, который навещал мою мать. Оказалось, что я совершенно права.

— У нас о таком даже думать не моги, — возмущённо сказал кардиохирург. — Каждый сгусток крови равносилен убийству, тромб отсасывают всякий раз. Но в других больницах, там, конечно, сами понимаете… Это скандальная практика, но уж так повелось…

Понимать-то я понимаю, но согласиться не могу.

Забирали мы из больницы Марию…

Нет, вкратце не получится, придётся опять все сначала. Из каждого события вырастает сто других тем, и приходится раскрывать их все разом.

Я деликатно, но с нажимом умоляла её не ехать. Она устроилась в качестве сопровождающего врача при пилигримах, которые пешком шли в Ченстохову. В Ченстохове находится почитаемая всем католическим миром чудотворная икона Богоматери. Причём Мария едва успела оправиться после болезни, после антибиотиков, которые вообще ослабляют организм; при субъективно плохом самочувствии она собиралась в длительное путешествие, во время которого её ждала каторжная работа! Форменный кретинизм. Я скрывала от Марии свои дурные предчувствия, чтобы не накаркать, другие были менее суеверны и ясно говорили о том, что её ждёт автокатастрофа. Никаких результатов — поехала.

Аварию она устроила рекордную.

Никто не мог вообще понять, как это случилось, подозреваю, что, невзирая на все цветистые слова, медицина тоже мало что знает. Милицейские протоколы цитировать не стану, но выглядело это примерно так.

Мария должна была ехать в Альфонсов. Даю вам слово, такое место существует возле Томашува-Мазовецкого. В машине у неё были три пассажирки, которые отправились на поклонение, но им стало нехорошо. В этом походе принято, что служба здравоохранения подвозит тех, у кого в пути отказали ноги. Именно этих трех она и везла.

В Иновлодзе, рассматривая карту, Мария спросила какого-то человека, правильно ли она едет, тот подтвердил, а она продолжала изучать карту, желая проверить, нет ли поблизости второго Альфонсова. Уже само это предположение кажется мне первым признаком помрачения рассудка: два населённых пункта с таким названием?! Человек подошёл снова справиться, все ли у неё в порядке.

С этого момента события известны только по свидетельским показаниям.

Мария ответила, что все в порядке, просто она проверяет на карте, нет ли тут второго Альфонсова. Потом она сообщила своим спутницам, что чувствует, как у неё падает давление, и поэтому хочет принять лекарство. Она нашла пилюли, пассажирка налила ей чаю из термоса, Мария растворила в чае лекарство и выпила, затем стала заводить мотор. С первой попытки у неё не получилось, только с третьего раза мотор зафыркал.

— Пани доктор, может, лучше обождать? — забеспокоились встревоженные пассажирки.

От Марииной ответной реплики волосы дыбом встают на голове, а именно: надо, мол, ей доверять, коль скоро она врач и знает, что делает. После чего Мария тронулась с места, зигзагами проехала двести метров, при активной помощи пассажирки, сидящей рядом, разминулась со столбом от ворот, зато въехала во двор завода по производству газированной воды и врезалась в стену здания.

С какой скоростью Мария ехала, никто не знает. Судя по состоянию машины, — свыше сорока. Окружающий мир она узрела только после аварии и сотрясения мозга, вызвавшего невероятную подвижность, Мария выскочила из машины, упала на пассажирку, которую выбросило из машины, основательно придавив несчастную женщину и вызвав вопли, смысл которых заключался в пожелании Марии идти куда подальше. Наконец Марию силой забрала «скорая помощь». С пассажирками ничего не случилось, двое отделались всего лишь ссадинами от ремней безопасности, но все были в шоке от страха. А вообще-то во двор заводика въехала самая голосистая машина на свете, поскольку все три паломницы вопили не своими голосами.

После расследования оказалось, что Мария была в невменяемом состоянии. Нет, речь идёт не о потере сознания, что было бы для неё куда лучше, а именно о невменяемости: конечности действовали без участия мозга, правая рука не ведала, что творит левая, Марии просто казалось, что она должна что-то делать — и все. Причиной этого безобразия послужило резкое падение уровня сахара в крови.

Машину забрала милиция и берегла самым похвальным образом.

С моей стороны это происшествие выглядело так: утром зазвонил телефон. Обычно я не снимаю трубку до девяти утра, но тут, после слов своей секретарши, я кинулась к телефону и узнала, что Мария в результате аварии лежит в больнице в Томашуве-Мазовецком и мы можем приехать за ней в пятницу.

Я правильно поняла, что её разрешается забрать, после чего поймала Вальдемара — его я описывала в «Бегах», он работает профессиональным водителем радиофицированного такси… Господи, опять придётся сделать отступление! Ну ладно, лучше уж сразу, не откладывая в долгий ящик…

Во-первых, жена Вальдемара — врач-ветеринар. Был момент, когда мы отчаянно искали ветеринара, не помню, о ком шла речь, о Каро или конях Славека, главное, что дело касалось крупного животного. Смущённый Вальдемар что-то там такое бормотал, мол, его жена занимается мелкими зверюшками, но о чем тут говорить, не в размере же дело! Мы бросились к ней, и оказалось, что она специалист по пчёлам…

Во-вторых, дочь Вальдемара училась во Франции и вышла замуж за французского графа. Состоялась свадьба, Вальдемар привёз фотографии, я посмотрела и презрительно фыркнула. Такая красивая девушка, и надо же выйти замуж за эдакое чучело, недокормыш какой-то, ни пёс, ни выдра, да пусть хоть бы и наследник престола…

После чего молодые приехали в Польшу, меня пригласили в гости, я лично познакомилась с графом — и радикально изменила своё мнение. Какой очаровательный человек! Полный обаяния, интеллигентный, общительный, великолепно держится, с потрясающим чувством юмора, просто чудо! Я бы сама за него замуж вышла! Перестав удивляться вкусам дочки Вальдемара, я стала ей завидовать.

В случае с Марией жена Вальдемара пережила необыкновенные минуты. Она ещё ни о чем не знала, потому что Вальдемара я поймала не сразу, к тому же в городе. Жена Вальдемара сняла трубку, и какой-то сотрудник больницы сообщил ей, что близкий Вальдемару человек попал в катастрофу и лежит в больнице. Она окаменела с трубкой в руках. В Польше как раз в это время гостили её дочка с зятем, они поехали на Мазуры, а машину водит зять… Радость от того, что это Мария, едва её не убила, кроме того, жена Вальдемара долго не могла сообразить, о ком идёт речь, потому что тот, кто с ней разговаривал, явно полагал, что она в курсе всей истории. Позже выяснилось, что это была медсестра, которая хотела убедиться, что мы обязательно приедем.

Разумеется, мы в ту же пятницу поехали. Оказалось, что я правильно поняла, Марию надо было забрать домой. После сотрясения мозга, одно ребро сломано, второе треснутое, а уж лицо… Мне даже жалко стало, что мы никак его не использовали. Я робко предлагала прогуляться через какое-нибудь кладбище, лучше всего вечером, потому что такого упыря со свечкой поискать. Во был бы эффект! До смерти не забудешь! Мария почему-то отказалась. Но дело не в этом.