Ядерный Ангел - Астахов Андрей Львович - Страница 6

– Чипам, – поправил Тога.

– Во-во, чипам. – Физиономия Самохи просветлела. – Так что ступайте сразу к герру Штаубе. Глядишь, заработаете чего-нито. Патронов там, сигарет, марафетику. Тут наш местный учителишка намыливался герру Штаубе угодить, да кишка у него тонка. Только может, что ребятне байки травить.

– Учитель? У вас есть школа?

– Ага. Сам герр Штаубе разрешил открыть школу для детей поселенцев. Оно и понятно – кому нужны неграмотные? Неделю назад нам вернули из Трудовой армии семнадцать человек из последней партии работников – им, мол, дурачье ни к чему. Трудовой Армии нужны образованные.

– А где нам найти этого учителя?

– Лукошку-то? Он на Курфюрстеналее живет, аккурат рядом со своей школой. А сейчас точно у себя в школе, все учит, – Самоха презрительно сплюнул. – Моя воля, я бы всех этих умников… Даром жратву они переводят, гражданин. В армию их всех, и на Тихий океан. Там бы узнали, как пропоротые кишки воняют.

– У вас правильный взгляд на вещи, господин Самоха.

– Рад стараться, гражданин! – Самоха посмотрел на меня с собачьей преданностью в глазах. – Счастливого пути!

– Хорошей службы, Самоха. Возьмите за труды, – я сунул шуцману одну из пачек сигарет, найденных в чемодане Веника.

У Самохи отвисла челюсть. Я по его глазам видел, что он готов целовать мне руки. У Тоги на лице застыла гримаса брезгливости.

Мы прошли мимо шуцманов, таращившихся на нас, как баран на афишу и подошли к воротам. Кто-то невидимый для нас запустил лебедку, ворота загремели и медленно раскрыли створки. За воротами нас встретили еще два шуцмана со злобно лающими овчарками на поводках. У выхода с КПП в город стоял гусеничный бронетранспортер с изображением лисицы на бортах.

– Как тебе все это? – шепнул я Тоге.

– Страшно. Будто кошмар снится.

– Пока нас приняли за своих. Видел, как этот шуцман передо мной бисер рассыпал? Я все-таки гражданин Рейха.

– Слушай, Леха, причем тут Рейх? Двадцать первый век, компьютеры, чипы – и Рейх?

– И война на Тихом океане. Знаешь, куда нас занесло, брат Тога? Это альтернативный мир, в котором Германия выиграла вторую мировую войну. Других объяснений у меня нет.

– Ты серьезно?

– Серьезнее некуда. Ох, и наваляю я Консультанту, если мы отсюда выберемся!

– Куда сейчас?

– Пойдем на рынок. Попробуем разузнать, что тут происходит.

Мы вышли за ограду пропускного пункта и оказались на улице. Вид был вполне послевоенный, я бы сказал, постапокалиптический – часть домов была разрушена полностью, часть уцелела. Нигде ни одного дерева, только битый камень, кирпич, торчащие из развалин ржавые трубы и серый унылый бетон. Сама улица была расчищена от обломков, и по тротуарам ходили люди – худые, изможденные, с голодными горящими глазами, одетые в самые невероятные лохмотья. Я зазевался, глядя по сторонам, и чуть не столкнулся с пожилой женщиной в рваном пыльнике, валенках и в соломенной шляпе на голове: она вела за руку мальчика лет пяти в неуклюжем пальто, явно сшитом из кусков армейской шинели. На ногах у мальчика были огромные мужские сандалии, надетые на обмотки из старого махрового полотенца. У одного из подъездов худая как скелет девочка играла с куклой, у которой вместо головы была прикручена проволокой ржавая консервная банка. Несколько занюханных и явно нетрезвых мужиков, стоявших группкой на углу улицы, проводили нас бессмысленными взглядами. Налетавший порывами ветер обдавал нас ароматами гари, отбросов, дешевой сивухи. Но вот что меня действительно поразило – так это ездившие по улице автомобили. Старые, ветхие, облупленные и проржавевшие, громыхающие и коптящие, но несомненные автомобили второй половины ХХ века. Их было немного, и я заметил, что все они без номеров. Я спросил встречную женщину, где тут рынок – она неопределенно махнула рукой куда-то вперед и тут же отшатнулась от нас, словно боялась, что ее заметят в нашем обществе. От всего, что я видел вокруг себя в этом жутковатом городе, меня захватила такая тоска, что хоть вой.

– Прямо гетто какое-то, – шепнул я Тоге. – Такого я даже в кино не видел.

– У Тарковского в «Сталкере» что-то похожее, – заметил Тога. – Но там кино, а тут…

– Гражданин? – Какой-то суетливый тип с усиками и челкой возник перед нами, как из-под земли. – Большая честь служить уважаемому гражданину. Чем могу?

– Мы ищем рынок, – сказал я: мне очень не понравилась физиономия этого перца. – Хотим поторговать.

– О, рынок прямо перед вами. Дойдете до конца улицы и сразу видите ворота рынка, – тут типус сделал выразительную паузу. – А что гражданин, прошу прощения, ищет купить?

– Еду.

– А что гражданин имеет продать?

– Сигареты. А у тебя есть что-то на продажу?

– Первоклассный товар, гражданин! – Усатый ухватил меня под руку, подмигнул. – Не откажите в любезности, пройдемте со мной!

– Леха, не стоит! – отчетливо сказал Тога, – Вдруг он нас в засаду заманит?

– Заткнись, поселенец! – зашипел усатый. – Я еще не выжил из ума, чтобы причинять вред гражданину Рейха. Напротив, я хочу оказать уважаемому гражданину маленькую – хе-хе! – услугу. А уважаемый гражданин, возможно, окажет огромную услугу мне…

– Черт с тобой, показывай, что за товар, – решился я. – Только учти…

– О, не стоит беспокоиться, гражданин! Вам понравится, обещаю.

Гадая, чем меня собирается удивить усатый, я вошел в подъезд, распугав разгуливавших по площадке крыс, поднялся на третий этаж. Усатый толкнул одну из дверей и впустил меня в квартиру – надо думать, свою. В гостиной на старом, потерявшем от грязи цвет диване, сидела девочка. Вначале в полутьме я принял ее за взрослую девушку, но секундой позже понял, что девчонке не больше двенадцати лет. Малолетняя прелестница была одета во что-то грязно-ало-блестящее, на голове был белокурый парик, лицо было густо накрашено, что делало девочку похожей на большую замурзанную куклу. Встретившись с ней взглядом, я понял, что ребенка накачали какой-то сильной химией.

– Вот, гражданин, – усатый выдал похабный смешок. – Это Роза. Мой цветочек, моя ягодка, милая моя девочка. Душистая, сладкая и ласковая. Она давно мечтает познакомиться с приличным гражданином.

– Ты что? – До меня начало доходить, ради чего меня сюда привели. – Это же ребенок, мать твою! Да я тебя…

– Гражданин, одно слово! – Усатый закрылся ладонями. – Вы окажете мне большую услугу. Роза моя дочь. Если вы… если она понесет от вас, то по закону ваш ребенок будет гражданином Рейха…. Хорошая перспектива для девочки, не так ли?

– Перспектива? – Я медленно вытянул из ножен катану. – Я сейчас тебе ребенка сделаю, гнида. А потом сразу аборт с кесаревым сечением.

– Леха, не надо! – крикнул Тога.

Окрик Тоги меня бы не остановил. Но убить папочку-сутенера я не успел, хотя руки прям чесались. Потому что из соседней комнаты выскочили два амбала, вооруженные обрезами из охотничьих ружей – ясен пень, что они здесь и находились на случай подобных эксцессов. Усатый заскочил за их спины и завопил:

– Вот как? Я его от всей души, а он…

– Заткнись! – Я понял, что бордель-секьюрити стрелять не будут, видимо, за преступление против гражданина Рейха в этой дыре наказывают очень сурово. Так, попугать решили, дешевки, на место поставить. Однако и стоять под дулами двух обрезов мне совсем не улыбалось, тем более что этой бедной девчушке я ничем не мог помочь. – Мы уходим. Уберите пушки.

– А платить кто будет? – возмутился усатый. – Устроили скандал, испугали ребенка…

– На, возьми, падла, – я кинул на пол пачку сигарет. – Однажды я тебя без охраны встречу, обещаю.

Мы выскочили из квартиры, сбежали по лестнице и долго стояли на улице. Я пытался прийти в себя, Тога, по-моему – тоже.

– Нет, Тога, ты скажи мне, что тут творится? – спросил я, когда ко мне вернулась способность говорить. – Мастер говорил, что один портал из четырех ведут прямо в Инферно. Выходит, правду сказал? Что это такое, если не преисподняя?