Убить меня - Хмелевская Иоанна - Страница 8

Как они выглядели? Очень жаль, но точно не может их описать. Ведь издали смотрел, да и стемнело уже. Одежду запомнил, как же! На женщине что-то светлое было, вроде куртка с капюшоном, а водитель из «мерса»… на нем тоже, кажется-, была Куртка, только темная и блестящая, так вся и переливалась в свете фонарей. Ага, как же, был головной убор, кепка с большим козырьком. Он на их головные уборы обратил особое внимание. Почему обратил? Да ведь шел дождь, а они без зонтиков. Вот тот человек и натянул на голову кепку, а она – капюшон куртки.

Какие такие фигуры? А, вы об этом. Да нет, не толстые и не тощие. Роста какого? Непонятного роста, только дама из «вольво» была намного ниже господина из «мерседеса».

Инспектор долго еще уточнял детали, и мальчик ни разу не сбился.

Горячо поблагодарив любезное семейство и в первую очередь смекалистого мальчишку, полицейский удалился.

В расследовании появилась первая зацепка.

Наконец-то я дома! Дорога до Познани и в самом деле оказалась кошмарной, приличным был лишь кусочек автострады, все же остальное – одна сплошная пробка из всевозможных транспортных средств, от конных повозок до грязных тракторов. К счастью, спешить мне было некуда, так что я могла в свое удовольствие тащиться черепахой и скрежетать зубами.

Стоило мне подъехать к дому, как зазвонил мобильник.

Прижав трубку к уху, я через гараж прошла в дом и прямиком направилась в кухню. Чаю хотелось нестерпимо. Попробовала управиться с чайником одной рукой, ничего не вышло, так что пришлось ограничиться пивом. Вытащить банку из холодильника и откупорить ее труда не составило. Ах, хорошо!

И все это время в моем ухе звенел взволнованный голос Мартуси.

– Ты представляешь?! Да, кстати, а как зовут того полицейского голландского? Что-то такое сложное, я не уловила.

– Ты о каком полицейском?

– Я же тебе толкую! Разговаривала с каким-то важным голландским чином. Погоди, он, видно, привык беседовать с иностранцами, сразу представился и по буквам произнес свою фамилию. Слушаешь? У меня получился какой-то Реквееген, в общем, язык сломаешь.

– Обычная голландская фамилия! – фыркнула я. – А зовут как?

– Еще хуже! Юи какой-то.

– Обычное голландское имя! – снова фыркнула я. – Значит, Юи Рейкееваген. Полагаю, нам проще называть его Юрек-Вагон. Идет?

– Идет! – обрадовалась Мартуся. – Очень даже идет.

– А с чего это вдруг ты мне забиваешь голову этим вагоном?

– Ты где? – спохватилась Мартуся.

– Уже дома. Только что ввалилась.

– Ну, значит, можешь со мной разговаривать. Или не можешь? Если что, я подожду…

– Нет, говори, у меня все в порядке, разве что не хватает третьей руки. Насколько я поняла, ты до него дозвонилась?

– Не сразу, но дозвонилась. И представь, он мне все рассказал! Даже не пришлось ничего придумывать, он с ходу похвалил меня за мою… как он выразился? Ага, гражданскую позицию. По-английски звучит очень внушительно. Так что у меня уже есть телефон той родственницы-домработницы. И она вовсе не турчанка!

– Это он доложил?

Ну, знаешь ли, я еще не спятила, чтобы выставлять себя перед иностранцем последней дурой. Конечно, я не стала задавать идиотских вопросов, просто он назвал ее фамилию. По-моему, у турок не в ходу фамилия Гонсовская, как считаешь? Знаю-знаю, сейчас скажешь, что она турчанка, но вышла замуж за Гонсовского. А вот и нет! Ядвига ее зовут! С тебя довольно? Убедительно, ничего не скажешь.

– Слушай, а как, интересно, он тебе продиктовал ее фамилию? Там ведь носовое «о» есть.

– Вот именно! – восторженно выкрикнула Мартуся. – Это просто какой-то потрясающий полицейский! Уж такой дотошный! Полчаса мучился, чтобы объяснить мне, что вот дальше идет буква не простая, а с хвостиком, и хвостик этот смотрит вправо, к тому же похож на запятую. И для ясности приводил мне какое-то французское слово, да я не поняла, ведь французского не знаю.

– Но ты все-таки сообразила?

– Пока с французским сравнивал, чуть голову не сломала, но когда он по-английски объяснил и про хвостик, и про запятую, тут всякий дурак сообразит. Правда, насчет хвостика я задумалась, хвосты ведь разные бывают, так он мне тут же в пример привел поросячий хвостик.

– Вот не ожидала от тебя! – честно призналась я. – Неужели ты знаешь, как по-английски «поросячий хвостик»?

Ничуть не обидевшись, Мартуся с гордостью похвасталась:

– Я по-английски еще и «оглоблю» знаю. Видеть-то не видела, а вот как будет по-английски – знаю. И еще знаю, как будет «паздур».

– Спятить можно! – поразилась я. – Тебя что, обучала английскому какая-то деревенская прабабка из гуцульской деревни?

– Бог с тобой, не было у меня никаких гуцульских прабабок, – возразила Мартуся. – Английский я сама выучила. А кстати, что такое «паздур»?

– Резное украшение на крыше в виде столбика или длинной палки, обычно помещается на пересечении стропил. На конце какая-нибудь фигурка или звездочка… Слушай, мне казалось, ты собиралась говорить со мной на криминальные темы, так что хватит болтать про конскую упряжь и особенности сельской архитектуры.

– А при чем тут конская упряжь?

– Оглобли нужны, когда лошадь запрягают, скажем, в телегу. Это тоже такая длинная палка. Про телегу объяснять не буду, и не проси. Что тебе сказал Юрек-Вагон?

– Значит, так. Эта Гонсовская приехала в Англию на заработки незадолго до того, как Польша присоединилась к ЕС, так что у них оказались ее данные. Она вовсе не из Кракова, а из-под Варшавы, из Ломянок…

– Тоже интересно, как он тебе по буквам эти Ломянки передал, ведь первое «л» твердое, такой буквы тоже нет в других языках.

– Просто сказал, что почему-то оно перечеркнуто наклонной линией, а я сразу и догадалась. Он дал мне ее телефон в Челси. В Ломянках телефона нет.

– И что? Ты звонила?

– Один раз позвонила, но никто не снял там трубку. Тогда я решила позвонить тебе.

– И очень хорошо сделала, хотя нам это ничего не дает. А ей ты позванивай, меня и в самом деле интересует, каким боком вся эта история тебя касается. Впрочем, дай-ка мне ее. номер, я тоже позвоню.

Мартуся продиктовала мне номер телефона Ядвиги Гонсовской, и на том наша беседа завершилась.

Я наконец заварила чай и с неприязнью посмотрела на машину, которую надо было разгрузить. Кого бы позвать на помощь? Лучше всего Витека, мужа моей кузины Малгоси, тем более что я привезла им в подарок обещанный чай.

Выяснилось, что Витек находится на Воле, но немедленно. приедет. К его «немедленно» я отнеслась скептически – в часы пик, да еще с Правобережной Варшавы!

Вообще-то из машины мне ничего срочно не требовалось. Ну, может, второй мобильник, любимый картофельный салат, привезенный из Дании, а главное – нечто невообразимое, выловленное из моря, высушенное на балконе отеля и представляющее собой замысловатый клубок морских водорослей, чрезвычайно декоративно обмотавшийся вокруг коряги. Я всю дорогу прикидывала, на какой стене лучше всего повесить эту прекрасную страхолюдину.

Я как раз приколачивала ее над диваном, когда брякнул гонг у калитки. Наверняка Витек.

– Открыто! – заорала я во все горло, не отрываясь от своего занятия.

Послышались шаги.

– Витек, ваш чай на самом дне багажника, – не оборачиваясь, проинформировала я кузена, прежде чем до меня дошло, что топала не одна пара ног.

Приколотив последний гвоздь, я задом сползла с дивана и обернулась. Двое незнакомых мужчин, на вид не опасных.

– О, Панове, вы к кому?

– К пани Иоанне Хмелевской. И мы услышали нечто вроде разрешения войти.

– Да, я Хмелевская. А в чем дело?

Тут они привычным жестом одновременно извлекли из карманов удостоверения, ну в точности как в американских фильмах.

– Полиция…

Не передать, как я обрадовалась. Полицию, а прежде милицию, я люблю всей душой, общение с ней всегда делало мою жизнь интересней. Так что и этих стражей порядка я встретила приветливо и пригласила их в ту часть дома, которая у меня именуется салоном. Из кухни я прихватила сумочку.