ТТ, или Трудный труп [Покойник в прямом эфире] - Хмелевская Иоанна - Страница 1

Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ

ТТ, ИЛИ ТРУДНЫЙ ТРУП

(Пани Иоанна – 17)

1

Поиски трупа заняли у меня как минимум несколько месяцев.

Нет, я не разрывала курганы и могилы, не лазила по свалкам и старым подвалам, не посещала морги, не прочёсывала заросшие пруды и разные там заброшенные водоёмы. Искала я столь необходимый мне труп в собственном воображении, в рассказах и пересудах знакомых и незнакомых мне людей и, разумеется, в средствах массовой информации, которые с таким наслаждением потчуют нас всевозможными ужасами и просто заваливают всяческими трупами. А мне ни один не подходил, потому как требовался не первый попавшийся, а, так сказать, элитарный. Простые владельцы громадных состояний, мафиози и прочие уголовники меня не устраивали, ибо не укладывались в разработанные мною мотивы, в силу которых данный персонаж и был убит, став трупом.

Именно такого персонажа от меня требовала Марта.

Марта работала на телевидении. Это ей пришло в голову создать некий потрясающий телесериал, и она уговорила меня взяться за столь грязное дело. Взялась я с неохотой, ведь телевидение – область для меня совершенно чуждая. Марта успокоила. Писать будем вместе, все телевизионные реалии она берет на себя, моё дело – детективный сюжет. В совместном сценарии мы намеревались ярко и убедительно вскрыть закулисную сторону кошмарных телевизионных интриг. Марта, будучи режиссёром, сама собиралась снимать и ставить наш сериал, и я всячески поддерживала её в этом стремлении. Ну и нам не хватало трупа. Убить какую-нибудь телезвезду, популярного телеведущего или режиссёра вроде Деленга, Нины Терентьев или Вайды[1] мы не решались, к ним, впрочем, мои мотивы тоже не подходили. А кроме того, красавчик Деленг нам требовался во всех сериях, глупо убивать его в самом начале, попробуй найди второго такого, красивого, молодого и легкомысленного, из-за которого бабы были готовы перегрызть глотки друг дружке. Сейчас я говорю в переносном смысле. А в нашем сериале, кроме закулисных телевизионных интриг, вовсю бурлили страсти, похлеще, чем в венесуэльских мыльных операх. Любовные перипетии тянулись спиралями и серпантинами из серии в серию, с красавцами же и красавицами в Польше напряжёнка, в отличие от Венесуэлы.

Итак, задуман был сериал, которому и в подмётки не годились всевозможные «Рабыни Изауры», «Санты-Барбары» и прочие «Кланы». Первоначально погрязший в социальных вопросах и любовных хитросплетениях, наш сериал медленно, но верно превращался в детектив, вытесняя все прочее на второй план. Несомненно, это происходило по моей вине, поскольку с преступлениями я уже давно сроднилась, а социальная проблематика нашего, телевидения для меня – тёмный лес. Такие метаморфозы Марта всячески поощряла.

Да и то сказать, мы взяли неплохой темп, каждая серия получалась завлекательной, дамско-мужские интриги с ходу заинтриговывали, а служебные, известные Марте и отражённые в сериале, и вовсе захватывали дух. У нас уже довольно ясно вырисовывались мотивы преступления, а трупа все не было.

Труп, ясное дело, Марта требовала от меня, я и не отпиралась, что трупы по моей части: ведь детектив без трупов не бывает. Только вот где же мне взять подходящий?

Об этом я и думала, сидя у себя в кухне и пытаясь одновременно читать корректуру, присматривать за кипящими макаронами и ещё краем уха слушать радио, вдруг ненароком упомянут о каком-нибудь удачном для нас убийстве. И ожидала телефонного звонка из какого-то журнала. Меня попросили авторизовать моё собственное интервью, и я согласилась, ведь из всех авторизаций эта была наименее трудоёмкой и во всех отношениях логичной.

Телефон, спасибо ему, позвонил сразу после того, как я покончила с макаронами.

В трубке я услыхала голос Аниты, моей давней приятельницы, ещё со времён Дании. У неё была служебная командировка, ехала она из Стокгольма в Копенгаген почему-то через Варшаву, ну, так получилось, и очень хотела увидеться со мной. Я тоже обрадовалась возможности встретиться. И хотя мы обе были кошмарно заняты, поднапрягшись, все-таки выкроили время для короткой встречи, в гостинице, где она остановилась. Ко мне она приехать не могла, поскольку ей срочно надо было ещё вымыть голову. Зная Аниту, я не стала возражать, она никогда не доверяла парикмахерам и считала, что ни один из них не способен сделать ей причёску к лицу; такие уж волосы, что с ними может справиться лишь только она, руководствуясь многолетним опытом. Поскольку я сама всю жизнь мучилась с волосами, то прекрасно понимала Аниту и согласилась заехать к ней в «Мариотт».

Значит, договорились о встрече в номере Аниты. Я в ускоренном темпе провернула все запланированные дела и в «Мариотт» явилась точно к назначенному часу.

Ещё по дороге, воспроизводя в памяти процесс мытья головы, накручивания волос на бигуди и сушки мокрой головы феном, пришла к выводу, что Анита оставит двери своего номера для меня незапертыми, ведь не угадаешь, в какой стадии процесса её застанет мой приход: с головой под струёй воды или под завывающей сушкой, когда не услышишь стука или не сможешь оторваться. Поэтому я сразу же настроилась на незапертую дверь, даже не стала стучать, и, разумеется, сделала правильно. Дверь Анитиного номера оказалась открытой.

Я шагнула внутрь, в прихожую. Из ванной не доносилось никаких ожидаемых звуков – не лилась вода, не завывал фен. Полная тишина. Но в конце концов, отель такого класса, как «Мариотт», имеет право быть звуконепроницаемым. Прямо по коридорчику прикрытая дверь в комнату. Толкнув её, я вошла, и…

И мечта моя осуществилась. Проклятый труп во всей красе лежал прямо посерёдке.

Нет, я не наступила на него, даже не споткнулась, а замерла на месте, увидев на полу мужские ноги. Что мужские, это я поняла по размеру ботинок, ведь в наше время брюки ни о чем не говорят.

Постояв, я прошла вперёд, не слишком испугавшись. Почему бы, действительно, и не лежать какому-то мужику на полу в номере Аниты? Может, пьяный, а может, ему просто так нравится. Испугалась, лишь подойдя поближе и увидев голову лежащего.

Точнее, полголовы, переднюю её часть. Ещё точнее – лицо, обращённое ко мне и украшенное на лбу аккуратной дырочкой. На мёртвом лице застыло выражение дикого бешенства, и главным образом именно поэтому я вспомнила, где же видела покойника.

Не сразу вспомнила, добрых минут пять стояла как пень, не сводя глаз с мёртвого лица, словно это было бог весть какое приятное зрелище, и вспоминала. Что-то с памятью моей стало… Наконец, очень неохотно, она заработала.

Ну конечно же, много лет назад я встречала этого человека. В двух местах, не имеющих друг к другу никакого отношения. На бегах и в суде. На ипподроме я на него натыкалась много раз, в суде только однажды. Я тогда ещё очень удивилась, увидев его в зале суда вот с таким точно бешено-яростным выражением на лице. Не знаю, в каком качестве присутствовал он на том процессе, но более идиотского дела и не припомню: бандит судился с психопатом, обе стороны с их защитниками несли полнейшую чушь, а двойное дно находилось наверняка в центре земного шара, до него никто так и не докопался.

С этим человеком я знакома не была, даже ни разу не разговаривала, а вот теперь он лежал посередине номера в отеле «Мариотт»… Господи, но где же Анита?! Только тут я ударилась в панику, представив, что она забилась где-то в угол с топором в руках. Нет, с пушкой. Это больше соответствует её характеру.

Оторвавшись наконец от трупа, я осмотрела весь номер. Аниты не было, а ванная не только оказалась пустой, но и сияла первозданной чистотой. После уборки в неё явно не ступала нога человека. И рук тоже никто там не мыл.

Вернувшись в комнату, я опять обшарила её всю, заглянув в шкафы и даже под кровать. Никого, только проклятый труп посерёдке.

Я немного успокоилась. Что бы здесь ни произошло, с Анитой ничего не случилось, а жертвой преступления на полу заниматься не буду, нет у меня времени. И желания. Ну, извещу я полицию о своей страшной находке – и застряну тут неизвестно на сколько, и что тогда? Не встречусь с людьми, с которыми заранее договорилась, не успею в банк до его закрытия, не закончу обещанную на завтра статью, не увижусь с Анитой… Езус-Мария, куда же она подевалась?! Не похитили же её, в самом деле?