Формула одиночества - Мельникова Ирина Александровна - Страница 43

– Определенно! – эхом отозвалась она. – Мне страшно подумать, что случилось бы, если бы ты не поехал с нами. Жаль, что ты не смог спасти Жору с Галиной и бедного банкира.

– Тогда это было невозможно! – жестко сказал он. – Я ничего не мог поделать. Просто вы все погибли бы, а я сошел бы с ума от горя... – Арсен теснее прижал ее к себе. – Но хочу тебя порадовать: Костик не погиб. Упал в кусты и отделался только сильными ушибами. И даже почти самостоятельно выбрался на дорогу. Я оставил ему одеяла, поесть, что было, и фляжку с чачей. Мой трофей, так сказать. Перехода по горам он бы точно не осилил. Сердце у него и вправду барахлит.

– Боже! – Марина прижала ладони к щекам. – Сабрина знает?

– Знает, только ей пока не до восторгов. Лавр извлек пулю у нее из ноги. Так что сейчас ей хреновато. Лавр возится с ней, водой поит, компрессы ставит...

– А как мы сюда добрались? Я ведь ничего не помню... – тихо спросила она.

Арсен нахмурился:

– К счастью, мне удалось связаться с Лавром по телефону. У него тоже спутниковый... Вскоре он приехал за нами на своей «Газели». До его логова всего-то километров десять-двенадцать. Но он добирался часа полтора. Дороги в горах, сама понимаешь, увы и ах! – Он виновато улыбнулся. – Прости, я все объясню тебе позже. Сейчас не то настроение. Одно скажу: Лавр дает нам свою машину. Утром отправим вас в Гагры, а мне с Игорем нужно в Сухум. Надо сдать Гиви в органы, да еще кое-какие делишки наметились...

– Какие делишки? – изумилась Марина. – Игоря сильно избили. Ему нужно срочно обследоваться!

– Он и слышать об этом не хочет. – Арсен почесал в затылке. – Знаешь, по словам Гиви, кроме его диверсионной группы, на территорию Абхазии заброшены по крайней мере еще две. Об их задачах и маршрутах движения он ничего не знает, но сказал, что в скором времени ожидается высадка десанта в районе южной границы. Понимаешь, это может быть дезинформацией. Саакашвили большой любитель поиграть мускулами. Но чем черт не шутит, пока бог спит?

– Опять война? – спросила она тихо, едва сдержав всхлип. – Тебе не надоело?

– Войны не будет, – сказал он твердо. – Но для того чтобы ее не было, нужно кое-что предпринять. И нам с Игорем в том числе. Это необходимо! Впрочем, это не женское дело!

– Как ты заговорил! – воскликнула Марина. – Не женское дело! Если хочешь знать, я тоже стрелять умею.

– Ага, глазками! – рассмеялся Арсен.

Марина сердито блеснула глазами и попыталась оттолкнуть его. Она даже открыла рот, чтобы дать ему достойный отпор, но Арсен закрыл его губами. И принялся целовать ее, а его руки ловко скользнули под тельняшку. Марина вздрогнула. Она поняла, что ее раздражение связано как раз с разочарованием. Арсен, как ей показалось, разговаривал с ней не только покровительственным тоном. На этот раз он вел себя слишком спокойно, словно она перестала его интересовать...

Но эти поцелуи доказали обратное. Его губы и руки были слишком горячими, а пальцы подрагивали, когда добрались до ее груди. Марина обняла его за шею и, потянув за собой, легла на спину.

– Мариша, – простонал он, – сними эту чертову тельняшку, иначе я порву ее в клочья!

Она засмеялась и повиновалась. Его ладони скользнули под ее спину, Арсен легко приподнял Марину и посадил к себе на колени. Но прежде чем снова прижаться к ее губам, он умоляюще прошептал:

– Ну, пожалуйста, перестань со мной бороться, хотя бы на полчаса. И не вздумай после сказать, что я взял тебя силком.

Он снова поцеловал ее, но этот поцелуй в корне отличался от прежних. Кажется, наступил предел его терпению, а Марину тоже трясло от возбуждения и предчувствия чего-то необыкновенного, никогда не изведанного. И она не ошиблась, потому что он оказался единственным в ее жизни мужчиной, который сумел подобрать ключик к ее, как выяснилось, дикой и страстной натуре. Впервые она не стеснялась проявления чувств, не смущалась и не комплексовала. Он умело сыграл на тайных струнах ее души, вызвав взрыв необузданной и обычно скрываемой страсти.

– Арсен, – стонала она, задыхаясь и впиваясь пальцами в его спину. – Арсен... – И закричала, ощутив вдруг небывалый восторг и счастье оттого, что испытала эти чувства именно с ним.

– Тише, тише, – прошептал он и снова закрыл ее рот поцелуем. А когда оторвался, ласково провел рукой по ее влажному телу. – И не вздумай сказать, что я этого не хотел.

– Теперь не скажу, – засмеялась она и поцеловала его в плечо. – Ты постарался на славу!

– Я рад, что тебе понравилось. – Он откинулся на спину и привлек ее к себе. – Почему ты сопротивлялась? Ведь я чувствовал, что ты любишь меня...

– Любишь? – Она резко села и потянулась к тельняшке. – Не бросайся словами. Нельзя полюбить человека так быстро...

– Быстро? – Он вырвал из ее рук тельняшку и, скомкав, закинул в глубь сеновала. – Я ведь полюбил... Хочешь верь, хочешь не верь, но с первого взгляда. И я точно знаю, ты тоже любишь меня, правда, сама этого не понимаешь, или просто-напросто врешь. Только не знаю, зачем это надо? Мы ведь взрослые люди. И, кстати, свободные, если ты меня опять же не обманула.

– Я никогда не обманываю, – сказала она сердито. – Я просто не думаю, что люблю тебя.

– Не думаешь? – поразился Арсен.

– Я знаю , что люблю тебя! – засмеялась она и легла на спину, закинув руки за голову. – А еще я знаю, что поступаю как распоследняя дура, но ничего не могу с собой поделать.

– Послушай совет старого хулигана: ничего не нужно делать! И сомневаться тоже не надо! Правда, жить с тобой будет сложно, но и без тебя – невозможно! – Арсен склонился над Мариной и ласково провел ладонью по ее щеке. – Не хотел говорить, но я вспомнил, где видел тебя.

– Видел? – изумилась она. – Этого не может быть. Я в любом случае запомнила бы тебя...

– Это еще раз подтверждает, насколько я неотразим! – Арсен усмехнулся. – Но здесь другое! – Он потянулся к куртке, достал пачку сигарет и с досадой отбросил ее. – Черт! Курить нельзя! Лавр сказал, что порвет меня, как портянку, если я закурю на сеновале.

– Прости, а кто он, этот Лавр? И как мы здесь оказались?

– Ты мастерски уводишь меня от основной темы.

Арсен внимательно посмотрел на нее. Марина уже различала его черты, значит, наступил рассвет, и они скоро расстанутся...

Она судорожно перевела дыхание. Неужели навсегда?

Но Арсен, словно не заметив ее волнения, продолжал как ни в чем не бывало:

– Лавр, другими словами отец Лаврентий, до войны был батюшкой в одном небольшом храме под Гудаутой. А когда начался конфликт с грузинами, церковь сгорела при обстреле, и он, как был в рясе, отправился на фронт. Он благословлял бойцов перед боем, отпевал православных погибших, а когда мы попали в задницу под Шромами – это село такое в шести километрах от Сухума, Лавр вытащил меня, раненого, из-под обстрела.

– Ты был ранен? Серьезно?

– Да не так, чтобы очень, но двигаться не мог. Причем этой сволочи, Лавру, строго-настрого приказали остаться на базе, но он спрятался в бэтээре и, когда мы попали в засаду, пошел в бой наравне со всеми. Представляешь себе картину? Подол рясы он заткнул за ремень, сам – в берцах и в каске, а на груди поверх «лифчика» – большущий крест, и борода развевается. Парень он здоровый, Игорю в росте не уступает, так что при пеших переходах по горам таскал на себе крупнокалиберный пулемет да пару-тройку цинков к нему.

– Ты говоришь, вы попали в засаду? Жутко было?

– На войне всегда жутко, Мариша! Но иногда идея сильнее страха смерти. Это не красивые слова. Я в этом убедился в Абхазии, когда видел молодых ребят, которые осознанно пошли на смерть при штурме Сухума. Они знали, что мало кто выживет в этой мясорубке, но вызвались первыми идти в атаку. Как говорится, взяли огонь на себя. А что касается Шром, то грузины подловили нас тогда в узком ущелье. Любая точка на дороге была пристреляна идеально и высчитана до сантиметра. Поэтому, понимаешь, что там приключилось? Трижды кромешный ад! Среди нас были хлопцы, которые прошли Афган, Приднестровье и Осетию, но такой трепки нам встречать не доводилось. Почти мгновенно подбили четыре абхазских бэтээра из пяти, а потом по дороге стали работать две многостволки «Град», минометы и танковые орудия. И жить стало совсем хреново. Снайперов у грузин было как грязи. Я сидел за колесом грузовика с боеприпасами и гадал, что быстрее случится: взлечу ли я на небо вместе с машиной или с пулей в черепке. Пули свистели в сантиметре от виска, голову шибко не высунешь, вот я и считал, сколько магазинов выпустил в меня снайпер. «ВСВД» – снайперская винтовка, десять патронов на магазин. Так вот, за четверть часа грузинский снайпер, который следил за мной лично, расходовал восемь штук, затем – перекур, и снова восемь-десять...