Твари Господни - Мах Макс - Страница 69

"Что же, на самом деле, тогда произошло?" – а вот этого, судя по всему, не знал никто.

– Я не знаю, чьей он был личиной, – отмахнулся Наблюдатель. – Но Первых знали все, они этого ведь никогда не скрывали, а Иакова при жизни Великим магом никто не считал.

"И очень напрасно… Но почему он это скрывал?"

Разговор быстро стал общим и от обсуждения личности старика Иакова быстро перешел к ностальгическим воспоминаниям – то ли личным, то ли почерпнутым из вторых рук – о прежних временах и давних уже событиях. А вот недавние боестолкновения во Франкфурте и Мюнхене никто, как ни странно, не вспоминал. Впрочем, возможно, об этом успели поговорить до прихода Германа?

Кайданов попробовал кофе. Он оказался выше всех похвал, хотя сказать наверняка был ли он лучше, или хуже, того, что варил когда-то Гург, было невозможно. Прошло слишком много времени, чтобы их сравнивать. Точно так же дела обстояли и с коньяком. Напиток был великолепен и его "французское" происхождение не вызывало сомнений. Но был ли это то же самый коньяк или какой-то другой, Кайданов не знал. Впрочем, он и не стал забивать себе голову всей этой ерундой. Просто сидел, почти не вмешиваясь в общий разговор, пил кофе – первую чашечку, а потом и вторую, и третью – цедил помаленьку чудный коньяк Георга, курил и наслаждался совершенно невероятным для него, здесь и сейчас, покоем. Странное ощущение, прямо сказать необычное для Кайданова, но от того еще более "сильное" и, надо сказать, вполне им оцененное. Герману было хорошо и не хотелось никуда уходить, и возвращаться "к себе", озабоченному судьбой Лисы, полному страхов за Рэйчел, и вообще потерявшему вдруг все внутренние "ребра жесткости", никак не хотелось. Однако в тот момент, когда эта мысль или, вернее, это ощущение у него возникло, волшебство исчезло, и к Кайданову "вернулось сознание".

Увы, время бежит не только в реальном мире, в Городе оно тоже стремительно исчезает в бездонном колодце прошлого. Кайданов посмотрел на пустые чашечки из под кофе и коньячные бокалы, выстроившиеся перед ним на столешнице, бросил взгляд на заметно поредевшую публику в зале кофейни и решил, что пора возвращаться. Однако, вместе с реалиями обыденной жизни к нему вернулось так и не разрешенное визитом в Город беспокойство, и перед тем, как покинуть гостеприимного Георга, он решил сделать еще одну – пусть и безнадежную – попытку прояснить ситуацию.

– Я разыскиваю одну сагу,[53] – сказал он вставая. – Может быть, кто-то из присутствующих сможет мне помочь?

– Назовите имя, сударь, – предложил из-за стойки Георг. – Возможно, эта дама успела уже здесь побывать…

– Ее зовут донья Рапоза Пратеада, – сказал Кайданов, чувствуя непривычную неловкость. – Она из старожилов, так что, возможно…

– Нет, – покачал головой Георг. – Такой саги здесь не было.

– Как вы сказали вас зовут? – неожиданно подал голос сидевший с Наблюдателем "тайный советник".

– Чел, – представился Кайданов, подходя к их столику. Он уже заметил, как блеснули неожиданным интересом обращенные к нему глаза Наблюдателя.

"Они что-то знают".

– Я Виктор, – сказал незнакомец и обозначил сдержанный поклон. – А это господин Наблюдатель, – он чуть повел рукой в сторону своего компаньона. – Присаживайтесь, Чел, поговорим.

– Спасибо, – кивнул Кайданов, садясь на свободный табурет. Было очевидно, что поговорить его позвали не просто так.

– Вы давно в Городе? – спросил Виктор.

– Это имеет значение?

– Возможно.

Что-то в интонации Виктора или в том, как он смотрел сейчас на Кайданова, заставляло думать, что вопрос задан не из пустого любопытства. А Герман обратил еще внимание и на то, что Виктор говорил сейчас очень тихо, так, чтобы никто посторонний их не услышал, но при этом совершенно игнорировал факт присутствия за столом по-прежнему молчавшего Наблюдателя, про которого было известно только то, что он всегда знает чуть больше других. И Кайданов решился второй раз за вечер – и на этот раз совершенно осмысленно – нарушить незыблемые правила конспирации. Однако Виктор его опередил.

– Я сильно ошибусь, если предположу, что вы появляетесь в Городе лет двадцать пять? – спросил он все тем же чуть суховатым голосом чиновника.

– Откуда вам это известно? – Кайданов был потрясен точностью диагноза, но вида не подал.

– А мне и неизвестно. Просто подумалось, а вдруг?

– Вдруг что? – Кайданов достал из воздуха сигарету, чтобы получить возможность делать обоснованные паузы в разговоре, который неожиданно приобрел очень интересный характер.

– Вдруг мы были знакомы в другой жизни, – по губам Виктора пробежала тень улыбки, но и только.

– В другой жизни, – повторил за ним Кайданов и затянулся.

"Кто?" – сомневаться, что перед ним кто-то из тех, кого он когда-то знал под другой личиной не приходилось. Это был не новичок. Неофиты так себя не ведут и так не говорят. Вопрос лишь в том, кто это и насколько хорошо они знакомы?

– И какое же имя приходит вам в голову в связи с этой фантазией? – спросил он вслух.

– Что-то связанное с электричеством, – уже откровенно усмехнулся Виктор.

"Он знает, что я Фарадей. Но откуда?"

– Вы знаете Рапозу?

– Знал.

Что должно было означать прошедшее время?

– По некоторым данным, – неожиданно заговорил Наблюдатель. – Донья Рапоза сюда больше не придет.

– Она…?! – сдержать эмоции оказалось практически невозможно.

– Не знаю, – покачал головой Наблюдатель. – Не исключено, но достоверных известий о ее смерти нет.

– Однако сюда Рапоза больше не придет, – твердо сказал Виктор, подчеркнув интонацией ее псевдоним. – Никогда.

И в этот момент Кайданов, который совсем уже собрался задать несколько совершенно необходимых в данной ситуации вопросов, почувствовал за спиной движение, очень своеобразно отразившееся в глазах обоих его собеседников, и оглянулся. В кофейню Гурга вошла женщина невероятной красоты, но дело даже не в том, какое у нее было лицо или фигура. Казалось, сюда, в сумрак иллюзорной кофейни, пришла эльфийская принцесса из еще более иллюзорного мира американского кино. Высокая, стройная, золотоволосая и голубоглазая стрига была затянута в черную кожу, из под которой виднелись лишь спускавшиеся до великолепных бедер воительницы длинные полы серебристой кольчуги. Из-за ее левого плеча выступала украшенная драгоценными камнями рукоять меча, а над коленом охватывающими ногу кожаными расшитыми серебром ремешками были закреплены ножны, в которых покоился кинжал.

"Н-да…"

– Простите, Чел, – сказал за его спиной Виктор. – Но этой даме я отказать в разговоре не могу. Здравствуй, Дженевра! Я рад тебя видеть.

– Я на месте, – сказала женщина, коротко поклонившись. – И я одна. Я и еще трое.

"О чем она? – Удивился Кайданов, услышав резкий с каким-то гортанным клекотом голос женщины. – Если она одна, то при чем здесь трое?"

– Время? – между тем, совершенно не удивившись ее словам, спросил Виктор.

– Думаю, сейчас уже около девяти.

– Девять, – задумчиво повторил Виктор. – Гектор не успеет, и Марий тоже. Возможно, Персиваль… Он очень старается, знаешь ли… Впрочем, неважно. Жди до полуночи, – сказал он снова изменившимся голосом. – Если никто больше не придет, ставьте круг. Ты понимаешь, о чем я говорю?

"Они обсуждают что-то очень важное при свидетелях, но их это, кажется, совершенно не волнует".

– Да г…, – коротко кивнула Дженевра.

"Что она хотела сказать, но не произнесла вслух? Имя или…?"

То, что такая женщина могла бы назвать Виктора господином, причем в истинном смысле этого слова, в голове Кайданова совершенно не укладывалось, но, кажется, он стал свидетелем чего-то из ряда вон выходящего.

– Без шума уже не получится, – продолжил Виктор, получив утвердительный ответ. – Но нам теперь не до жиру, не так ли? Вернее, не до жиру мне. Сама понимаешь.

– Понимаю.

– Но если вы все сделаете правильно, я успею вмешаться.