Твари Господни - Мах Макс - Страница 103

– Тогда откуда же взялся Город? – Наблюдатель не был удивлен, он был потрясен.

– Город возник позже, – объяснил Виктор. – Об этом он, к сожалению, тоже почти ничего не написал. Но суть событий понятна. Пришли маги, их было мало, потом больше. Возник Город, позже появились Замки.

– Замки? – Лиса обратила внимание на множественное число. Впрочем, судя по реакции остальных участников "собрания", не она одна.

– Замки, – подтвердил Виктор. – Я помню, из Города виден только один. Но с башен моего замка видны еще два. Впрочем, вероятно, их много больше. Когда я добрался до второго, то увидел еще один, которого не мог видеть прежде…

– Кто были эти маги? – требовательно спросил Наблюдатель. – Когда? Он написал про них что-нибудь существенное?

– Когда, не понятно, – покачал головой Виктор. – Это странно, но они его практически не заинтересовали, хотя он с ними, по-видимому, общался. Слишком разные. Я думаю, в этом дело. Он был уже скорее бог, чем человек, а они… Мне кажется, они напоминали нас… Случайные получатели благодати… И когда не ясно. Возможно, наше раннее средневековье. Пятый век, шестой… А кто они были… Люди и, судя по их зданиям, жившие уже в позднем средневековье, но это были не наши люди, хотя и похожи на нас.

– Что значит, не наши? – спросил Кайданов.

– Ну если у нас, допустим, пятый век, а у них пятнадцатый…

– Твою мать, – сказал Наблюдатель. – Другая планета? Иная реальность?

– Не знаю, – покачал головой Виктор. – Но долго они не продержались. В конце концов, Город опустел, опустели и замки. И тот маг снова остался один. Последняя запись невразумительна. То ли он умер, то ли ушел и не вернулся. Но куда ушел, если, конечно, ушел, я не знаю.

– Но книга осталась, – напомнила Лиса.

– Да, – согласился Виктор. – Книга дорогого стоила. Она сократила мне дорогу к изучению очень многих вещей.

– Например? – Лиса вдруг вспомнила, одну из реплик Виктора, брошенную им, когда они в первый раз встретились в Берлине. – Он мог создавать…?

Но вот произнести вслух это последнее слово оказалось почти невозможно. Впрочем, Виктор ее понял и так.

– Да, – сказал он. – И тогда я создал…

– Меня, – сказала Дженевра.

– Да, ты была первой, – кивнул Виктор с таким выражением, как если бы соглашался, что это он помыл посуду или приготовил обед.

"Бог? Он бог?!"

– Потом был Марий…

– Тело, – неожиданно сообразила Лиса. – Ты создал тела, образы… А души? Души ты тоже…?

– Умница! – Грустно усмехнулся Виктор. – Ты все-таки очень умная, Лиса. Что есть, то есть. Не отнимешь. В самую точку попала! Иногда удавалось создать личность, иногда – нет. Слуги, работники… Почти люди, но… А вот соратников, настоящих людей, если вы понимаете, о чем я говорю, создать удавалось крайне редко. И каждый раз ощущение было такое, что и не я вовсе их создаю, и даже не создаю, на самом-то деле, а только… Как сказать? Оживляю? Возвращаю? Воплощаю? Не знаю. Но подсказка была, и грех было ею не воспользоваться. Не задуматься о том, что это может означать. И их характеры, и… Лиса ты слышала, как колдовала Дженевра?

– Да, – сказала она. – Слова…

– Поняла?

– Нет, но…

– Знакомая речь, хоть и чужая, – кивнул Виктор.

– Да, – призналась Лиса и вдруг спросила. – Кто такая Чед?

– Чед? – Переспросил Персиваль. – Чед гха шаяад?

– Безумная? – откуда это взялось Лиса не знала. Просто вдруг возникло и сорвалось с языка.

– По значению верно, – согласился Персиваль. – По смыслу нет. Но я не знаю, как сказать.

– Бесстрашная, – тихо сказала Дженевра. – Так и было.

– Что?! – Не выдержала Лиса. – Что было? Что?!

5

Кайданов даже вздрогнул. До сих пор Лиса-Дебора говорила спокойно, пожалуй, даже равнодушно. А тут, как взорвалась. Но и ему, если честно, было сейчас так не хорошо, что вздругнуть-то он вздрогнул, но на Лису даже внимания не обратил. Смотрел на Виктора и Дженевру, переводя взгляд с одного на другую и обратно, ждал продолжения и пытался понять, о чем они говорят, и почему так болит сердце?

– Ты спросила о первом доказательстве Баха, – сказал Виктор, как-то странно глядя при этом на Лису.

"О чем он, ради всех святых?" – удивился Кайданов, возвращаясь к действительности. Рассказ Виктора и этих Первых расстроил его не на шутку, заставив снова пережить самые тяжелые минуты своей жизни, но продолжение разговора отдавало полным сумасшествием, бредом, ужасом, дурным сном.

– Мне казалось, что старик Иаков верит в бога, – Лиса тоже выглядела расстроенной, едва ли не разбитой, и это было странно, даже пугающе, после холодного равнодушия Деборы, к которому Герман не то, что бы успел уже привыкнуть, но как-то притерпелся.

– А мне не нужны доказательства, – покачал головой Виктор. – Credo quia absurdum.[87] Я верю, потому что верю. Но если тебе, Лиса, нужно что-то большее, чем ощущение правильности веры в отсутствии доказательств и обрядовости… – он смотрел на нее, но у Германа было такое ощущение, что говорит Виктор и с ним тоже, а, может быть, как раз именно с ним, или только с ним. – Впрочем, если хочешь… Все, что нужно, ты, скорее всего, можешь найти в самой себе. Прислушайся, и услышишь. Когда становишься богом, Его присутствие ощущается, как… Не знаю, как это объяснить. Он здесь, хотя физически… Впрочем, а должен ли Он иметь физическое воплощение? Но Он есть, ты просто еще не успела…

"Что за бред! Они что, всерьез? – Менее всего Кайданов был готов сейчас к богословскому спору. – Богоискатели, хреновы!"

– А как же быть с первым доказательством?

– А если случай? – усмехнулся Виктор, и вот эта усмешка, вернее, не сама она, а то, какое чувство почудилось за ней Кайданову, оказалась последней каплей. Что-то сдвинулось в голове, и он вдруг почувствовал настоятельную потребность узнать правду, от которой только что готов был бежать сломя голову, как последний трус. Но Уриель не был трусом. Его можно было счесть подонком или сумасшедшим, но вот бояться он не умел.

"Или все-таки умел? Страх ведь разный бывает…"

– А что на самом деле? – спросил он вслух.

– На самом деле… – Повторил за ним Виктор, но к Герману так и не обернулся, по-прежнему глядел на Лису и с ней одной как будто только и вел разговор, совершенно позабыв о присутствующих в кофейне Гурга Наблюдателе и Монголе, и о них с Рэйчел, и о Дженевре с Персивалем. – На самом деле…

Виктор явно колебался.

– Что ж, – сказал он после долгой паузы и вдруг повернулся к Кайданову. – Жизнь, Герман, сложная штука. – Судя по всему, Виктор уже взял себя в руки и говорил теперь в обычной своей ироничной манере. – Это трюизм,[88] разумеется, но, ты уж извини за то, что напоминаю о банальных истинах. За каждым простым вопросом прячется другой, такой, на который двумя словами не ответишь. Ты действительно хочешь знать?

– Хочу, – кивнул Кайданов.

"Я хочу?!"

– А если ответ тебе не понравится?

– Значит, так тому и быть, – ответила за Кайданова Лиса. – Если знаешь, скажи. А если не хочешь, то тебе не следовало и начинать.

– Персиваль, – вместо ответа Виктор повернулся к своему лейтенанту. – Ты… ты останешься на хозяйстве вместе с Георгом.

Показалось ему, или Виктор действительно на ходу изменил намерение и сказал Персивалю совсем не то, что предполагал сказать первоначально? Разумеется, Кайданов уже знал, что "читать" Виктора, если тот этого не хочет, не может никто. Ни он, ни Рэйчел… Разве что, Лиса… Впрочем, сейчас он почему-то был уверен, что все понял правильно. Виктор хотел попросить Персиваля о чем-то таком, что тому делать было неприятно, трудно, или не с руки, но в последний момент перерешил. Другой вопрос, зачем же начинал, если заранее знал, что делать этого не надо?

"Забыл? Растерялся? Думает о другом?"