Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Третья молодость - Хмелевская Иоанна - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Как правило, в серьёзных состязаниях одна из лошадей конюшни идёт за лидера для второй. Ведёт, мучается, выдыхается и отстаёт. Как правило, лидер бывает послабее, и никто на него не ставит. Но случается и так: прекрасная форма даёт лошади возможность дотянуть до финиша. Тогда побеждает конюшня и, как правило, выигрыш бывает очень большой.

Подробнее объяснять нет смысла. Баська принципиально ставила на конюшни. Я — тоже, но с несколько меньшим упорством. Она в тот раз поставила на четыре конюшни, а я поставила одну четвёртую на её порядки. То есть по пять злотых. Вручив ей две десятки, я задумалась — не сыграть ли посерьёзнее?

Из всех номеров у меня упорно выходили два: двойка и девятка. Я решилась было на них поставить, как вдруг вспомнила — это конюшня, а конюшню я уже играю с Баськой по пять злотых. Значит, надо что-то другое к этой двойке…

Выбирала я неуверенно. Пожалуй, стоит разыграть девятку, два — девять! Нет, опять конюшня… Начала подбирать к девятке — получалась двойка, снова то же самое: конюшня, а я ведь играю её с Баськой… Чистое умопомрачение!

В результате, старательно отмахиваясь от порядка два — девять, который упорно мне набивался, я здорово прошляпила. Пришли, конечно же, два — девять, и за двадцать злотых выплатили тысячу семьсот двадцать. И на кой черт мне надо было помнить, что конюшню я играю с Баськой? Хоть бы склероз меня тогда долбанул!..

Насчёт флага. Напоминаю, «Проклятое наследство» следует держать под рукой открытым на соответствующей странице. Значит, Тереса и Тадеуш прислали мне заказ из Канады. Нарисовать флаг я нарисовала, и он у них был-таки вышит, получилось, говорят, очень хорошо. Перипетии с флагом описала я честно и добросовестно, хотя и понимаю, что поверить этому очень трудно. И туалетную бумагу я тогда отыскала в каком-то магазине — розовую и по фактуре весьма отличающуюся от наждачной. Сама до такой роскоши не додумалась бы, даже моей фантазии не хватило бы. Сдаётся, то были времена Гомулки.

* * *

Нечто «маленькое с дном» было мне необходимо для написания романа. Могу рассказать, хотя вся история плохо свидетельствует о моих провидческих способностях.

Так вот: пришла я к выводу, что в научно-фантастической литературе существует лакуна. Все описывают другой мир, непохожий на современный, то прекрасный, то ужасный, но всегда уже стабильный, и никто не занимается переломным моментом. Никто не пишет, как изменялся мир, разве что намекнут, опуская детали. Я решила такое упущение восполнить.

Всемирный конфликт обостряется, третья мировая война вот-вот разразится. Обе стороны уже тянутся к красной кнопке, население земного шара перемещается из края в край согласно своим убеждениям. Многие бегут от нас, но многие приезжают к нам и остаются жить. Наступает полное смешение народностей, а идеологическая граница, черт знает почему, проходит по польским Западным землям. За границей безумствует капитализм, здесь социализм расцветает розовым цветом, а конфликт нарастает. Всем ясно: дойдёт до войны, не выживет никто, даже тараканы и те передохнут.

У нас работает группа учёных. Молодых, полных энтузиазма. Они как раз открыли неизвестный вид космического излучения, который способен изменить строение атома. Благодаря этому твёрдые и жидкие неорганические тела можно произвольно превратить в совершенно иные, естественно, тоже неорганические. В проблемы живого белка я углубляться не собиралась.

Группа молодых учёных, ориентируясь в общемировой ситуации и руководствуясь благородной идеей, работает в безумной спешке. А для уловления и направления космических лучей в любую сторону как раз и требуется это нечто «маленькое с дном». Маленькое — чтобы легко перевозить с места на место, а дно необходимо для отражения. Учёные не спят, не едят, конфликт вот-вот вспыхнет, на кнопках уже вздрагивают пальцы. В большой тайне ведутся многочисленные опыты, не всегда удачные: то чьи-то трусы высыпаются из брючин, превратившись в песок, то унитазы, завезённые в магазин, оказываются хрустальными, то тарелки в забегаловке становятся резиновыми, и так далее. Наступает, наконец, страшная минута, кнопки нажаты, конфликт вырывается из-под контроля. Третья мировая началась.

Не напрасно, однако, молодые учёные отказались от сна и еды. Самолёт с атомной бомбой летит к цели; возможно, надо бы послать ракету, но в то время, когда я обдумывала книгу, лететь должен был самолёт. Вернее, несколько самолётов во встречных направлениях. Сбрасывают они эти чёртовы бомбы, может, даже водородные, мне без разницы, бомбы падают на землю… И ничего не происходит. Лежат себе и не взрываются.

Зато взрывается тотальное недоумение. Соответствующие службы с безумными глазами мчатся к этим бомбам, исследуют, почему не сработали. Оказывается, вместо урана они начинены рафинированным сахарным песком, а тяжёлую воду заменяет уксус. Co всеми следующими бомбами происходит то же самое. Нервничающие властители приводят в действие оружие не столь радикальное: разные ракеты типа «земля — вода — воздух» и тому подобные средства уничтожения. Ракеты летят, падают — и опять ничегошеньки. Вместо взрывчатых веществ специальные службы находят поваренную соль. Учитывая снабжение продуктами во времена цветущего социализма, сельское народонаселение, да и городское тоже, с нетерпением ожидает очередных бомб, начинённых сахаром и солью, с надеждой высматривая вражеские самолёты. А самолёты перестают летать, поезда не идут — топливо превращается в рапсовое масло. Вся связь летит к черту, война на расстоянии становится невозможной, враждебные армии волей-неволей сближаются для решительной битвы. Место битвы я тоже придумала — пинские болота, и тоже не представляю, почему именно пинские.

Всякое огнестрельное оружие перестаёт действовать, ибо порох, изобретённый весьма давно, превращается в мелко молотый перец или в кофе. Продуктами питания я оперировала по той простой причине, что твёрдо была уверена — уж они-то не взорвутся. Начинается война ручным оружием, солдаты срывают сабли и алебарды в музеях, отбирают у мальчишек рогатки; резинки для трусов достать невозможно, ни у кого не осталось подтяжек — все пошло на вооружение. Короче, вселенский вопль и скрежет зубовный. Связные добираются до места исключительно на лошадях, на велосипедах и на роликах, то и дело увязая в болотах и топях.

Все это в конце концов становится совершенно невыносимым, и власти двух противоборствующих сторон начинают думать. Исход поединка следует решить самым простым и доступным способом, без помощи техники, а посему с каждой стороны выделяют по три человека: один — главнокомандующий армией, второй — действующий президент или партийный секретарь, а третий — простой человек с улицы. Встретятся они накоротке и устроят мордобой. Какая сторона победит, та и будет править миром. Выигрываем, естественно, мы. Два — один в нашу пользу.

Как видно из рассказанного, я не угадала. Не пришло мне в голову, что переломным моментом окажется берлинская стена…

Мой прелестный роман так и не был написан из-за отсутствия этого «маленького с дном», но я долго не теряла надежды, и мне удалось заразить идеей «маленького с дном» порядочное число людей. В том числе и себя.

В покер, а чаще все-таки в бридж, я играла в клубе пожарной охраны на Хлодной. Заведовал клубом приятель Павла, тоже заядлый любитель лошадей, некто Весек. По профессии он был культпросветработником, и, честно говоря, весьма сомневаюсь, видела ли я когда-нибудь в клубе хоть одного пожарного. Зато там стоял рояль. Приступы печени у меня тогда ещё продолжались, а помогало от них лежание на животе — единственная поза, в какой удавалось это паскудство перетерпеть. Иногда приступ начинался за игрой, прерывать бридж в высшей мере бестактно, и я продолжала игру, растянувшись на рояле, партнёры лишь подвигали поближе к инструменту столик. Как только боль отпускала, я возвращалась в нормальную позицию.

Весек был гениальным сопровождающим. Нам случалось ездить в незнакомые места — преимущественно по Баськиным делам, Весек указывал, куда ехать, и делал это абсолютно безошибочно. Кроме того, он инспирировал успех моего сына на бегах.