Тайна - Хмелевская Иоанна - Страница 36

— Какое то? Что такое?

— Нагребли добра, — продолжал комментировать Гутюша. — Обеспечили, где надо, а теперь, в новые-то времена, опять доят все подряд, да ещё с прихватом. Игральные автоматы вон оседлали. Нахапают, нахапают и смоются подальше, нежиться в люксе. Я-то на их месте давно бы удрал, а у них все утроба ненасытная, давай и давай.

Все правильно, возразить нечего. Какие-то люди, пользуясь властью и неограниченными возможностями, обогатились на доходных махинациях, грубо и жестоко убирая с дороги все препятствия. Более дальновидные начали и того раньше…

— Гутюша, ты прав, — оживилась я. — Пломбир утверждает, что шеф предвидел смену системы в стране, и заметь себе — с автоматами развернулись давно. Действовали оперативно, ежели кое-кто начинал соображать, душили в зародыше…

Гутюша в задумчивости воззрился на меня, пробормотал несколько изысканных ругательств и открыл очередную банку пива.

— Объясни, за Бога ради, чего тебя в эту трясину несёт. Я-то из-за Юзефа. Помалкиваю себе, однако решил: этих сукиных детей лично разыщу и прищучу.

Я навострила уши.

— И что?

— И вот до чего добрался, слушай: оба высокие, метр восемьдесят с лишним. Молодые, самое большее — тридцать. В министерстве внешней торговли никогда не светились, а тот, в носках, был поскромней ростом, немного, но все же — метра восьмидесяти недобрал, может, чуть повыше меня. И возраст не тот, на десятку больше, ну я его пока в отпуску держу. А насчёт тех двух когтями выцарапал от бабы, нашей лестницы командирши: на одном замшевая куртка, светло-коричневая, она обозначила — бархатная, но баба древняя, явно куртка замшевая. Людей окрест поприжал: приехали машиной, обычным «полонезом», белым или кремовым. Оставили на дистанции, дотопали пешком. На номер машины никто и не взглянул, номер, понятно, фуфло, можно любой пришпандорить. Ну и одного голубка самолично осмотрел.

— Не тяни! — подгоняла я, заинтригованная по шальному сенсационным коммюнике Гутюши.

— Вхолостую. Пока тебя не было, а может, и раньше, я постоянно торчал на Раковецкой. Из любопытства, а вдруг да… Вроде бы на автобусной остановке ждал. Через забор видел, как высокий в замшевой куртке вылез из здания и влез в витрину своего «фольксвагена». Ну так я просто камнем врос в землю. Ещё раз его видел и портрет нарисовал.

— Каким образом?

— Да фотоаппаратом. Поискал и купил японца на барахолке, верно, краденый — недорого, в зажигалке. Сколько я сигарет выкурил, мать честная, все время на стрёме, как раз закуривал, когда тот выезжал. И получилось. Щёлкал как псих. Убийца он или не убийца, а налево посмотрел, не увязался ли кто, и один снимок — экстракласс.

— И показывал той, лестничной?!..

— Ясно. Он. Все по правилам, предъявил с десяток снимков разных людей — у знакомых собрал, и даже свой собственный, и меня тоже узнала! Хоть и дура, а ум у неё имеется. А на него сразу: этот самый и есть! Так что он. И конец песне.

— То есть как?..

— А так. Номер машины есть, пожалуйста, я пошёл куда надо узнать чья, какое там, не зарегистрирована. Значит, липовый. Сунулся в милицию — выставили за дверь, как раз беспорядки начались, и в самом деле на черта я им тогда сдался…

— Гутюша, — растрогалась я, — ты огромное дело провернул! Умница, молодец!

— А выгоды, как петуху с перца, — вздохнул Гутюша. — Где теперь изыскивать этого проходимца? Увеличить снимок, размножить да по стенам развесить?

— Нет, на стенах не надо. Сделай несколько копий и мне дай штуки три. Пожалуй, понадобится…

Знала же и я когда-то порядочных людей, работавших в милиции. Даже если ушли с работы, повыходили на инвалидность или на пенсию, посоветуют, кто ещё остался, кому довериться можно. Давно приходило в голову, да не успела реализовать. А Гутюша тоже должен…

— Гутюша, а те твои приятели, ещё в прошлом году в ментах ходили? — вдруг вспомнила я. — Там ещё? Ты с ними не советовался?

Гутюша как раз потянулся за стаканом. Тряхнул головой, глаза загорелись, дёрнулся так, что все пиво вылилось на брюки. Вскочил было, задел коленом низкий столик, я едва успела схватить только что открытую банку, мой стакан перевернулся и полетел на пол.

— Стекло бьётся к счастью, — засмеялась я. — Что это с тобой?

— Дубина, осел, только из чистки принёс, — разнервничался Гутюша и плюхнулся обратно на тахту. — Ты подумай, склероз, да и только! Конечно же к ним! Сидят ещё, в последний раз одного видел, когда заваруха шла, а потом из галантности не хотел мешать. И забыл про них начисто! И надо же, совсем, видать, с катушек съехал!

Я тоже так думала, но, с другой стороны, с катушек съехать — с кем не случается. Мы договорились: Гутюша навестит приятелей, а я порасспрошу девочку на Праге. Принесла другой стакан.

— А Пломбиру я все-таки позвоню, пора на Крысу глянуть. Вместе полюбуемся, договорюсь, чтобы с тобой. Слушай, может, сгонять в казино? Вдруг она там?

— Сперва позвони, нет ли дома, — посоветовал Гутюша. — А вперёд давай обмозгуем, во всем ли мы разобрались, возможно, кое-что и уловил, да вдруг не досконально. А ещё раньше хорошо бы брюки высушить.

— Не будешь же ты их гладить?

— А почему нет? У тебя утюга не имеется?

— Есть утюг и доска, только неохота после пива тяжести ворочать.

— Ну, так я сам.

— Черт бы тебя побрал! — разозлилась я. — В другой комнате все, доска стоит около батареи, а утюг в углу на полу. Тряпки на кресле, я на них сидела, делай что хочешь!

— Портки у меня самый элегант, — прогудел Гутюша, с достоинством вставая с тахты. — Ты звони, а я сей момент выглажусь.

Я набрала номер Пломбира, пришлось набирать четыре раза — все никак не соединялось, я переждала восемь гудков. Трубку никто не взял, на всякий случай позвонила ещё раз, потому что перед этим телефон мог сигналить, к примеру, в пустом магазине на другой улице. Куролесило все это телефонное хозяйство как хотело.

Очередные восемь сигналов — понятно, Пломбира дома нет. Гутюша тем временем успел осмотреться, все нашёл, мою страшную доску одним концом положил на столик, а другим на спинку стула, рационально и правильно, разложил байковое одеяло и тряпку для утюжки и даже снял брюки. Я не намеревалась вмешиваться в этот процесс.

— Её нет дома, — заорала я. — Наводи лоск и едем!

— Нагревается первоклассно! — завопил в ответ Гутюша. — Уже горячий!

Утюг у меня и в самом деле был отличный, почти новый, я редко им пользуюсь. Я отправилась на кухню за подносом, чтобы убрать со стола, Гутюша начал гладить. Я собрала стаканы и пустые банки, под ногами захрустело стекло — вспомнила о разбитом стакане. Вынесла поднос, достала из-под плиты щётку и совок, вымела все из-под стола и как раз проходила через прихожую, когда в дверях загудел мой гонг. Совок со стеклом и щёткой я положила на скамью и открыла, как всегда, без глупых вопросов.

Резко распахнутая дверь врезалась в стремянку. Меня не задело, я стояла с другой стороны. Два амбала ворвались в квартиру, оттесняя меня в глубь прихожей.

Любое физическое насилие вызывает у меня мгновенный приступ ярости. На этот раз ярость чуть-чуть запоздала из-за ошеломления. Амбалы работали слаженно, один заглянул в кухню и кивнул, второй схватил и дёрнул меня за руку к себе. Это было уже чересчур.

Я вырвала руку и внезапно отступила на три шага к двери ванной. Краем глаза ,успела заметить Гутюшу в трусах и с поднятым утюгом, он вопросительно посмотрел на меня. Того, кто пытался меня схватить, явление Гутюши застигло врасплох, второй оглянулся в дверях кухни.

— Быстрее! — торопил он.

Думать в эту минуту я не думала, уж точно. Испугаться в такой ситуации просто не успела. Амбал, высокий и плечистый, от которого я оторвалась, пошёл на меня, но тут моя качественно великолепная ярость наконец взорвалась.

Не знаю, что собирался этот тип предпринять, но его руки проскользнули мимо. Я, понятно, ничего не соображала, но самым простецким образом шагнула в сторону и схватила первое попавшееся, а попался совок со щёткой. По-моему, я отколола финт высокого класса: выпрямилась и ткнула в него этим оружием.