Сокровища - Хмелевская Иоанна - Страница 20

— Есть указатель! — крикнула Яночка. — Смотри, указатель «поворот»! Видишь, стоит знак: «поворот налево».

— И в самом деле, — пробурчал пан Роман. — Один поворот обозначили…

— Надеюсь, мы едем не туда? — спросила пани Кристина, показывая на выглянувшую из-за поворота огромную лысую гору.

— Именно туда! — ехидно произнёс её супруг. — Там расположена Медеа.

Вопреки ожиданиям, Медеа всем понравилась. Она оказалась большим, красивым и зелёным городом. Пани Кристина воспрянула духом.

— Ну, если Тиарет тоже такой…

— И не надейся! — перебил её муж. — Тиарет намного меньше. И грязнее. И совсем некрасивый, почти нет зелени. Так что настраивайся соответственно.

Павлик всю дорогу пребывал в состоянии восторга. Представить себе ещё более крутую трассу он просто не мог. И твёрдо решил: не уедет из Алжира до тех пор, пока собственными глазами не увидит той самой, жуткой дороги.

А через час уже просто трудно было себе представить, что где-то вообще могут существовать крутые повороты и серпантины дороги, вьющейся по горным склонам. Перед путешественниками по обе стороны дороги простиралось ужасающе ровное пространство, без малейшей складочки. Ни горушек, ни оврагов, ровная, как стол, местность, и по виду такая же твёрдая, словно утрамбованная ветрами. Выровненная поверхность плато представляла собой очень безотрадное зрелище — ни деревца, ни кустика, да что там, ни травинки! Ровная, как стрела, дорога тянулась до самого горизонта. Пан Хабрович нажал на газ.

— Ради всего святого, что это? — с изумлением вопросила пани Кристина, глядя на безрадостный пейзаж за окнами.

— Некоторые называют это саванной, — вздыхая, ответил её муж. — А на самом деле — обычная каменистая полупустыня, естественный переход от субтропиков средиземноморского побережья к Сахаре. Я же говорил, ты ещё пожалеешь о живописных серпантинах в горах.

При звуках волшебного слова «саванна» в Яночке все замерло. Сколько она читала о них, как мечтала увидеть собственными глазами! Саванна, преддверие пустыни!

— Папочка, остановись на минутку, — попросила девочка. — Я хочу пощупать саванну.

Пан Хабрович остановил машину. Солнце клонилось к западу, но жара по-прежнему стояла страшная. Павлик напоил Хабра, водой в пластмассовом пакете он предусмотрительно запасся в Ущелье обезьян. Теперь это прохладное, тенистое ущелье осталось так далеко, что, казалось, их отделяли от него годы и годы пути. А алжирский аэропорт и вовсе находился где-то на другой планете.

— Надо же, не верится, что ещё сегодня утром мы были в Варшаве! — вслух удивился Павлик.

Яночка вылезла из машины, сделала несколько шагов по твёрдой каменистой земле и вернулась.

— Я прошлась по саванне! — похвасталась девочка. — Но странная она какая-то, совсем пустая. А я читала, в саваннах трава выше головы! Здесь же ничего не растёт, только какие-то сухие колючки.

— Тут растёт только то, что специально выращивается арабами. Сильные ветры с юга несут пыль пустыни и уносят вместе с нею все семена растений. К тому же здесь очень сухо, глинистая почва превращается в камень. Садитесь, надо ехать. Боюсь, идёт сирокко.

— Ну и что? — пожал плечами легкомысленный Павлик. — Даже интересно!

— Да нет, ничего страшного, но придётся пережить несколько неприятных дней. Дикий вихрь, жара и тучи песка.

— А ты откуда знаешь, что приближается сирокко?

—Поглядите на небо, видите, становится немного оранжевым? Это как раз из-за туч поднимающегося песка.

— И долго это будет продолжаться? — встревожилась пани Кристина. — Я слышала, во время сирокко люди начинают ссориться друг с другом.

— Как-нибудь обойдёмся без этого, — успокоил её муж. — А продолжаться может долго, до двух недель, но обычно дует несколько дней. Мне очень жаль, что первые же дни вашего пребывания тут будут испорчены из-за сирокко. А тут ещё рамадан…

— Что общего у рамадана с сирокко? — удивилась пани Кристина.

— Тоже нелегко его выдержать. Тоже отравляет жизнь. Во время рамадана правоверным не разрешается от восхода до захода солнца есть, пить и курить. Начинают они есть только с наступлением темноты.

— Но это же относится только к мусульманам. Вы же не правоверные.

— Нам тоже не рекомендуется есть и пить на глазах у всех, это дурной тон, а некоторые особенно правоверные могут и камнем в тебя швырнуть.

— Как же они выдерживают без воды в такую жару?

— С трудом выдерживают и под конец дня уже ни на что не годятся. Работы останавливаются. Днём разрешается пить только больным, путешественникам и детям то ли до четырнадцати, то ли до двенадцати лет, забыл. Поэтому прошу вас, дети, не пить публично.

— Хорошо, — ответил Павлик за них двоих, — мы можем пить не публично.

Шоссе по-прежнему тянулось перед ними прямой линией, уходящей за горизонт. Пан Роман ехал и ехал, а шоссе все не убывало. По правой стороне, прямо в пустыне, показалась небольшая арабская деревушка, очень похожая на горсть брошенных в пустыне холмиков из глины. Пани Кристина с ужасом глядела на неё и поинтересовалась, почему на каждой крыше навалены камни. Оказалось, из-за ветра. Сильные ветры могут сорвать крышу.

Но вот шоссе сделало плавный разворот сначала вправо, потом налево — неизвестно почему, ибо местность перед ними была по-прежнему абсолютно плоской. Вдали показались два деревца, и были они явлением столь необычным, что, как магнит, притягивали взгляд. За ними показались домики.

— Считайте, мы дома, — сказал удовлетворённо пан Роман. — Перед нами Хаммадия, за ней, в тринадцати километрах, Махдия, а там останется всего сорок шесть до нашего Тиарета.

Уставшие от бесконечной дороги, осовевшие от жары, ошеломлённые избытком впечатлений Павлик с Яночкой при звуках волшебного слова «Махдия» воспряли, как боевой конь при звуках трубы.

— Папа, давай через Махдию проедем потихоньку, осмотрим наконец арабский город, — умильно попросил Павлик.

— Ведь мы уже дюжину арабских городов осмотрели, — удивилась мама. — Правда, все они у меня перепутались…

— И у нас перепутались, поэтому давай теперь хоть один рассмотрим как следует, — поддержала брата Яночка. — Как типичный пример…

— Да ведь Махдию трудно назвать городом, — ответил отец. — Так, небольшой городишко, вот как эта Хаммадия. Не понимаю, почему именно Махдия должна служить типичным примером. Впрочем, я все равно буду ехать медленно, тут во всех населённых пунктах надо снижать скорость до сорока километров в час и запрещены обгоны.

Главную улицу Хаммадии, по которой пан Роман проехал с предписываемой скоростью, дети оглядели равнодушно. Последующие тринадцать километров промелькнули незаметно. Перед Махдией пан Роман опять сбросил скорость. .

— Ты будешь смотреть налево, я направо, — шёпотом распорядилась Яночка.

Павлик внимательно осмотрел несколько жёлтых двухэтажных зданий, внезапно появившихся у самого шоссе, потом большое серое, стоявшее в некотором от него отдалении. С Яночкиной же стороны сначала появилась большая неживописная свалка, затем потянулся ряд небольших белых домиков, по большей части одноэтажных. Потом показалась какая-то стена, тоже белая. А по стороне Павлика — бензоколонка и возле неё несколько ларьков с овощами и фруктами.

Пану Роману пришлось остановиться посередине улицы, поскольку остановился едущий перед ним автомобиль. Его водитель принялся дружески беседовать с каким-то арабом, стоящим у ларька.

— Что он себе думает? — возмутилась пани Кристина. — Разве можно себя так вести?

— Он ничего не думает, — меланхолично ответил пан Роман. — Тут такие порядки. Главное, сохранять спокойствие.

Павлик получил возможность как следует рассмотреть торговые палатки, Яночка — досконально изучить белую стену.

— Тут недалеко неплохой сук, вон там, — сообщил пан Роман и наконец решился посигналить. — Приедем сюда в четверг.

— Ведь сегодня четверг! — почти крикнула Яночка, встрепенувшаяся при слове «сук».