Сокровища - Хмелевская Иоанна - Страница 11

Вскочив со стула, папа бросился к телефону. Вся семья окружила его тесным кольцом и с вниманием слушала весь разговор.

— Да, да, понимаю, — говорил в трубку пан Роман. — В самом деле? Что вы говорите? В этой же фирме? Но ведь это просто замечательно! Ага, понятно. Одну минутку.

И страшным шёпотом семье:

— Быстро! Чем записать!

Семья брызнула в разные стороны, опрокидывая по пути стулья. Каждый, запыхавшись, прибежал с клочком бумаги и пишущим инструментом. Папа дал знак жене, которая пристроилась на краешке стола и приготовилась писать.

— Да, да, записываю. Вишневский, телефон… На работе взять двухлетний отпуск за свой счёт… с согласия директора… Да, записал… Как вы сказали? Перечень имущества, которое следует забрать с собой… Записала? (Это жене.) А зачем? (Это в трубку.) А, понятно. Вы правы, мне самому просто не справиться. Как вы сказали? Пани Кавалькевич сорок один восемнадцать семьдесят девять. Сколько экземпляров? И что ещё? Не понял… Досье? Ага, копия досье, записал, хоть и не понимаю… минутку, пожалуйста.

Прикрыв трубку рукой, отец страшным взглядом уставился на своих отпрысков.

— Он говорит, я отправил в Алжир кучу своих документов, целое досье, — дико прошипел он. — Это правда? Теперь требуется копия… нет, копии этих документов. Они у нас есть?

— Все есть! — поспешил успокоить отца Павлик. — На всякий случай мы все сделали в трех экземплярах.

Немного успокоенный пан Роман вернулся к прерванному телефонному разговору. Пани Кристина старалась записывать не только то, что он ей диктовал, но и вообще все слова, произносимые мужем, с тревогой наблюдая за ним. Какое-то время пан Роман слушал спокойно, даже весь расцвёл, но вот опять туча набежала на его чело, и он бросил на жену сердитый взгляд.

— Кондукторская, семнадцать, — выразительно повторил он, — пани Модлинская. Да, я все записал, — сказал пан Роман в трубку, убедившись, что жена записала адрес. — Я чрезвычайно вам признателен. Вы разрешите в случае необходимости опять вас побеспокоить?

Положив трубку, пан Хабрович сидел молча, лишь глубоко дышал. Семья тоже молча выжидающе уставилась на него.

Молчание нарушила пани Кристина, у которой явно кончилось терпение.

— Ну! Говори же, что он тебе сказал?

Ещё раз глубоко вздохнув, пан Роман вернулся к столу, сел на своё место, выпил остывший чай и лишь после этого насмешливо отозвался:

— По порядку рассказывать?

— Не обязательно по порядку, — разрешила жена, — рассказывай, как хочешь. Начни только с тех самых АД.

— Алжирские динары, — послушно ответил пан Роман. — Условная валютная единица, три четверти суммы обменивается в любом банке как всякая инвалютная единица…

— Банковские операции меня не интересуют, — перебила мужа пани Кристина. — Объясни попонятней, восемь тысяч это много или мало? По сравнению с чем-нибудь привычным.

— В том-то и дело, что очень много, — с непонятной грустью произнёс пан Роман и ещё раз тяжело вздохнул при этом. — Он сказал — столько никому из наших не платят. Высшая ставка — семь с половиной, и то лишь после нескольких лет работы. А восьми тысяч никто не получает. Он сказал — просто фантастика. Просто Канада и Эльдорадо. Ужасно!

И отец опять тяжело вздохнул.

— Что с тобой, Роман? — забеспокоилась пани Кристина. — Ты расстроен из-за того, что тебе положили такой хороший оклад?

— Просто я думаю — что же они от меня потребуют за такие деньги? — пояснил пан Роман. Дети тоже с удивлением смотрели на отца, который был сам не свой: одновременно довольный и испуганный, очень встревоженный и исполненный сомнений. Ох, того и гляди пошлёт к черту весь этот Алжир с его баснословными АД!

А отец пояснил, обращаясь к жене:

— Представляешь, они почему-то решили, что я — специалист высшего класса, и поручили мне заведовать отделом контроля строительной документации всего комбината. Всей этой самой фирмы! Представляешь, какая страшная ответственность! Ведь помимо специальных знаний потребуется знание всех алжирских нормативов, сейсмичности данного района, всех этих тектонических подвижек, а также прекрасное знание французского, ибо вся документация ведётся на французском и специальная литература — тоже.

Если пани Кристина и была озадачена, то никак этого на себе не показала.

— Я уверена, с твоими знаниями ты со всем прекрасно справишься, — заявила она безапелляционно. Ведь Алжир — не Япония. И обратилась к дочери: — Яночка, как у них там с землетрясениями?

Яночка была в семье непререкаемым авторитетом в области географии. И теперь, когда все выжидательно уставились на неё, девочка лишь пренебрежительно махнула рукой:

— Бывают там землетрясения, но очень редко и не очень сильные. Слабенькие. Чаще всего — осенью, когда тёплая погода сменяется холодной, да и то не каждый год. Серьёзное землетрясение происходит там не чаще одного раза в пятьдесят лет.

— Вот видишь, — успокоительно обратилась к мужу пани Кристина, — не будешь же ты сидеть там целых пятьдесят лет!

— Ну как ты не понимаешь! — обрушился на жену пан Роман. — Строитель обязан рассчитать все свои конструкции с учётом сейсмических колебаний почвы, как бы редко они ни происходили!

У пани Кристины была своя логика:

— А это уже проблемы сейсмологов, пусть они и рассчитывают. Что же касается арабских или каких там ещё нормативов, с этим ты легко справишься, у тебя всегда было хорошо с математикой. А французский и вовсе пустяки. Тебе ведь в марте ехать? Значит, в нашем распоряжении два месяца, завтра же начнёшь заниматься языком!

Ошеломлённый натиском пан Роман неожиданно для себя поддакнул:

— Вот он мне и сообщил адрес преподавательницы французского, на улице Кондукторской живёт. Говорит — просто гениальная, за полгода любого балбеса обучит. Уж не знаю, чему она меня научит за два месяца…

— А ты будешь стараться, — поучающе заметил Павлик. — Сам же всегда говоришь нам: человек все сумеет, если очень постарается.

С тревогой глянув на мужа, который явно собирался задушить сына собственными руками, пани Кристина поспешила перевести разговор:

— А что он тебе ещё говорил? Вот я записала — «Перечень имущества». Что это ещё за имущество?

С трудом оторвав убийственный взгляд от сына, отец осознал смысл вопроса и опять огорчился.

— Это значит то имущество, которое я должен захватить с собой, — мрачно пояснил он. — Оказывается, там ничего нельзя достать. То есть в некоторых магазинах можно купить, но такие жуткие цены, что уж дешевле выписать из Соединённых Штатов.

Жена и дети пришли в ужас, и отец счёл нужным немного их успокоить:

— Имеются в виду всякие предметы ширпотреба и прочие товары, что касается продуктов, их там много и они дёшевы. А по контракту выезжающий в Алжир имеет право беспошлинного провоза всего имущества, необходимого ему для нормальной жизни. Поэтому необходимо составить список или перечень такого имущества, заверить этот перечень в Полсервисе и в посольстве Алжира и потом предъявить на таможне. И вот та самая пани, которую я тебе велел записать… как её? Пани Кавалькевич охотно даёт собственный перечень всем выезжающим в Алжир в качестве образца, чтобы сами не мучились и не ломали головы. Он сказал — её перечень самый лучший, не одно поколение выезжающих пользовалось им. Так что придётся съездить к ней за образцом. Позвонить, договориться и съездить. И обязательно надо переговорить с паном Вишневским, он едет в Алжир то ли завтра, то ли послезавтра, все у меня перепуталось, и жаль, что в сутках не сорок часов…

С беспокойством глядя на своего мужа, пани Кристина прикидывала, как лучше организовать все предстоящие работы, поделить неизбежные предотъездные хлопоты.

— Не волнуйся, — мягко сказала она мужу. — Пани Ка… ну, ту, что с образцом, я беру на себя. И вообще мы постараемся максимально помочь тебе! Правда ведь? — взглянула она на детей.

Те согласно кивнули.

— Тебе же останутся лишь те дела, которыми ты должен заняться лично. Например, изучение французского языка…