Шутить и говорить я начала одновременно - Хмелевская Иоанна - Страница 46

Начался учебный год, но занятия в школе не принесли облегчения. Поначалу уроки шли вяло: и учителя, и ученики ещё не сбросили с себя летней беззаботности, домашних заданий нам не задавали. Возвращаясь из школы, я опять садилась за стол и принималась безжалостно убивать время. Убила таким образом недели четыре, совершенно вычеркнув их из жизни, сама себя впоследствии здорово отругала за них, но сделанного не вернёшь. Потом боль немного стихла, появился интерес к окружающим и я перестала ожидать появления любимого в любое время дня и ночи. Естественно, именно тогда он и заявился.

Покончив с делами, мы с Янкой собирались выйти из дому, она уже надела пальто, я только собиралась это сделать, когда кто-то позвонил. Я открыла дверь и окаменела на пороге.

Упиваясь безграничным счастьем, я так долго стояла столбом в дверях, не впуская Стефана в прихожую, что он наконец спросил:

— Ты что, не узнаешь меня?

Вела я себя как последняя идиотка, даже Янка осуждающе смотрела на меня. Неуклюже пошевелилась, пропустив парня в дом, но слова вымолвить не смогла. Присесть не пригласила, умного словечка не сказала. Да что там умного, никакого не произнесла!

Стефан, молодой человек, хорошо воспитанный, взял инициативу в свои руки.

— Кажется, я вам помешал? Вы собирались уходить? Пожалуйста, не меняйте из-за меня своих планов, я зайду в следующий раз.

Как же, стану я дожидаться опять следующего раза! Сделав над собой героическое усилие, я спросила по возможности небрежным тоном:

— Почему ты так долго не приходил?

— А я решил — зайду тогда, когда к вам протянут троллейбусную линию, — беззаботно ответило это чудовище. — Приеду, думаю, уже на троллейбусе…

Не стану говорить, что я тогда подумала о нашем городском транспорте. В конце концов мы разговорились, а потом погас свет, тогда это случалось часто, Янка великодушно целую вечность искала в кухне свечку, а мы со Стефаном целовались на кушетке. И на этом, собственно, все и закончилось. Мы договорились, что он придёт в среду.

С тех пор я считаю среды несчастливыми днями. Ждала я его в эту среду каждой своей клеточкой, как меня не разорвало от эмоций на мелкие кусочки — не знаю. В полночь до меня дошло, что парень, пожалуй, не придёт. Так оно и получилось.

На мои именины Стефан тоже не пришёл. Наверное, мы все-таки потом где-то встретились, потому что я от него узнала — на медицинский в Варшаве он не поступил, попытается во Вроцлаве. Поверила я в этот Вроцлав, все-таки какое-то утешение, а потом, как и написано в «Жизни как жизнь»,меня вывел из заблуждения его дружок. Удар был страшный, и дождь тоже лил страшный, как и описано в книге. Повторяю, до сих пор с ужасом и отвращением вспоминаю своё идиотское поведение и бездарно потерянное время.

( В тот же год, где-то осенью…)

В тот же год, где-то осенью, началась очередная сенсационно-романтическая история, уготованная мне какими-то высшими силами, которые своим орудием избрали мою одноклассницу Галину. Она сидела на парте за нами, точнее, сразу же за Янкой. Нравится ли это Галине или нет, я все равно обязана о ней написать в своей «Автобиографии», ибо, не будь Галины, моя судьба сложилась бы иначе, так что просто не могу не упомянуть о ней. Очень бы хотелось надеяться, что многие мои одноклассницы не заметят этого моего произведения и не прочтут его, особенно нижеследующих фрагментов. А если одна из моих одноклассниц и прочтёт, смею надеяться — дело ограничится лишь тем, что какая-нибудь внучка удивлённо поинтересуется, с чего это её бабуля так вдруг развеселилась?

Галина, естественно, явилась прототипом Кристины из «Жизни как жизнь».Дело прошлое, но Галина выставила меня перед одноклассницами совершённой идиоткой, все, как одна, осуждали меня за свинское поведение, ибо никто не мог поверить в то, что я такая дура безмозглая и простодушная до омерзения. Сейчас все поясню.

Все девчонки знали правду, одна я не знала. Ну можно ли в такое поверить? И тем не менее это святая правда, такая уж я была идиотка. Дело в том, что у Галины был брат, и она много и часто о нем говорила. И ещё у Галины был жених, и о нем она тоже часто нам всем рассказывала. Сначала я познакомилась с братом, причём произошло это отнюдь не при романтических обстоятельствах, а при самых что ни на есть прозаических. Мы с Галиной были в городе, что-то там делали, потом, сделав дело, возвращались домой. Она жила в самом центре, я немного дальше, в Мокотове. К ней я зашла по дороге только для того, чтобы воспользоваться туалетом, домой не доехала бы. Вот тут и появился брат. Не скажу, чтобы такой уж красавец, но мне понравился. Было в нем что-то такое, симпатичное. И он проводил меня до дому, поскольку уже стемнело. Вежливый молодой человек.

Вскоре после этой первой встречи мы все — Янка, Галина, её брат и я пошли в кино на «Цезаря и Клеопатру». Этот фильм показывали в Варшаве во время каникул, когда нас в городе не было, и теперь он шёл в кинотеатрах лишь на окраинах Варшавы, вот мы и поехали то ли в Прутков, то ли ещё куда, не помню. Места нам достались стоячие на балконе, брат не вытягивал шею, чтобы читать подписи, английский он знал, как польский. И очень мне этим заимпонировал. Домой мы возвращались уже в темноте, под проливным дождём. Янка с Галиной помчались быстрее вперёд, я же никогда не умела быстро передвигаться по грязи, вот и теперь шла, как калека какая, а брат опять же из вежливости сопровождал меня, неудобно было бросить одну.

О своём женихе Галина много нам рассказывала, что-то у них там не складывалось, а возможно, она излишне трезво подходила к вопросам будущей совместной жизни. Помню наш разговор в классе. Прислонясь к печке, она изливала мне душу и вдруг сказала:

— Не гожусь я ему в жены. Вот ты бы подошла больше. И вообще, собственно говоря, только на тебе ему и следует жениться.

Я с ужасом восприняла такое заявление в свете того, что Галина нарассказывала мне о женихе. Во-первых, звали его Станислав, я же не выношу этого имени. Во-вторых, он обожал супы, а я с детства не терплю их. В-третьих, он был очень вспыльчив, чуть что — выходил из себя и лицо его наливалось кровью, отвратительная черта! В-четвёртых, обожал просыпаться чуть свет и был при этом бодр, как жаворонок, я же — совсем наоборот, а ранним вставанием меня и без того уморила моя мать. Ну, и в-пятых, с этим противным Станиславом требовалось обходиться бережно и осторожно, как с тухлым яйцом.

Слушала я слушала Галинины излияния, а про себя думала: «Какое счастье, что Станислав не мой жених!» Хотя ради справедливости стоит отметить, что у него были и кое-какие достоинства: ум, эрудиция, чувство юмора, мягкий характер. И вообще он был порядочный человек и не бабник.

Вот и теперь, в ответ на её замечание, что Станиславу я гораздо более гожусь в жены, чем она, я ответила Галине, что мне гораздо больше нравится её брат.

— Ты ему тоже, — сухо и каким-то странным голосом ответила Галина.

Ну и выяснилось, что Галинины брат и жених — одно и то же лицо. Хорошо помню, какой идиоткой почувствовала я себя, когда узнала об этом.

Брата у Галины никакого не было. Он возник из небытия просто по необходимости. Когда Галине надо было поступить в нашу школу, родителей по какой-то причине не оказалось в Варшаве, и записывать Галину отправился её жених Станислав, выдав себя за её старшего брата. В школьной канцелярии он произвёл весьма благоприятное впечатление, и какое-то время Галина была вынуждена поддерживать миф о наличии брата, иначе обман бы обнаружился. Теперь уже такой необходимости не было, но Галина за это время привыкла выдавать Станислава за брата, хотя правду знали практически все в классе. Кроме меня. Вот почему все смотрели на меня осуждающе, ведь я, скотина этакая, отбивала жениха у подруги!

Никого я не собиралась отбивать, не было у меня такого намерения! Узнав об истинном положении вещей, удручённая и сбитая с толку, я попыталась ограничить свои контакты с братом, то бишь с женихом Галины, прекратила переписку и попыталась самоустраниться. Не очень, может быть, успешно, но попытку отойти в сторону я сделала, причём сама восхищалась своим благородством. Мне совсем не хотелось делать Галине пакость, я любила её, и меня стала мучить совесть. Она совсем пала духом, психическое состояние её было ужасно, и мы вдруг отчётливо осознали разверзшуюся перед нами кошмарную перспективу: Галина не сдаст выпускных экзаменов!