Шутить и говорить я начала одновременно - Хмелевская Иоанна - Страница 41

Захватив припасы — рыбу на блюде, компот в бидончике, — я отправилась к Тересе в больницу. Когда по лестнице спустилась под виадук, по нему как раз проезжал трамвай, вокруг все гремело и дрожало, и я подумала: «А что, если на голову свалится?» Причём испугалась не за себя, а за рыбу, которой наверняка это бы повредило.

Вскоре после этого отец, не считаясь с обстоятельствами, приволок домой четыре килограмма селёдки, полученной по карточкам. И что-то с этой селёдкой надо было сделать. Опять стала я листать поварскую книгу и вычитала, что селёдку сначала следует вымачивать в воде двадцать четыре часа, а потом ещё двадцать четыре часа — в молоке. Был вечер, молока под рукой не было, я махнула рукой на многомудрый рецепт и решила ограничиться водой, вымочив только как следует. На следующий вечер до поздней ночи я чистила проклятую селёдку с помощью двух вилок и одного ножа, ибо брезговала прикасаться к ней голыми руками. Поварская книга себя реабилитировала тем, что благодаря её указаниям из этой очищенной селёдки я приготовила сельдь в уксусе, сельдь в оливковом масле и рольмопсы, и все было не просто съедобное, но и очень вкусное.

Что же касается моих дальнейших взаимоотношений с рыбой, они уже не относятся к детству, и о них я расскажу в своё время.

Другим элементом, с которым я имела дело на протяжении всей своей жизни, были карты. Как я уже позволила себе заметить, играть в карты я научилась ещё до того, как говорить. И с полной уверенностью утверждаю: нигде так не раскрывается характер человека, как, например, в бридже. Достаточно сыграть один роббер — и перед тобой человек весь как на ладони. Всплывают на поверхность эгоцентризм, себялюбие, вздорность характера и склонность к ссорам, самоуверенность и категоричность в поступках и суждениях, деспотизм, лживость и нечестность, пренебрежение к партнёрам, склонность к обману и мошенничеству, алчность. И даже глубоко скрываемая и почти незаметная в обычной жизни безнадёжная тупость. Разумеется, выявляются и положительные черты характера: благородство, ум и сообразительность, чувство юмора и хорошие манеры, умение вести себя, снисходительность и великодушие.

С детства я также умела и любила раскладывать пасьянсы. И о пасьянсах, и об игре в карты я могла бы написать отдельную книгу, столько у меня было связано с ними, столько всего приключилось в жизни. Например, не забудется одна партия в бридж, из-за которой я лишилась самого интересного в мире мужчины. Об этом и о других выдающихся событиях, связанных с картами, я расскажу в соответствующих местах своей «Автобиографии».

Теперь же, чтобы уж покончить с детством, надо упомянуть и о развлечениях другого рода. Всю коллекцию наших пластинок вместе с проигрывателем мать продала сразу же после воины, что я восприняла как личную несправедливость. И в самом деле, тем самым она лишила меня музыки, столь необходимой в моем возрасте. О магнитофоне и записях мы тогда и понятия не имели, не знали, что они вообще существуют, другого источника музыки в доме не было. Радио, правда, было, но оно главным образом болтало, под него не потанцуешь.

А танцевать хотелось. Времена, правда, не слишком-то способствовали развлечениям, но молодость брала своё, и мы пытались танцевать, где могли. Что касается настоящих балов, о них приходилось лишь мечтать, изредка что-то похожее организовывали учреждения для своих сотрудников. Чаще всего устраивались либо вечера с танцами у знакомых, куда меня никогда не отпускали, либо мы с подружками бегали на дансинги, танцевальные площадки. Разумеется, танцевали и в ресторанах, но там я никогда не бывала. Поэтому вспоминаются наши с Янкой похождения на танцплощадках.

Мы с ней договаривались выручать друг дружку, если привяжется неподходящий партнёр. А приглашали нас всегда, ни она, ни я стенок не подпирали. И вот на одной из танцплощадок стал моим постоянным партнёром очень симпатичный поручик Войска Польского. Кружимся мы с ним в упоительном вальсе, и вдруг я вижу, что Янку подхватил явно неподходящий тип, ужасающе косоглазый. Езус-Мария, наверняка вцепился в девчонку, как репей в собачий хвост, сам не отвяжется, надо выручать подругу. С трудом избавившись от поручика, кинулась я к Янке, расцепила пару и громко заявила, что за ней пришёл отец. Она сразу поняла — явная ложь, приводил нас на танцы мой отец, и он давно ушёл. А я тянула её за руку. Неохотно пошла Янка за мной в сторонку и спросила со злостью:

— Ну, ты чего?

— Как это чего? — удивилась я. — Спасти от кривого!

— Дура! — только и бросила Янка и помчалась к покинутому кривому.

Уж не спятила ли моя подружка? Я опять бросилась за ней и сделала новую попытку оторвать её от партнёра, она же лишь крутила головой и старалась оттолкнуть меня локтем. Мне было уже не до танцев, пришлось плюнуть на своего поручика (о чем я потом долго жалела), до конца вечера я крутилась рядом с подругой. Очень сильно во мне было чувство товарищества!

Когда мы шли домой, Янка задумчиво произнесла:

— Ах, ты ничего не понимаешь! Он сын Терпсихоры!

Точно, спятила. Не может быть у божественной музы таких потомков!

— А что мне за дело до того, что он кривоглазый? — возразила Янка в ответ на мои деликатные сомнения. — Да пусть у него глаз хоть на спине будет. Как он танцует! Такого больше нет на свете! Я готова танцевать с ним всю жизнь!

Я успокоилась насчёт умственного состояния подруги, но разделить её восхищения гениальным танцором не могла. Для меня всегда внешность играла первостепенную роль, эстетика прежде всего. А кривого мы с Янкой, к её огромному сожалению, больше не видели. Моего поручика, увы, тоже.

Говоря о развлечениях, нельзя не упомянуть о велосипеде. Как я училась на нем ездить, я уже рассказывала. Моё детство прошло под знаком велосипеда, и это понятно. Много связано с ним и забавных, и трагических случаев. А в первые послевоенные каникулы…

Нет, не в первые, это были уже вторые, после того, как мы уехали из Бытома… Нет, все-таки в первые. По какой-то причине у меня получился большой перерыв в езде на велосипеде, давно не приходилось ездить, и я как-то растеряла навыки. Пожалуй, несколько месяцев не садилась на велосипед, отвыкла от него. Наверное, из-за того, что ходила в школу, а велосипеды наши остались в деревне, во всяком случае, в седле не сидела давно. А тут вдруг мы с подругой, не помню точно с какой — то ли с Янкой, то ли с Виськой, — отправились к её родственникам в далёкую деревушку. Итак, от велосипеда мы отвыкли обе. Что же касается велосипедов, то я ехала на своём, а она на одолженном у кого-то из знакомых, и её велосипед следовало вернуть завтра же.

Такое путешествие и мытарства, с ним связанные, забыть человек не может. Потом я всегда сочувствовала участникам велогонки Мира, хотя, возможно, они совершали свою велогонку на лучших велосипедах, в отличие от наших, старых, с изношенными сиденьями и стёршейся резиной. Трасса, которую нам предстояло преодолеть, протянулась на двадцать километров в одну сторону. Вроде бы ничего особенного, но для двух девчонок, давно не сидевших на велосипедах, она оказалась просто убийственной.

Последние километры перед деревушкой, уже в темноте, мы преодолели пешком, ведя велосипеды за рули. Луна давала изменчивый свет, не разберёшь, что перед тобой: то ли яма, то ли кочка, поросшая травой, то ли ещё что. Можно заехать не туда, костей потом не соберёшь. Вот под этим предлогом мы поспешили слезть со своих велосипедов и добираться до цели пешком.

Разбитые и изломанные, все в синяках, чуть свет мы двинулись в обратный путь, ибо следовало вернуть в срок чужой велосипед.

И тут появился наш спаситель — грузовик. В полном отчаянии, не в силах взгромоздиться на велосипеды, сидели мы с подругой в придорожном рву, и при виде приближающегося грузовика одна из нас махнула бутылкой с чаем. Свершилось чудо, грузовик остановился! Оживившись, мы поспешили взгромоздить наши велосипеды в кузов, забрались туда же сами. Немного бока себе отбили, но велосипед сдали вовремя.