Абсолютная беспощадность... к себе! - Кочергин Андрей Николаевич - Страница 4

Через год я уже работал в федерации дайдо джуку, а через три возглавил научно-исследовательский центр… И вот я среди вас.

Абсолютная беспощадность… по отношению к себе!

Не можешь не лупить мешок и с ужасом предполагаешь, что травмы сожрут усталую тушку. Цепляйся за каждую возможность доказать, что ни хрена не сожрут — я их сам сожру. Слабое обязано сдохнуть, уступая место более жизнеспособному. Лишь находясь на краю пропасти, человек боязливо оглядывается и с этой неуютной точки до рези в глазах отчетливо видит, что действительно ценно, а что всего лишь фантики от уже съеденных конфет.

Порой цепляние за жизнь подменяет саму жизнь, заставляя людей совершать мерзкие поступки, предавать идеалы и оскорблять себя и близких. Человеческая жизнь, возведенная гуманистами в абсолют, вполне может простить имплантацию чьей-то почки — без выяснения того, как ее добыли. А как же сотни больных стариков, которым не дают уйти доктора-гуманисты, продлевая агонию с помощью всяческих аппаратов? Нет уж, друзья мои, жизнь — очень трудное и тяжелое испытание. Сдача этого экзамена происходит не итоговым образом, в виде бюстика над могилой, перечисления наград Родины, званий и степеней, а каждый день. В счет идет каждое принятое решение или оброненное слово. Вот и выходит: какая разница, что у нас болит, гораздо важнее, кто мы и что есть НАША ЖИЗНЬ В НАШЕМ ПОНИМАНИИ. Это перечень удовольствий, хроническое нытье или маленький подвиг, совершенный для себя самого? Реализация решения, принятого не для удовольствия, суетливого спасения или оправдания, а в процессе «селекционной работы» по улучшению себя любимого. Именно любимого, а как же иначе-то!

Мне было четырнадцать лет, и я совершенно точно знал, что цель моей жизни — каратэ, засыпал и просыпался с этой мечтой. Надевал на Новый год кимоно, чтобы, по приметам, провести следующий год именно на татами. До двадцати пяти лет я был просто одержим боями и боевой практикой, казалось, в мире нет ничего более ценного, чем то, во что я верю и чем живу. И вот однажды старый немец, сидя на лужайке перед своим роскошным домом, выпил пиво и обронил: «Андрей, ты умный и очень подвижный парень. Поверь, жить дракой нельзя. Это слишком просто, слишком легко и примитивно…»

Тогда все мое существо протестовало против этих слов, но уже через год, в девяносто втором, я вдруг понял, что есть иное применение моему образованию и способностям. Аналитическая борьба бизнесменов, ведущаяся в мирных целях, оказалась еще более захватывающей задачей, столь азартной, что все померкло по сравнению с этими тонкими переплетениями фактов, субъективного и объективного начал, воли, необходимой для принятия решения, и ужаса ожидания развязки. Здесь тоже приходилось побеждать «на зубах», давило так, что в глазах было темно. В эти пару лет каратэ ушло, казалось, навсегда, остались пара занятий в неделю по околачиванию мешка.

Но, видимо, там, за облаками, уже услышали того агрессивного мальчика и что-то такое внесли в реестр. Все, что делал я потом, подозрительно напоминало «автомат Калашникова». Поверьте: и IUKKK, и «Центр прикладных исследований» — все это было задумано как мое хобби — не более, то есть мне было весело и интересно, а полная независимость и свобода в действиях позволили взять то, что есть, и постараться убрать все несущественное или лишнее. Помните, как у Микеланджело, — быть скульптором просто, нужно всего лишь обрубить лишний мрамор.

А сейчас вдруг получилось, что вся моя досужая писанина и «танцы вприсядку» с пистолетиками и ножиками вылились во что-то такое, что живет уже помимо меня и настырно пытается навязать мне ответственность за процесс… А это весьма настораживает мою свободолюбивую натуру!..

О чем это я? Да так — взгрустнулось. Вот вроде и с лица хорош, и фигура опять же, а ни хрена лучше того, чтобы людишек калечить, и не выходит. Ну что за недоделок!..

В общем, спасибо моей Маме, Папе — очень спасибо, а также Коле Шеменьову, и, как это ни странно прозвучит, спасибо всем тем, кто не поленился попинать меня по роже сапогом, поломать мне ребра и продать за пару тысяч долларов. Все эти люди, вне зависимости от собственных целей и задач, сделали то, что смотрит на меня из зеркала и кое-что знает об этой жизни, причем не по рассказам. Одна лишь беда — эти знания не передаются и не копируются. Тут как в сексе… Или закусив губу и поранив член, или глядя с прищуром на порно-сайт и намозолив потную ручонку.

Все и всегда пробуйте сами — никому не верьте. Все обстоит еще хуже, чем вам говорят!..

Враги и прочая мерзость даны нам в назидание, дабы не быть похожими на них и укреплять свою Волю, боевой Дух и Веру.

— А я Кочергина читал!

— А я его два раза читал!

— А я… А у меня… А я Ленина видел — в мавзолее!

А я вот Кочергина каждый день даже трогаю за самые разные места, включая самые неприличные, так что — мне теперь в себя от восторга не приходить?

— А в себе ли я? — вдруг пробубнило что-то в голове. — Кто здесь?..

А потом меня из-за ваших шуточек обвиняют хрен знает в чем — даже оторопь берет, а едкие критики все разумные доводы не готовы даже рассматривать, так как они произнесены или показаны мной, существом мифологическим, высосанным из большого пальца отбитой ноги. Так что, как всегда это было, так и сейчас, оттопырив грозно губы, категорически попрошу-с ни с кем меня не сопоставлять и в примеры не приводить, а то приведут и бросят — добирайся обратно, как хочешь. И вообще, у каждого человека должна быть собственная позиция и взгляды на жизнь, в противном случае мы резво превратимся в пугливую стайку болванов, хватающих крохи, падающие со стола «больших пацанов». Вот уж хрен!

Назвать наши методы стандартными — это уж слишком успокаивающе. Стандартными для кого? И где хранятся данные стандарты? Хотя я знаю, в каком унитазе находятся наши. Я не про ущемленное в дверях самолюбие, просто меня уже пару раз смешали с дорожной пылью по поводу нестандартного подхода. А почему нет? Я ведь и в самом деле постоянно твержу о необходимости жить в бою, а не думать, чего бы сделать, используя имеющийся арсенал, накопил опыт преподавания, есть реально осязаемые ученики, наученные моим методом. Надеюсь, у вас все тоже получится как нельзя лучше, в крайнем случае — нет.

Другие люди тоже многое сделали, поэтому читать и смотреть следует все, хотя бы для того, чтобы убедиться в правильности вашей позиции и неправильности автора. Так что разжигать книгами костры — это очень по-геббельсовски. Неприлично как-то.

Совершенно естественно, что когда я предлагаю читать все подряд, то, скорее всего, гляжу на мир со своей ветки. В книгах прикладного толка право читать все подряд следует заслужить перед самим собой годами тренировок и рюкзаками реального опыта.

А ведь есть еще и так называемая критика. Что это за штука такая и что она, сердешная, преследует? Если движущие мотивы критика позитивны и он благожелателен, то критика имеет следующие цели:

• указать на пробелы в логике и обоснованиях приведенных умозаключений;

• указать на ошибки и обосновать свои умозаключения в этой части;

• не стоит забывать, что критика бывает и позитивной, типа «Третий концерт Рахманинова — дас ист фантастиш!»;

• чем достойнее и объективнее критик, тем значимее его замечания и уточнения.

Если же эти пунктами пренебрегают, то критика перестает быть красивым словом и превращается в освистывание и шельмование, имея следующие отличительные черты:

1. Эмоциональную составляющую, например, снисходительную иронию мэтра, снизошедшего до пояснений, или откровенную скандальность с орошением монитора слюной.

2. Указание ошибок носит транспарантный характер, типа «чего это он тут написал — ну, это же просто ха-ха!» — без собственной аргументации, без контрдоводов и без необходимости диалога, потому что и так все ясно.

3. Безапелляционность оценки. Однажды мне оставили в гостевой книге такую запись: «Все каратисты — педики». А мы-то этого и не знали!