Просёлочные дороги [Окольные дороги] - Хмелевская Иоанна - Страница 38

— Не знаю! Мерзавец, подлец, негодяй, подонок!

Тереса всецело согласилась с её оценкой, остальные были недовольны:

— Не отвлекайся! Остановилась на самом интересном месте!

— Для кого интересное, для меня не очень. Схватили меня и понесли…

— На руках? — удивилась мамуля.

— Нет, в зубах! — разозлилась Тереса. — А я у них из пасти свисала.

— Представляю, как тебе было неудобно! — посочувствовала мамуля.

— Сама повиси — убедиться! — нагрубила Люцина старшей сестре. — Что ты все прерываешь, слова сказать не даёшь?

— Совсем никакой жалости! — обиделась на Люцину тётя Ядя. — Тереса, тебя и в самом деле эти изверги тащили в зубах?

Тереса вышла из себя:

— Езус-Мария! Совсем ошалели! Не знаете, как обычно несут связанного человека?

— И ты не вырывалась?

— Вырывалась, конечно, но не очень-то повырываешься связанной! Я чуть не задохнулась, и в рот, и в нос набивались клоки какой-то шерсти. Долго несли меня…

— Не завидую им, пришлось беднягам потрудиться, — бросила в сторону замечание Люцина.

— Уймите её! — крикнула Тереса. — Милосердная самаритянка, чтоб тебе! Нашла кому сочувствовать — мердяям! Которые убить меня хотели!

— Откуда знаешь, что убить?

— Не короновать же! Да я собственными ушами слышала. Когда несли меня, переговаривались, и один сказал: «Покончить с ней и в ноги!» Я ещё не забыла польский.

— Почему тогда не покончили?

— А ты их спроси! Может, по недосмотру…

— Тереса, брось с ней пикироваться, давай говорить серьёзно, — предложила я. — Сама же ты рассказала — вместо того чтобы раскроить тебе башку… то есть я хотела сказать — вместо того чтобы убить тебя на месте, они завернули в тёплую и мягкую ткань и на руках отнесли… Куда отнесли? И ведь отнесли, не прикончили на месте. Что-то не сходится…

— Откуда мне знать куда? Может, место им не понравилось, рядом тот самый госсельхоз или машинно-тракторная станция, вот они и решили оттащить куда подальше.

— И что было потом?

— Несли меня и несли, несли и несли, я уже задыхаться начала, наконец положили на землю. Что-то меня укололо, теперь знаю что. Мне сделали укол. В руку, дура! Не строй глупые рожи! И о чем-то ещё переговаривались, шёпотом, нервно так шептались, по я ничего не разобрала. Потом меня втащили в машину, а больше я ничего не помню.

— А потом ты босиком вышла из машины в Рачибоже, во дворе авторемонтной мастерской.

Тереса удивилась:

— А ты откуда знаешь? Так оно и было. Наверное, я именно там проснулась, голова тяжёлая, ничего не соображаю. Такое ощущение, что вот куда-то приехала, машина остановилась, надо выходить. Ну я и вышла. И действительно босиком. Наверное, туфли свалились, когда меня несли. Спасибо им, подобрали и вместе со мной сунули в машину. Я увидела — вышла босиком, вернулась к машине, а туфли стоят там себе в уголочке на полу.

Хотела я объяснить истинные причины заботы о Тересиных туфлях, да вовремя язык прикусила. Преступники не хотели оставлять у дороги вещественные доказательства, ибо весть о красных туфлях пропавшей женщины разошлась далеко по округе.

— А к реке зачем ты пошла? — спросила Люцина.

— Ноги вымыть. Грязные были ужасно, да ещё я влипла во что-то чёрное и густое. А как я могу обуть туфли на такие грязные ноги? Вот мне и казалось в тот момент — самое главное, вымыть ноги. И я пошла к реке. И только у воды пришла в себя, стало легче. Вымыла ноги, обулась, сполоснула лицо. Никто меня не преследовал, но самочувствие было ужасное. Мутило, голова кружилась, ноги и руки дрожали, по всему телу мурашки бегали. Но голова немного прояснилась. Где я? — думаю, И тут увидела нечто ужасное…

И сейчас ещё при одном воспоминании Тереса вздрогнула и замолчала. Мы поспешили ей на помощь, каждая предлагала свою версию.

— Утопленника! — в ужасе вскричала тётя Ядя.

— Лох-Несское чудовище! — предположила Люцина.

— Дохлую рыбу! — содрогнувшись, произнесла мамуля.

— Заткнитесь! — рявкнула на нас Тереса. — Нечто ужасное я увидела на себе!

— Тебя татуировали? — обрадовалась Люцина.

— Ты запаршивела? — встревожилась мамуля.

— Если немедленно не замолчите, я больше ни слова ни скажу! — вне себя заорала Тереса.

Все сразу замолчали, а Тереса, чуть не плача, произнесла:

— Я заметила, что пухну на глазах! На теле выступала какая-то сыпь! Наверняка вкололи мне что-то такое, что вызывает аллергию.

— Надо же! — заломила руки сердобольная тётя Ядя. — Ведь ты же могла умереть!

— Конечно, могла!

— Но поскольку не умерла, говори, что было дальше, — безжалостно потребовала Люцина.

— Ни-че-го! Я хочу сказать — теперь меня ничто больше не волновало, скорее, скорее найти врача! Выскочила я из воды и бросилась в город. На почте узнала, что нахожусь в Рачибоже, там же мне дали телефонную книгу, и в ней я нашла врача. У вас тут что, так положено, раз врач по кожным болезням, то обязательно ещё и по венерическим? Ну и страна! В телефонной книге я нашла несколько кожников, но все они были одновременно ещё и по венерическим болезням. Ни одного просто кожника! А я пухла уже по-страшному, подумала — все равно меня в этом Рачибоже никто не знает, пойду к кожно-венерическому.

При виде распухшей и запаршивевшей Тересы кожно-венерический врач не стал расспрашивать, кто она и откуда взялась, а немедленно принялся оказывать помощь пациентке. Главная трудность заключалась в том, что неизвестно было, какое именно лекарство вкололи Тересе. Аллергия у людей бывает на разные медикаментозные средства, а лечить можно, лишь зная, чем вызвана аллергия. Вот врач и оставил Тересу у себя на целых три с половиной дня, проверяя на ней результат воздействия то одного, то другого препарата, осторожно подбирая противоядие. Порядочным человеком оказался этот врач, не побоялся трудностей, хотя Тереса и предупредила, что заплатить ей нечем. Дети с бабушкой уехали в деревню, квартира врача была свободна, он с женой, тоже врачом, но терапевтом, приютили Тересу у себя на время лечения и нянчились с ней, как с дитем. Сыпь и отёк ликвидировали бесследно, а за время лечения Тереса отоспалась и отдохнула. Она требовала от них адрес, чтобы выслать деньги за лечение, так они смертельно обиделись на неё. Сами дали ей на автобус! Пятьдесят злотых…

— Так почему же ты от этих врачей не позвонила нам в Чешин? — допытывались мы.

— Первый день я вообще была не в состоянии что-либо делать, потом, когда сыпь начала понемногу проходить и отёк спадать, сделала несколько попыток дозвониться до вас, но не получилось. Лилькин телефон не отвечал днём, а вечером от них звонить нельзя, такая там телефонная станция.

— Так позвонила бы днём мне на работу! — сказала Лилька.

— Номера рабочего телефона я не знала.

— Не огорчайся, — утешила я Тересу, — все равно бы ты не дозвонилась, ведь Лилька в отпуске.

— И в самом деле! — сообразила та.

Тереса продолжала:

— Значит, я не дозвонилась, а потом вылечилась, все прошло бесследно, ну я и поехала сюда. Сейчас чувствую себя не только здоровой, но и отдохнувшей. У этих докторов я жила как у Христа за пазухой, отъелась, отоспалась, никто меня не нервировал, как вот здесь…

Время было позднее, но спать никому не хотелось. Кроме отца. Правда, он заверял, что тоже с интересом слушает рассказ о похождениях Тересы, а сам отодвинулся в тень пальмы и потихоньку дремал, пробуждаясь время от времени.

Не знаю, что больше нас потрясло — Тересины похождения или факт, что после всех этих перипетий она так и не поняла, в какой афёре замешана. Что ж, попытаемся разобраться вместе.

Я высыпала на стол фотографии. Хорошо, что Марек забрал только плёнку, теперь можно было показать Тересе снимки. Правда, Люцина потребовала предъявить Тересе и подковку, а её забрал Марек. Пришлось заявить — нельзя, Тереса непременно сотрёт отпечатки пальцев злоумышленников. Раз мы с Лилькой обещали Мареку ни словом не упоминать о его подключении к расследованию, надо молчать.