Особые заслуги - Хмелевская Иоанна - Страница 36

— Подлец! Негодяй! Дрянь такая! Будешь водить меня за нос?!

— Тихо, тише! — умоляла крысиная морда, не делая попытки вырваться из крепких рук рыбака. — Зачем на всю округу орать?

Опомнившись, пан Джонатан принялся ругаться шёпотом, зато стал подбирать более крепкие словечки, а для придания словам весу время от времени стукал спиной негодяя о кирпичную стену. Как ни странно, его жертва по-прежнему не пыталась вырваться.

Подобравшись поближе к месту действия — благо, совсем, стемнело, Павлик и Яночка могли слышать почти все, сказанное обоими участниками драматического действа.

— Больше я ждать не намерен! — бешеным шёпотом информировал пан Джонатан. — Куда запрятал, ты… такой-сякой, отдавай немедленно! Давно ведь нашёл… такой-сякой, а ну признавайся, что с этим сделал! Небось продал, продажная тварь? Ну что крутишься, как вошь на сковороде, рыбий потрох, подонок… Спустил и денежки прикарманил, а я потом кровью… Ну, ты у меня дождёшься… Крысиная морда явно пытался покончить дело lhpnl.

— Ну, чего разоряешься! — пытался он образумить разбушевавшегося рыбака. — Ведь я все… Да я… да всё образуется, погоди.

— Что образуется, что образуется!!! — выходил из себя пан Джонатан. — Шакал паршивый, гиена заср…, да разве я не вижу, как ты от меня прячешься? Да я тебя сейчас по стенке размажу, кости пересчитаю…

— Ну что вы так на меня! — шёпотом возмущался негодяй, всячески пытаясь смягчить гнев нападающего. — Да я разве отказываюсь платить? Все отдам, сколько вы потребуете…

— Не только деньги отдашь, но и то вернёшь или пеняй на себя! Пожалеешь, что мама на свет божий родила! Уж я за тобой прослежу, шагу ступить не дам! Деньги отдавай сейчас же, немедленно, или я из тебя все кишки вытрясу.

Негодяй заскулил:

— Да вы что! Откуда у меня деньги? Вот заплатят мне, я сразу и вам отдам, Христом-Богом клянусь. Помереть мне на этом месте, отдам! А мне обещали на днях вернуть. А вы ещё показать не хотели…

— И правильно делал, что не хотел показать! Я ещё и донесу на тебя, дождёшься ты, дрянь паршивая, ты…

Тут негодяй дёрнулся в сторону и с тревогой зашептал:

— Тихо! Менты…

Пан Джонатан непроизвольно оглянулся и, похоже, ослабил хватку, чем немедленно воспользовалась крысиная морда. Вырвавшись из рук рыбака, он, пригнувшись, юркнул куда-то в щель между ящиками, выскочил с другой стороны, галопом помчался к стоявшим на обочине дороги машинам и моментально оказался за рулём тёмно-синего «фиата».

Пан Джонатан в первый момент вроде бы хотел гнаться за ним, но воздержался, что-то пробормотал себе под нос и быстрым шагом направился к спрятанному мотоциклу. Когда он извлёк транспортное средство, сел на него и пнул стартер, синий «фиат» был уже далеко. По всей видимости, пан Джонатан не собирался гнаться за ним, потому что без особой спешки поехал, на своей машине в другую сторону, к лесу, а тот мчался к порту.

Свидетели всего происшедшего, Павлик и Яночка, находясь под впечатлением увиденного и услышанного, все ещё стояли неподвижно за горой ящиков. И неизвестно, сколько бы ещё стояли, если бы не Хабр. Он вдруг чуть слышно тявкнул, заставив своих хозяев вернуться к действительности. Те обернулись и опять замерли.

Рядом с ними, буквально в каком-то мере, стоял знакомый милицейский поручик. Видя, что дети не в состоянии ни слова произнести, поручик заговорил первым.

— Предупреждаю — если вы и теперь заявите, что не слышали ни словечка, я вам не поверю. Я заметил вас издалека. И, признаюсь, очень позавидовал. Будь я на вашем месте, уж я постарался бы ни словечка не пропустить из того, что здесь говорилось! К сожалению, говорилось, шёпотом, мне с моего места ничего не было слышно. Мне надо знать, о чём эти двое говорили!

Искренняя, горячая речь поручика сделала совсем невыносимым и без того нелёгкое положение брата и сестры. Уже при первой встрече оба испытали к нему симпатию. Очень бы хотелось действовать совместно с ним, помогать друг другу, но это было невозможно. Да, было абсолютно невозможно. Шайка наверняка имела на них зуб, а Лысый точно знал, кто они такие, об этом недвусмысленно свидетельствовало его поведение после того, как он убедился, что они за ним следят. Опять же совершенно однозначной была ссора пана Джонатана с крысиной мордой, или Ушастым. Шайка втянула пана Джонатана в своё грязное дело, а теперь пытается от него избавиться, чтобы не платить ему за раскопки. Из ссоры понятно — не оплатили работу, к тому же он подозревает их в том, что они спрятали от него то, что нашли во время раскопок.

Впрочем, не исключено, обмануть пана Джонатана пытается не главарь шайки, а только эта крысиная морда, который и в самом деле должен получить на днях зарплату за труды. Ведь брат с сестрой слышали собственными ушами разговор в лесу Лысого и Попрыгуна о возобновлении работ, прерванных на время по причине усиленной бдительности пограничной nup»m{. Все это на данный момент удалось выяснить, более того, стала известна и махинация с двумя похожими автомашинами. Наверняка такие сведения очень бы пригодились милиции, но дети не имели права ни слова ей сказать ибо шайка знала их тайну…

— Да скажите же хоть что-нибудь! — почти жалобно попросил поручик. — Будьте людьми. Ведь вы же слышали, о чём эти двое говорили, правда?

А у Яночки в голове вертелось одно: шайка приостановила свою преступную деятельность из-за того, что пограничники усилили бдительность. Пограничники же усилили бдительность потому… может, потому, что догадывались — кто-то нарушил государственную границу.

Додумав до этого места, девочка, уже раскрывшая было рот, чтобы чистосердечно рассказать обо всём симпатичному милиционеру, опять его закрыла, Нет, пожалуй, лучше помолчать.

Павлик тоже лихорадочно искал выхода из создавшейся безвыходной, казалось бы, ситуации, хотя, в отличие от Яночки, он сразу понял: чрезвычайная обстановка на границе вызвана ими, именно ими, пограничники разыскивают неведомых нарушителей, то есть его и сестру. Пока на них не вышли и вряд ли выйдут, ведь никто ничего не знает. Вот только Лысый… А Лысый расколется, если они начнут доносить о его шайке.

Поручик нутром чувствовал — дети молчат, потому что знает больше, чем сейчас услышали. И почему-то боятся рассказать ему. Ну да ладно, об этом после, сейчас важно узнать, о чём говорили интересующие его личности. И поручик принялся давить на психику:

— Чувствую, вы чего-то боитесь, так вот: обещаю, никто не узнает, что вы мне передали их разговор. А я не сомневаюсь, вы его хорошо слышали, сейчас вам не удастся убедить меня, будто опять ничего не слышали и не видели. И учтите, я здесь на службе и официально вас спрашиваю. Отвечайте: слышали, о чём говорили эти двое?

Яночка пошевелилась, превозмогая сковавшее её оцепенение, и произнесла вдруг охрипшим голосом:

— Ну, ясно… Слышали…

Павлик подтвердил слова сестры кивком. Говорить он пока не мог.

— Уффф! — с облегчением выдохнул поручик. — Слава Богу! Так о чём они говорили?

— Не они, — поправила Яночка представителя власти. — Один, считай, ничего не говорил.

— Как это? — не понял милиционер.

— Ну, почти ничего…

И Яночка бросила на Павлика отчаянный взгляд. Павлик пришёл на помощь сестре.

— Тихо! — тоже хриплым голосом прошипел он на поручика. И в ответ на его удивлённый взгляд пояснил: — «Тихо» — так шипел тот, которого били. И всю дорогу только и повторял: «Ну тише же, не то вся округа услышит» — Вот как! — с интересом произнёс поручик. — Так и говорил — «Тихо, не то вся округа услышит» ?

— Так и говорил! — подтвердила Яночка. — И ещё все в том же роде. «Глупо поднимать шум», «зачем вы так» и тому подобное.

— Ну хорошо, а второй что говорил?

— А второй знай ругался!

— Как именно ругался?

Поручик добирался до сути. Дети не могли сказать ему, чего добивался пан Джонатан от. Лысого, но не могли сказать и того, что ничего не слышали. И опять безнадёжно молчали, лихорадочно думая, как поумней ответить.