Опасный возраст - Хмелевская Иоанна - Страница 43

— А что мне говорить? Придираться?

— Я бы придрался.

— Знаю. А я нет. Ты же ведешь машину, глупо нервировать тебя за рулем. Починишь эту крышку, и ладно.

Случилось это на море, во Владиславове. Никто в бак нам не плевал, возвращаться мы собирались через Быдгощ, где был магазин с запчастями для «шкоды», открытый до трех. Накануне отъезда вечер мы провели у Влодека с Боженкой.

И здесь даже гипс не поможет, могу ошибаться на целый год. После того как с меня сняли эту мерзость, я разрабатывала руку в бешеном темпе — срочно собиралась делать флокировку для Юрека, дающую неплохой заработок. Сперва возбудила всеобщий интерес в больнице на Барской, где установила всеобщий рекорд по оздоровлению, потом мне велели для разработки руки раздавать карты и резать хлеб. Мы поехали во Владиславов, играли в бридж, я раздавала карты за всех, а хлеб — двухкилограммовые буханки — резала маленьким ножом, против чего восстали и дети и Войтек.

— Не станем жрать хлеб, политый твоими слезами! — орали они согласным хором.

— Вон! — шипела я сквозь стиснутые зубы. — Станете! Мне нужна рука.

И действительно, не могу вспомнить, когда это было: в том же году, когда Войтек сорвал крышку от бака, или в предыдущем. Во всяком случае, с крышкой рука у меня уже действовала.

И надо же, как раз в это время Влодек и Боженка въехали в сезон матримониальных конфликтов.

Вся история их брака весьма поучительна, только поэтому и опишу ее, а вообще-то я очень их люблю и не имею ни малейшего желания подложить свинью. От Боженки никогда не скрывала, что думаю, так что я не поливаю их за спиной, так сказать.

Влодек познакомился с Боженкой вскорости после того, как отказался от меня. Она приехала отдыхать на море, понравилась, да и неудивительно — прелестная женщина: огромные прозрачные голубые глаза сиротки Марыси, обворожительно сладкая мордашка, ну и все остальное. Влодек мужик умный, интересный, оперативный, предприимчивый, компанейский, прекрасно и охотно танцевал, имел виллу, машину, множество живых мехов и чувство юмора. Чувством юмора, и прямо-таки всесторонним, обладала и Боженка, и видно, сошлось много бед и неурядиц, коли брак их не выдержал испытаний.

Одна из этих «неурядиц» — явно Баська, младшая дочь Влодека. У него две дочери, старшая уже замужем, младшая, Баська, училась в Варшаве и приезжала домой на лето. Был еще сын, подросток типа трудная молодежь, но он отравлял существование в основном милиции всего побережья, а не Боженке.

Баська, красивая девица, оказалась исключительной стервой. Высшего класса в ней было все: лицо, фигура, ноги, физическая выносливость — плавала как рыба, умная и способная, а вот чей унаследовала характер, я, зная семью, понять не могу.

Абсолютная эгоцентристка, не считалась ни с кем, в качестве надувалы демонстрировала наглость удивительную. Несчастная Боженка, имевшая сына помладше, старалась все расходы на него ограничить алиментами от первого мужа, отдельно покупала ему, например, яблоки. Прятала их в самых фантастических местах, но Баська всегда находила их и злостно сжирала.

Однажды она нарвалась на Войтека, что доставило мне большое удовольствие. В умении врать ему и до пят не достигала — попусту потратила всю вторую половину дня, не добившись ни шиша, — свой свояка видит издалека. Я даже не очень рассердилась на Войтека за все мои сигареты, отданные этой мерзавке, — спектакль стоил того.

Ладно уж, посплетничаю поподробней. Аккурат в то самое лето во Владиславове пребывал Януш Грабянский, по-моему, один из лучших графиков в мире. Отдыхал вместе с женой и детьми, а Кристина Грабянская была, в свою очередь, одна из прекраснейших женщин в Европе. Баська двинула свои чары на Януша. Я покрутила пальцем у виска и спросила, неужто и вправду считает его идиотом, который способен одну гангрену променять на другую, к тому же не такую красивую. Красотой Баська явно уступала Кристине, а характерами, хоть каждая в своем роде, были достойны друг друга. Грабянский же ума явно не лишился, чтобы развестись с Кристиной ради Баськи, развелся, говорят, позднее и другую жену сыскал, как я слышала, нормальную, а не из гарпиевых хищниц. Так вот, Баська занялась охмурением Януша, а свободные минуты посвящала ненависти к Боженке.

Ненавидела ее патологически и всеми силами отравляла жизнь и мачехе и отцу. Боженка, поначалу доброжелательная, тоже озлобилась, чему удивляться не приходилось. Раньше она работала чертежницей в проектной мастерской и, по моему личному мнению, вышла за Влодека, чтобы иметь более спокойную жизнь и… норковую шубу. Не говоря уж о том, что Влодек просто мог ей нравиться. Карьеру жены зверофермера начала славно, спасая маленькую норочку от воспаления легких — животных она любила, казалось, все складывается прекрасно. Дом содержала в идеальном порядке, обеды готовила, выглядела ухоженной и цветущей, и я была уверена, что все обстоит великолепно.

И вдруг выяснилось — не все так ладно. Боженка нервничала, призналась мне, что не выносит домашнее хозяйство, а готовка обедов — ее смертная мука. Да, у них сад, но она ненавидит копаться в земле. Не может есть ни кур, ни яиц — все пахнет рыбой. Меха? Получила всего-то воротник и шапку, сын Влодека — сплошное позорище, а Баська и того хуже — монстр, каких мало.

— Погоди-ка, — прервала я, несколько ошарашенная. — Ведь ты всегда можешь вернуться в мастерскую чертежницей!

Оказалось, Боженка ненавидит проектную мастерскую и черчение, то есть свою профессию, которой посвятила много лет. Это ее откровение я переварила с трудом, потому как сама очень люблю черчение. А у Влодека дела были и того хуже.

После длительного периода невезения и неудач он впал в финансовые трудности. Хотел расширить ферму, привез из Швеции голубых норок, очень дорогих, вспыхнула эпидемия, перекинувшаяся и на других животных. К тому же начались преследования меховщиков, их обложили дополнительными налогами, Влодек лишился всех сбережений и остался на нуле. Спасти могла совсем небольшая сумма, этак тысяч двести…

Вот тут-то мы и провели у них вечер перед отъездом. Я предложила:

— У вас красивая веранда. Ты получишь всякие необходимые бумаги и разрешение, Боженка в качестве хозяйки поведет дело, откроете маленькое кафе: песочное пирожное и кофе, за один сезон выберетесь.

— Я не затем выходила замуж, чтобы обслуживать всякий сброд на собственной веранде, — отрезала Боженка с достоинством.

— Ну вот так-то, — заключил Влодек.

— Минутку. Можете сдать комнату, а если потеснитесь, то и две, условия люкс, ванная, горячая вода, пляж под носом…

— Я не затем выходила замуж, чтобы чужие люди шатались по дому! — весьма энергично запротестовала Боженка.

Меня слегка уколола совесть. Выйди я за Влодека три или четыре года назад, не имел бы он теперь никаких проблем: повятовый архитектор в Пуцке — должность вполне доходная, без труда удалось бы спасти положение. К тому же я ничего не имела против того, чтобы накрывать столики с кофе на веранде, рецепт на песочное пирожное у меня отличный, а о профессии кельнерши многие годы мечтала. Боженка дом вела идеально, хоть и неохотно, но финансовой помощи от нее никакой.

В тот вечер они жутко поссорились. Разумеется, нам надлежало выступить в роли арбитров. Выступили, даже с успехом, однако успех продержался лишь до утра. Утром нам пришлось вернуться домой, упаковаться, собрать детей и до трех дня успеть в Быдгощ.

И вот пожалуйста: автоконфликтов между нами как не бывало. Войтек совсем не рвался за руль, мне предоставлялась честь вести машину. Можно, конечно, показать кукиш — он оторвал эту крышку, не я, но мой характер снова дал себя знать. Раз необходимо, надо во что бы то ни стало сделать, ответственность (чтоб она сдохла!) сидит во мне с детства. Двинулись в Быдгощ после бессонной ночи.

Однако заснуть за рулем мне не грозило определенно. Войтек сидел рядом, трое наших детей сзади. Организовали конкурс, кто первый назовет марку встречной машины, вернее, кто первый прокричит. Борьба за первенство достигла зенита: выигрывал тот, кто заорет громче, а участие в игре принимали все четверо. Ежеминутно у меня над ухом раздавался мощный пронзительный ор: