Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Опасный возраст - Хмелевская Иоанна - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

Кроме жары, Белая Гура отличалась еще и прибрежными дюнами. От дороги до пляжа надо было преодолеть километра два золотистых холмиков из чистого песочка и одно военное шоссе, закрытое для прочих смертных. Жара удручающе сказалась на наших умственных способностях, в атмосфере нарастало напряжение. Оба наших мужа — мой в бешенстве, Донат в мрачной отрешенности — полезли напрямки. Обе «паноннии» зарылись колесами в песок почти целиком, ясно было, что до моря не пробиться. У Янки хватило ума промолчать, я же, тоже донельзя раздраженная, высказала робкое предположение: а не попробовать ли в другом месте?

Пытаясь выдрать мотоцикл из песка, муж двумя короткими словами (нет необходимости их цитировать, все и без того знают, какими именно) попросил меня оставить его в покое, причем эти нецензурные слова проревел с такой яростью и силой, что их наверняка слышали моряки проплывавшего на горизонте судна.

Я обиделась смертельно. Слезла с мотоцикла и молча направилась пешком в другую сторону. В Варшаву. С трудом вытаскивая ноги из песка, сообразила, пройдя с полкилометра, что машинально взятая с собой сумка с документами, деньгами, термосами и продуктами слишком тяжела для меня. Поставив ее на песочек, я продолжала путь налегке. А тут еще проклятые бигуди кусаются!

Меня догнала перепуганная Янка.

— Перестань валять дурака, ведь в сумке деньги!

Я только плечами пожала: что значат деньги, если разбито вдребезги мое супружеское счастье?

Шла я и шла, и постепенно до меня доходило, что предстоит пройти семнадцать километров по абсолютно безлюдной территории, под палящим солнцем. Вышла на дорогу и двинулась по ней, чувствуя себя такой несчастной, как никогда в жизни.

Меня догнал муж на мотоцикле и злобно прорычал:

— Садись!

Я даже плечами не пожала. Тупо глядя в пространство перед собой, шагала как автомат, а проклятые бигуди уже насквозь прогрызли голову. Обогнав меня, муж проехал немного вперед и остановился, поджидая, пока я с ним поравняюсь. Уже ничего не сказал, а я обошла его как неодушевленный предмет и продолжила путь.

Сесть на мотоцикл соизволила только после четвертого приглашения, решив, что к мужу отнесусь тоже как к предмету неодушевленному, использую его с мотоциклом в качестве средства передвижения, доберусь до какого-нибудь автобуса, а там мы расстанемся навсегда. На веки веков, аминь.

Не могу точно сказать, в каком именно географическом пункте я изменила свою точку зрения. Возможно, в Лебе, где мы решили пойти пообедать, что заставило меня наконец хоть бигуди снять. Сразу стало легче. Тем не менее я по-прежнему была обижена, да и вообще за столом никто не разговаривал, все сидели отупевшие от жары и вконец обессиленные. Нам все никак не удавалось добраться до воды. После обеда решили ехать в знакомую уже Ромбку. Вот вдали показалась желанная морская гладь. Не останавливаясь нигде, промчались мы сквозь сосновую рощицу и затормозили перед самыми дюнами. Все так же молча, побросав мотоциклы где попало, срывая с себя по дороге одежду и тоже швыряя ее где попало, устремились мы к манящей голубизне (купальники на нас были надеты с самого утра), пробежали по песку, пробежали по мелководью и все четверо плюхнулись на первую попавшуюся отмель под водой. Погрузились в воду целиком, торчали только головы. Никто не плескался, не плавал, сидели молча, отупело и обессиленно.

Только через полчаса мы опять почувствовали себя людьми. Понятия не имею, извинился ли муж за грубость, для меня это уже было непринципиальным. Весело смеясь, пособирали мы разбросанную одежду и опять влезли в море, теперь уже купаясь и наслаждаясь прохладой. Мир стал другим. И мы тоже все вдруг стали симпатичными и очень любили друг друга.

Через два часа мы были в состоянии двинуться в дальнейший путь, и тут у Доната на выбоине полетели тормозные колодки заднего колеса. Случись такое до морского купания, я просто не представляю, чем бы все закончилось. Милостивая судьба подождала с аварией, пока мы не пришли в себя, иначе, боюсь, просто поубивали бы друг друга. Теперь же восприняли случившееся как просто неприятную задержку на пути к цели и даже развлечение и спокойно принялись обсуждать происшедшее, ища оптимальный выход из него.

* * *

Собственно, весь тот период моей жизни был разделен на кусочки летними отпусками. Я всегда старалась вывозить детей к морю. Поскольку Ежи в малолетстве вечно хворал всевозможными ангинами, гриппами и прочими простудами, а также помня собственное гнилое детство, младшего сына я решила закалять и лучшим средством сочла море.

Роберту не исполнилось и двух лет, когда мы поехали во Владиславов, где я сняла недорогую комнату, с завистью поглядывая на пансионат «Сольмаре», недоступный для меня по причине дороговизны. Сутки проживания в нем обходились в сто десять злотых с носа, откуда мне было взять такие деньги? В «Сольмаре» мы ходили только обедать, причем я съедала детский обед, а мои дети — полные обеды. На сладкое в тамошнем ресторане обычно подавали торт «Мокка». Это был абсолютный шедевр, и я попросила у хозяйки пансионата пани Анджеевской рецепт торта. Та не делала секретов из своих кулинарных достижений и охотно поделилась со мной ими, да что толку, я все равно не могла воспользоваться ее секретами. Начинался рецепт так: «Взять шесть сильных кухонных девок…»

Закаливание младшего сына началось с ангины. В первый же день нашего приезда во Владиславов, в холодный дождливый день Роберт заболел. Педиатр «Сольмаре», приглашенный мною, счел ангину Роберта легкой и велел просто несколько дней выждать, не прописывая никаких серьезных лекарств. Через несколько дней погода исправилась, наладилась, и ребенок сам влез в море, а я не мешала ему делать что захочет, следя лишь за тем, чтобы он не промерз. Очень быстро выяснилось, что такое вообще невозможно. В море мы купались ежедневно, и, если палящее солнце сменялось вдруг диким холодным ветром, я, озябнув сама, вытаскивала ребенка на берег, досуха вытирала и переодевала в сухую одежду. Как известно, погодка у нас на Балтике бывает самая разная и редко напоминает тропическую жару, однако Роберт всегда реагировал одинаково на морские купания, какой бы погода ни была. Другие дети вылезали из холодной воды стуча зубами, посиневшие и покрывшиеся гусиной кожей от холода, мой же — толстый, довольный, румяный, ну просто тюлененок. Не веря своим глазам, я ощупывала дитя, а оно было теплее меня, сидевшей одетой на берегу. Я махнула рукой и перестала силой извлекать его из воды, предоставив купаться, сколько сам пожелает. Такое повторялось почти каждое лето, и Роберт не знал, что такое гриппы и ангины.

А я в то лето принялась писать свою первую настоящую повесть. Главным ее героем был доктор Голембевский. А прототипом героини стала старшая дочь тех наших знакомых из Груйца, которые во время оккупации открыли частную фабрику по производству порошка для печенья «Альма». Теперь они не занимались глупостями, стали владельцами фермы пушных зверей. Их старшая дочь, к тому времени восемнадцатилетняя, выросла настоящей красавицей: стройная, зеленоглазая и рыжеволосая. Она решила сделать ставку на собственную внешность и училась в школе спустя рукава, заранее наплевав на аттестат зрелости.

С повестью получилась ужасная вещь. У меня сохранилась рукопись, я написала больше половины, а потом бросила и больше к ней не возвращалась. Героиня повести по имени Магда заставила родителей дать согласие на ее брак еще до окончания ею школы, родители вынуждены были согласиться, объявили о помолвке дочери и устроили прием по случаю помолвки. В кухне топилась огромная плита, на которой готовили яства для вечернего приема. Магда приоткрыла дверцу топки, чтобы подбросить угля, махнула лопаткой и сыпанула уголь. А в нем оказался динамит. Редко такое случается, но случается. Взрывом покалечило бедную девушку, она потеряла один глаз, лицо было обезображено. Правда, жених, как честный человек, все-таки женился на ней, но потом там разыгрывались такие трагедии, что я не выдержала и не стала доканчивать повесть. Да что там повесть! Этот случай так меня потряс, что я вообще на несколько лет перестала писать. Ну, не совсем. Статьи в газеты и журналы писала, но беллетристику перестала.