Лесь - Хмелевская Иоанна - Страница 33

— Макулатура, — ответил он с жалостью после минутного раздумья.

— Это значит, я проиграл?! — спросил снова Лесь, выражая в этом новом вопросе все чувства сразу: возмущение, недоверие, отчаяние, безмерное изумление и безмерную угрозу. Человек посмотрел на него с несколько большим любопытством и, ощутив от Леся ещё невыветрившиеся пары алкоголя, подавил в себе нарастающее удивление.

— Попал в точку! — кратко ответил он и добавил:

— Я тоже. Абсолютно все.

После чего он снова погрузился в полную прострацию.

Лесь понял, что не должен ему больше мешать. Но при этом слово «все» напомнило ему, что он проиграл ещё не все. Снова в нем пробудился дух деда-игрока, приглушённый последними происшедшими событиями. Поскольку он проиграл ещё не все, то может играть и дальше! Он продолжит свою игру! Будет играть и сейчас отыграет все…

Оберегающая безумцев милосердная Фортуна позаботилась о них, применяя два способа спасения стремящихся к гибели жертв. Во-первых, послала Леся на Бега только после четвёртого забега, в котором он ещё не успел принять участия. Выиграв в пятом и шестом забегах, он мог участвовать лишь в ещё двух следующих. Благодаря второму способу Фортуны он не успел потерять в них больше чем две тысячи злотых по очень простым причинам.

Ему и в голову не пришло, что может ставить более чем на одну комбинацию, и никто из присутствующих такой мысли ему не подсунул. Держа высоко знамя дедовской чести, Лесь уже не мог ставить меньше чем тысячу и, если бы было ещё несколько забегов, то, несомненно, проиграл бы все. Но благодаря заботам высших сил, он избавился лишь от тяжёлого балласта трех тысяч, а со всем остальным остался.

Когда он покидал одним из последних поле разврата, его ум был в состоянии уже работать. Пережитые эмоции отрезвили его окончательно. Он пересчитал оставшиеся деньги и установил, что у него есть ещё четыре тысячи двести злотых, что удивило его неимоверно. В тех двух последних жутких забегах он считал, что проиграл какое-то огромное состояние, родовые владения, села, дворцы, приданое жены… Свою собственную судьбу он спутал полностью с судьбой воображаемого деда в Монте Карло. Дед мог иметь хорошие земли, его жена, по всей вероятности, бабушка, имела несомненно большое приданое, но жена Леся не имела ничего. И счастье состояло именно в этом, потому что, если бы она имела что-нибудь, Лесь безусловно проиграл бы и его!

Чувствуя что-то вроде благодарности к господствующему строю, Лесь пешком шёл и размышлял. Возникшее сумасшествие, которое охватило его в рыбном баре, позволило ему отыграть доверенную коллегами сумму. Но это ещё не все, у него есть, сейчас… сколько?.. У него есть даже… Двести злотых были его, но пусть будет, что он их пропил. Но ведь он имел ещё тысяча восемьсот злотых сверх основной суммы. Теперь только должно быть новое чудо. Если на проклятые невысланные билеты не падёт выигрыш больше того, который составлял его собственность, то он сможет всю эту ужасную историю скрыть перед товарищами и сохранить свою честь. Он не окажется в их глазах растратчиком и идиотом, он сможет смело смотреть людям в глаза… Необходимо сейчас, немедленно узнать результаты этой отвратительной кретинической игры!

Вот так, бросаясь от надежды к отчаянию, Лесь ускорил шаги и направлялся к своему дому, не предвидя, что его там ожидает.

Жена Леся, недовольная поведением мужа на протяжении нескольких последних недель, решила устроить утром в воскресенье ему скандал. На это решение повлияло его поведение в субботний вечер, проведённый Лесем весьма таинственно и закончившийся около трех часов ночью. После глубокого размышления спокойная, уравновешенная, рассудительная, терпеливая Касенька пришла к выводу, что её терпение лопнуло и что Лесю требуется встряска.

Она решила устроить ему грубый скандал. До сих пор она никогда в жизни не устраивала никаких скандалов, и знания её в этом направлении были скорее теоретическими. Опираясь на опыт других людей, она считала, что если скандал каким-нибудь образом начнётся, то дальше он будет развиваться сам собой.

Рано утром, когда Лесь ещё спал, она отвела ребёнка к своим родителям, не желая делать его свидетелем предстоящей запланированной сцены. Теперь она возвращалась домой, утверждаясь в своём решении.

Ни раскаяние, ни просьбы о прощении ждущего её Леся не могли вызвать у неё отклика. Его поступки, по мнению Касеньки, перешли уже все границы и безусловно требовали острой реакции. Она отказалась от приглашения друзей, уговаривающих её пойти на какие-то вечерние развлечения, не обратила даже внимания на содержание предложения, занятая исключительно идеей наказания легкомысленного мужа.

При базарном скандале необходимо было чем-то бросаться. Спеша домой, Касенька в уме перебирала предметы, которыми можно было пользоваться. С лёгким неудовольствием она не нашла предметов, непригодных для использования или испорченных вроде бокалов без ручек, треснутых тарелок или выщербленных блюдечек. Она разозлилась на себя за слишком большое внимание к домашнему порядку, на родителей, которые дарили им исключительно нужные предметы прекрасного качества, на Леся за то, что он вынуждал её к лишним тратам, и решила наконец, что использует вазу для супа. Ваза редко употреблялась, и без неё можно было обойтись.

Она ещё не решила, начать скандал словами или сразу приступить к делу, открыла двери и задержалась на пороге. Некоторое время она так и стояла, удивлённо осматривая внутренность прихожей, затем закрыла за собой дверь и приступила к исследованию остальной части квартиры. Наконец, она остановилась посреди комнаты и почувствовала, что в ней пробуждаются какие-то новые внутренние силы.

Раскаивающегося мужа не было, зато вокруг виднелось побоище, которое можно было сравнить разве что с землетрясением или с прохождением воздушного смерча. Утренняя деятельность спешащего мужа дала внезапно большие результаты.

Первым порывом потрясённой Касеньки было наведение порядка, и она невольно уже подняла опрокинутый торшер, но сразу же овладела собой. Она поставила лампу на прежнее место, села на кресло, мстительно сбросив на пол Лесеву пижаму, и задумалась.

Через полчаса её планы были полностью составлены. Она встала с кресла, позвонила к друзьям, которых она так легкомысленно бросила, выразила готовность принять участие в их развлечениях, а затем спокойно и методично приступила к дополнению внутренней обстановки. Подавив в себе муки желающей порядка души, она выбросила из шкафа, по примеру Леся, весь свой гардероб, при случае выбрав из него для себя подходящую одежду, разбросала по квартире книги и журналы, сняла с окон занавески и бросила их как попало и произвела ещё множество других полезных дел. Решение сделать мужу ужасный скандал крепло в ней, как бетон. Она наконец достала из серванта вазу для супа, поставила её на видном месте и покинула помещение с непреклонной уверенностью, что закончит своё дело после возвращения, после возвращения домой где-нибудь около одиннадцати вечера.

Вблизи своего дома Лесь мощно затормозил.

Близость родственников внезапно напомнила ему о существовании семейных неурядиц. Он вспомнил, в каком состоянии он оставил квартиру, и ему сделалось как-то не по себе. Он представил себе очевидно же дожидающуюся его жену, от которой, безусловно, услышит все, что она о нем думает и как можно назвать его поступки и что можно от него ожидать в ближайшем будущем. При мысли, что на этот раз моральный натиск жены будет сильнее, чем обычно, что ему будут заданы вопросы, на которые он должен будет дать какие-то ответы, он ощутил непреодолимую потребность повернуть назад. Но угнетающая его неуверенность, касающаяся жуткого миллиона, заставила его продолжать путь в избранном направлении.

Последние метры он преодолел, еле двигаясь. Перед подъездом он остановился, посмотрел в небо, составляя прогноз погоды на завтра. Внизу, в парадной, он изучил список жильцов, нашёл в нем собственную фамилию, кивнул грустно головой и обратил внимание на почтовый ящик. В ящике что-то находилось. Надеясь, что в ящике будет длинное письмо, которое он сможет прочитать сразу же и долго на лестнице, задерживаясь тем самым ещё немного, он нашёл в кармане ключик от ящика и вытащил уведомление с почты о пришедшем на его имя извещении. Он долго осматривал извещение, не представляя, что это может быть, ничего не придумал и должен был, наконец, открыть входную дверь.