Сокровища Массандры - Гаврюченков Юрий Фёдорович - Страница 43

Родничок был мал, но журчал очень громко. Его было слышно издалека. Первым делом Макс наполнил канистру свежей ледяной водой и погрузил в рюкзак. Майя занялась стиркой. Мыло мылилось плохо, крымская вода была слишком жёсткой. На топком берегу ноги разъезжались и девушка балансировала, чтобы не нырнуть в бочажок.

Макс начисто выскоблил рожу и не торопясь отмывал бритвенный станок. Уходить не хотелось. Возле родника было прохладно, росла мясистая болотная трава и жили лягушки.

- Как похоже на Россию, только всё же не Россия, - вздохнул мошенник, удивляясь накатившему приступу сентиментальности. Кто бы мог предположить, что он будет испытывать тоску по родным берёзкам и осинам, а вот!

- Лучше бы помог, Пушкин! - фыркнула Майя. - Тут нежные рученьки в кровь сбиваешь, а ты стихи читать вздумал, бездельник.

- Пушкин поможет, - увильнул Макс и замер. - Тихо!

Снизу, со стороны шоссе, послышался шорох листьев, голоса и стук подмёток. Кто-то карабкался к роднику и явно не один.

"Лесники! - похолодел Макс. - Застанут за осквернением источника на территории заказника, не откупишься. Пришьют какой-нибудь экоцид, - и тут же подумал: - Наплевать, договоримся."

- Сам с лохами побазарю, - мошенник выбрал покровительственный тон, чтобы успокоить подругу и в то же время пресечь нежелательную инициативу с её стороны. Плутовская интуиция подсказывала, что женщине сейчас лучше помолчать.

Пыхтение и топот лезущих в гору путников приближались, сквозь листву замелькали фигуры. К удивлению и облегчению Макса, на поляну поднялись двое цыган.

Первым выскочил мелкий и шустрый парень в футболке и спортивных штанах, похожий на молдаванина. За ним тяжело вскарабкался великан с бородой и патлами, как у Карла Маркса, только более густыми и чёрными. Лоб, не обезображенный мыслительной деятельностью, был значительно выше, чем у немецкого философа, а вот одевался цыган куда беднее - в сизую выгоревшую рубаху и растянутый на коленях турецкий "Адидас".

"На ловца и зверь бежит!" - загорелся артист обмана, ощущая поднявшуюся изнутри волну драйва, которая обычно свидетельствовала о появлении верного шанса на хороший кидок.

- Здорово, - приветствие получилось непринуждённым, а удивление даже имитировать не пришлось, оно естественным образом появилось на лице Макса.

Цыгане поначалу опешили. Они опасливо обошли Майю, присели на корточки у родника и принялись жадно пить, зачерпывая воду ладонью. Они явно дичились отдыхающих с их городскими заскоками, но вели себя нейтрально. Этой слабостью немедленно воспользовался Макс.

- Привет, ромалэ! - вполне конкретно докопался он до цыган, а тем ничего не оставалось, кроме как поздороваться в ответ. - Мы тут в отпуске задержались малость, подрастратились, видишь, бельё в луже стираем. Лавэ нанэ, короче. У меня есть к вам делюга: купите цепь, десять с половиной граммов.

Жулик снял с шеи цепочку, протянул Карлу Марксу, рассудив, что состоятельнее и старше тот, кто крупнее. Цыгане встали, переглянулись. Цацка свисала между пальцев, покачивалась, по нетронутому золочению бегали солнечные зайчики.

- Пятьсот восемьдесят пятая проба. Отдам за триста пятьдесят долларов или гривнами по курсу, - Макс видел, что украшение действует на цыган, как чайное ситечко на Людоедку Эллочку, и продолжал гнуть своё: - Совсем новая, в Москве купил месяц назад.

Цыгане разом оттаяли, заговорили по-своему.

- Возьму посмотреть? - вежливо спросил Карл Маркс.

Макс передал ему фуфел. Цыгане пристально изучили пробу, поковыряли ногтём звенья, но позолота была новая и нигде не облезала. И тогда цыган попробовал цепочку на зуб!

- Э, ты чё творишь… - запоздало рыпнулся Макс, но цыган флегматично кивнул в знак одобрения и показал надкус мелкому, который выдал длинную неразборчивую реплику.

- Берём, братишка, - бородатый вернул цепь владельцу, отчего у Макса ворохнулась в душе опаска, а не настоящее ли золото, в самом-то деле? Вдруг у продавцов бижутерии произошла ошибка и на лоток с голимым бутером выложили реальные вещи. - Сходишь с нами в Щебетовку, с собой денег нет, там рассчитаемся?

- Не вопрос! - с энтузиазмом ответил Макс, застёгивая на шее замок. - Милая моя, ты, давай, достирывай и тащи всю байду в лагерь. Скажи Петру, что я вернусь часа через два и пойдём шашлык есть.

- Возвращайся, дорогой, - лицо у Майи сделалось настолько искательное и глупое, что Макс втайне восхитился способностями подруги к перевоплощению.

Цыгане, заметно повеселев, ссыпались по тропинке. Макс за ними.

- Никитин!

- Чего? - обернулся на ходу Макс и чуть не сорвался в ребристый жёлоб, но успел ухватиться за ветку.

- Воду потом заберёшь?

- Её тоже в лагерь неси, - трюкач доиграл роль до конца, хотя цыгане под воздействием силы земного притяжения вовсю ломились к шоссе и вряд ли его слышали.

Отворачиваясь, он успел заметить вспыхнувшее на лице подруги негодование, но гравитация взяла своё и пришлось перебирать ногами, чтобы не пригладить копчиком каменистый глинозём.

По дороге перезнакомились. Бородатого цыгана звали Мишей, его мелкого наперсника - Сашей. В Щебетовку они приехали из местечка с чуждым русскому уху названием. Прибыли отдыхать и делать дела. Какие могут быть дела у цыган вблизи воинской части, Макс предпочёл не знать. Он травил почерпнутые из газет и теленовостей светские сплетни и всячески изображал пресытившегося столичной жизнью жлоба: человека, безусловно, состоявшегося и состоятельного, но… волей случая оказавшегося на мели. Цыгане охотно поддакивали, их куда больше интересовало то, что можно было поиметь со случайного знакомца, а именно - золотую цепь.

"На жадину не нужен нож, - крутилась в голове махинатора любимая песенка, пока они не подошли к пятиэтажному дому в центре посёлка. - Ему покажешь медный грош, и делай с ним что хошь."

- Подожди тут, я сейчас деньги принесу, - Миша оставил столичную овцу возле подъезда на попечение компаньона и затопал по лестнице.

- Что-то ништяк отдохнули, - поделился Макс мнимыми впечатлениями с цыганом, зевнул и потянулся. - Надо двигать в Симферополь и отваливать домой.

- В Москву поедешь?

- В Москву.

- Ксюшу Собчак увидишь?

- Обязательно.

- Привет ей передай от меня. Скажи, Саша тебе привет передаёт.

"Что-то он борзеет, - забеспокоился Макс, глядя на хохочущего цыгана. - Ладно, рома, в рот-те залупу коня Будулая, сейчас я тебя приземлю малость."

- Анекдот есть такой. Заехал цыган в тюрьму первоходом, ничего не знает, всего боится. Решил себя поставить сразу. Заходит в хату и с порога блажит: "Блатные, встать!" Все вскочили, кроме одного, который у параши на матрасе тусуется. Цыган на него наезжает, чего сидишь? А он: "Да я петух". Цыган ему: "Слезай, теперь я петухом буду!"

Сашка заржал и, против ожидания, не напрягся, похоже, не уловил подтекста. "Сказываются молдаванские корни," - подумал Макс и больше не стал гнобить весельчака. Говорили ни о чём, пока не вернулся Миша. Он не притащил с собой ни напильника, ни баночки с кислотой для проверки благородности металла. Возник короткий торг, цыгане опять рассматривали клеймо и ковыряли звенья, но фуфла не выявили. Сговорились на трёхстах. Миша тут же вынул три бумажки с крупным портретом Франклина, других у него не было и он явно рассчитывал сбить цену. Макс бегло прошнифтил валюту. Новенькие купюры одной серии даже слипались между собой. Мошенник сунул деньги в карман, пожелал цыганам удачи и улетучился.

"Надо было ещё печатку захватить, - запоздало раскаялся аферист, когда двор с облапошенными ромалэ скрылся из вида. - Сегодня масть прёт, втюхал бы им заодно и гайку, всё равно проверить золото нечем. Ладно, свезло, так свезло, не надо жадничать, а то действительно сам себя без ножа зарежешь."