Сон демона - Брюссоло Серж - Страница 30

Она выпрямилась и потащила Ольгу за руку прочь от улья. Себастьян схватил Ренана.

Синий пес носился туда-сюда, обнюхивая траву. Он подумал, что нашел отходы жизнедеятельности насекомых. Однако при ближайшем рассмотрении это оказались… какао-бобы. Какао-порошок запачкал десны пса, и ему пришлось потратить много времени, чтобы избавиться от неприятного вкуса.

– Ты не должен ни к чему прикасаться, – сказала ему Пегги. – Здесь не могут расти какао-бобы. Думаю, речь идет о новой ловушке… Надеюсь, с тобой ничего плохого не случится.

– Я хотел тебе помочь, – пожаловался пес. – Ты права: у меня такое впечатление, словно меня отравили. Я был идиотом. Но эти шарики так похожи на те, что мы использовали, чтобы пересилить колдовство цветов.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоилась девочка.

– Сейчас хорошо, – ответил пес. – За исключением того, что никак не могу отделаться от вкуса шоколада в своей пасти.

Дети направились в сторону, где кольцом росли грибы. Они надеялись, что влажный грибной запах прогонит аромат меда.

Наступили сумерки; о том, чтобы идти дальше в темноте, не могло быть и речи. Ренан сопротивлялся, как чертенок; пришлось связать его по рукам и ногам, чтобы помешать убежать к ульям. Пегги прилагала невероятные усилия воли, чтобы преодолеть желание полакомиться, от которого у нее сводило желудок.

Перспектива провести ночь вблизи ульев ее не радовала. Сумеет ли она противостоять искушению?

Пегги взглянула на небо. Оно уже приобрело чернильный оттенок.

«Странно, – подумала девочка. – Наверняка садовник отключил солнце раньше времени, чтобы мы остановились здесь».

Ренан ворчал, извиваясь.

– Освободи меня! – выл он. – Вы не имеете права держать меня в плену! Я хочу меду…

Из предосторожности Пегги Сью приготовила шарики из мха, вложив их себе в ноздри. Дышать было не слишком удобно, однако принятая мера ослабляла запах меда.

– Попробуем уснуть, – сказала она, прижимая к себе синего пса. – Мы снимемся с места, как только взойдет солнце.

Ночью температура понизилась, и запах меда сделался слабее, что позволило детям без особого труда уснуть.

Глава 17

Время превращений

Пегги заснула болезненно-глубоким сном, наполненным абсурдными сновидениями. Разбудил ее щелчок выключателя, которым пользовались садовники, управляя сменой дня и ночи.

Инстинкт предупредил ее об опасности. Девочка села на влажную от росы траву, дрожа от утреннего холода. Ренан лежал неподалеку, в метре от нее… Но он имел вид статуи, выпеченной из сдобного теста!

Сдобная статуя в виде десятилетнего мальчика. От нее исходил сладкий медовый запах.

– Ты видел? – бросила Пегги, мысленно обращаясь к синему псу.

Не получив ответа, она повернулась к животному, чтобы растолкать его… однако синий пес тоже претерпел превращение – он стал статуей из шоколада, от морды до хвоста. Из молочного шоколада.

На сей раз Пегги охватила паника. Девочка вскрикнула. Себастьян рывком сел и протер глаза. Протянув руку, он коснулся мальчика, потом пса.

– Ну и ну! – выдохнул он. – Это самая настоящая сдоба… а это настоящий шоколад…

– Это из-за меда и бобов, – пробормотала Пегги, подавляя подступающие слезы. – Я боялась, что так случится…

– Успокойся: это только на время, – сказал Себастьян. – Сержант говорил об этом в тренировочном лагере… В тот момент я подумал, что он бредит.

– Что он сказал? – взволнованно спросила Пегги. Она не решалась погладить собаку из страха, что шоколад расплавится от тепла ее руки.

– Не помню точно, – вздохнул Себастьян. – Мне кажется, что колдовство сохраняет свое действие не дольше двадцати четырех часов… Да, кажется, так. Если удается уберечь жертвы от тех, кто покушается их отведать, через двадцать четыре часа они приобретут нормальный вид.

– Ты уверен?

– Да… я думаю. Я невнимательно слушал. Мне никогда не нравилось ходить в школу, я всегда смертельно скучал на уроках.

Пегги стиснула зубы. Глядя на шоколадную статую, лежащую в траве, она поняла, до какой степени привязана к своему четвероногому другу.

Громкий разговор разбудил Ольгу. Малышка тоже с трудом уверила себя, что не грезит.

Она положила ладонь на лицо Ренана и тотчас отдернула ее… и облизала пальцы.

– Он вкусный, – прошептала она.

Услышав эти слова, Пегги почувствовала, как ее руки покрылись гусиной кожей.

«Первая ловушка заключает в себе вторую, – подумала она. – Это как матрешки, которые вкладываются одна в другую».

Она не решалась высказать свои опасения вслух, однако увидела промелькнувшую в глазах Себастьяна искорку, которая сказала ей о многом.

– Нужно уходить, – решила Пегги. – Когда настанет жара, запах меда будет чувствоваться сильнее, и мы не сможем ему противостоять. С нами произойдет то же, что и с Ренаном.

– Они не могут идти дальше, – заметил Себастьян, указывая на две вкусные «статуи», лежащие на траве. – Придется их нести.

– Ты займешься Ренаном, – сказала Пегги, – а я возьму на руки собаку.

– Пес растает, – возразил подросток. – Он ведь из молочного шоколада. Он мягкий.

Пегги Сью задумалась.

– Я знаю, что делать! – воскликнула она. – Я соберу листьев и заверну его в них, чтобы мои руки не входили в контакт с его… «кожей».

Она заметила, что заикается, и замолчала. С помощью ножа она срезала несколько зеленых листьев и завернула в них синего пса. Пес казался хрупким, и девочка опасалась его сломать во время этих манипуляций.

Когда все было готово, Пегги прижала драгоценную ношу к груди и пустилась в путь.

Она боялась оступиться и потерять равновесие. Если собака упадет на землю, то наверняка разобьется…

Пегги чувствовала, что на лбу у нее выступили капли пота. Видимо, солнечный выключатель повернулся еще на один оборот, и жара усилилась.

«Вот как действует ловушка, – сказала она себе. – Когда тебя превратили в шоколад, садовники увеличивают температуру солнца, и ты начинаешь потихоньку таять… Превратившись в лужу, растекшуюся по земле, ты никогда не достигнешь замка».

В этом было что-то дьявольское.

Пегги смерила взглядом расстояние, которое отделяло друзей от дороги из белого камня.

– Пойдем туда, – скомандовала она. – Постараемся идти в тени цветов.

Себастьян привязал Ренана к своей спине. Он старался стянуть веревки не слишком туго, поскольку хлебная «статуя» была мягкой и ее запросто можно было перерезать пополам.

Папоротники мешали путникам двигаться вперед. Один колючий куст заставил их сделать внушительный крюк. Пегги Сью страдала от жары; пес на ее руках казался все тяжелее. Она старалась не слишком плотно прижимать его к груди, чтобы он не растаял, но из-за неровностей почвы ей все же приходилось держать его крепко. Выскользнув из ее рук, собака разобьется на тысячу кусков.

Жара сделалась невыносимой, и путники были вынуждены остановиться. Обе «статуи» положили на землю в тени дерева. Пегги Сью почувствовала, что голодна.

«Как странно, – подумала она. – Себастьян говорил, что внутри миража человеку не обязательно есть?»

Она постаралась подумать о чем-нибудь другом, но ее пустой желудок начал урчать. Девочка поняла, что вторая лужайка оказалась настоящим раем для гурманов. Все было подстроено так, чтобы дети уступили искушению.

Она вытерла лоб рукавом. Запах сдобы преследовал ее.

Ольга, опустившись на колени подле Ренана, сделала неопределенный жест в сторону мальчика, превращенного в сдобную выпечку.

– А если… – осторожно произнесла она. – А если отъесть от него совсем-совсем маленький кусочек?

В другое время Пегги аж подпрыгнула бы от возмущения, но сейчас… в эту минуту, предложение девочки с рыжими косичками не показалось ей таким уж кошмаром.

– Посмотри! – жаловалась Ольга. – У него оттопыренные уши, слишком большие… это некрасиво. Это даже ужасно! Если их немножко подровнять, он скажет нам за это спасибо. Вернувшись в человеческий облик, он станет гораздо красивее.