Клин клином - Хмелевская Иоанна - Страница 24

Честно говоря, озадачил он меня до крайности. Нерастраченная злость делала мои реакции не совсем нормальными, и вместо того чтобы объяснить ошибку, я снова ввязалась в диалог.

— Ясно почему! Значит, не правильно подобраны позиции, — сварливо сказала я. Слово “сигналы” ассоциировалось у меня с пусканием зайчиков, и в моем воображении возник некто с зеркальцем в руках — он пускает зайчиков на местности, заслонённой холмом, оттого их и не видно.

— Может, и так, — с сомнением протянул голос. — Следующим будет район сто два, К-2 и К-4. Завтра, в двадцать три ноль-ноль. Конец связи.

Ошеломлённая не меньше, чем в прошлый раз, я хотела было спросить, как это можно пускать зайчиков в двадцать три ноль-ноль, но он уже отключился. Оставалось только тупо таращиться на безмолвствующую в руке трубку. О чем он, говорил? К-2 и К-4 — это дома из железобетона; воруют стройматериалы, что ли?

Странный разговор немного меня развлёк, баба на балконе перестала наконец плеваться, и я снова уселась за статью. Дошла до половины, когда телефон опять затренькал. Я подняла трубку не без азарта, у меня уже сложилось суеверное представление, что усиленные мои размышления о домах культуры притягивают ко мне некие сверхъестественные силы, как громоотвод притягивает молнии.

— Это ты? — спросила моя верная, незаменимая приятельница Янка и сразу же таинственно доложила:

— Видела твоего друга.

— Какого друга?

— Или врага, — уступчиво поправилась Янка. — Смертельного твоего врага.

— Какого ещё врага?!

— Врага с собакой!

— Мать честная!

Вздумалось же сегодня всем как по заказу морочить мне голову этим человеком. Сначала Весе, теперь Янка… Чтоб им пусто было! Однако не худо бы узнать подробности.

— Ты хотела сказать — мою жертву? — с нажимом уточнила я.

— Жертву так жертву, хотя я что-то не слышала, чтобы жертвы так обращались со своими палачами. По мне, так он сущий враг!

— Пусть будет враг. Где ты его видела?

— На лестнице.

— А нельзя ли поточней? На какой лестнице? Пожарной?

— Нет, на его лестнице. Он ведь живёт на Старом Мясте? Верно? Бьюсь об заклад, это он!

— Во-первых, с чего ты взяла? А во-вторых, как тебя занесло на его лестницу?

— Я была у Маньки, ну знаешь её, моя товарка, забежала к ней в рабочее время. Она там живёт, на Старувке. Стою, понимаешь, под дверью, звоню-звоню. Мёртвая тишина, звони хоть до конца света. Слышу — чьи-то шаги на лестнице, вот было бы здорово, думаю, если б это оказался он. Оборачиваюсь, смотрю — точно он!

— Почему ты так решила?

— Узнала по твоим описаниям. Брюнет, ростом два метра, волосы зализанные. Ведь зализанные?

— Да, назад, без пробора.

— Вот-вот! Возраст тот же, а главное — собака! Большая чёрная зверюга! Господи, какая она громадная!

— Ещё подрастёт. Порода такая, я же тебе говорила. И что дальше?

— А ничего, он спускался себе по лестнице со своей псиной. Мне что — я повернулась и уставилась во все глаза.

— А он тебя заметил?

— Не слепой же. Конечно, заметил, даже внизу оглянулся, а я все таращилась. Могу сразу сказать, он мне не понравился!

— Ну и зря! — разозлилась я — враг или не враг, но если у меня с ним что-то было, значит, он того стоит. — Почему не понравился?

— Потому что вид у него был как раз тот самый, — со значением произнесла Янка.

Я поняла её с полуслова. Годы дружбы бесследно не проходят. Пришлось попридержать своё возмущение.

— Ты так считаешь?

— Типичное, понимаешь, выражение лица… И пёс мне не понравился. Под стать хозяину. Такой же вальяжный, надутый, словом, важная шишка. И тоже без чувства юмора, уверяю тебя: у них у обоих с юмором плоховато.

— Не может быть. Он неоднократно его проявлял.

— Проявлял или имел?

— Ну ладно, что дальше?

— Я перестала звонить — потом оказалось, Маньки дома не было — и сошла за ним вниз. Не сразу — сразу не решилась. Видела их уже издали, оба шли такие представительные… Вообще по виду он типичный хладнокровный педант.

— Вполне возможно. Скандалил довольно хладнокровно… Что ещё?

— Ничего. Мало тебе?

— Как?! И ты его просто так отпустила? Надо было подойти и попросить пять злотых. С Коперником. Лишний раз подкрепила бы его мнение о слабом поле.

— Не пришло, понимаешь, в голову, от неожиданности реакция подвела. А вообще я рада, что поглядела на него. Ага, наконец сообразила, что мне в нем не понравилось больше всего. Это его отношение к женщинам у него на лице прямо-таки написано.

— Да пусть хоть калёным железом выжжено. Слышать о нем не могу! Вот уж попала впросак, такого со мной ещё не бывало!

— Хотела бы я знать, почему он потом снова…

— В отличие от тебя я ничего о нем знать не хочу. Думаю, мы с ним в этом смысле квиты. Два сапога пара, оба дурака сваляли…

— Тут я спорить не буду…

Закончив наш разговор, я предприняла слабую попытку разделаться со статьёй. Дома культуры внушали мне все большее отвращение..

Телефон зазвонил, когда я подбиралась к концу.

— Слушаю, — буркнула я недовольно.

— Алло, на связи Скорбут. Операция сегодня, в двадцать три тридцать…

Черт подери, опять сбили с толку. Ну чего этим людям неймётся, и вообще, сколько их? Снова другой голос, такое ощущение, что полгорода дурью мается.

— Ведь назначили на завтра, на двадцать три ноль-ноль, — с досадой сказала я.

— Срок ускорен, завтра будет поздно. В остальном без изменений.

— Где это видано, переносить в последнюю минуту! — возмутилась я. Хотела ещё добавить, что такие игры не по мне, да вовремя вспомнила, что я тут сбоку припёка, пусть себе меняют сроки, пусть хоть застрелятся со своей галиматьёй.

— Так надо. Лучше действовать внезапно, — нетерпеливо объяснил мой собеседник и отключился.

Я не стала отвлекаться на загадку телефонных звонков, а сразу же вернулась к статье, чтоб не утерять нить рассуждений. В час ночи поставила последнюю точку и тотчас улеглась спать.

Телефон вырвал меня из объятий Морфея в полтретьего. Я сонно потянулась к трубке.

— Слушаю…

— Скорбут, Скорбут..

Голос был очень нервный. Ну нет, хорошего понемногу. Я очень люблю шутки, но не в такое же время, чувство юмора посреди ночи мне отказывает.

— Ничего не выйдет, — отрезала я, имея в виду, что не намерена играть в их игры, да ещё по ночам, и собралась швырнуть трубку на рычаг, но поскольку со сна движения у меня были замедленными, то успела услышать ответ, от которого оторопела:

— Есть! Немедленно спускаемся! — с готовностью и явным облечением объявил нервный голос и отключился раньше меня.

Только сейчас я в полной мере осознала необычность этих звонков. В растерянности положила трубку и откинулась на подушку, окончательно проснувшись. Смотрела в темноту широко раскрытыми глазами и чувствовала, как сердце начинает колотиться в сладкой тревоге.

Тут-то у меня впервые возникло подозрение, что это не просто ошибка. Просто ошибиться можно раз, ну два, здесь же звонят регулярно, ещё и называя номер, который числится и числился моим с незапамятных времён. Глупая шутка? Исключено. Сколько же это людей должно в ней участвовать, да и кого потянет на розыгрыш в три часа ночи? А голоса, интонации?.. Профессиональных актёров, что ли, они там набрали? И кто набрал? Нет, на злостные шутки явно не похоже.

И вдруг я чуть не ахнула — со всей ясностью дошло наконец, что дело нечисто. Спускаются… Немедленно спускаются… О ужас, целая шайка, что ли? А этот Скорбут… Стоп, это же опознавательный пароль банды, планирующей какой-то налёт! Они общаются по телефону с помощью шифра!

Ну ладно, банда бандой, но при чем тут я, какого беса я сюда встряла? Чего они ко мне лезут? Никогда в жизни у меня не было никаких точек соприкосновения с преступным миром, да и мои знакомые не имеют чести вращаться в таких кругах. С какой стати они почтили меня своим вниманием? Спускаются… Откуда, черт подери, они спускаются? С лестницы? Судя по нервному голосу того бандита, у них там что-то не заладилось, случился какой-то прокол…