Дом с привидением - Хмелевская Иоанна - Страница 42

— Самой ей ни за что не разобраться, — печально заметил брат.

В унылом молчании сидели брат с сестрой. Какая-то безнадёжная складывалась картина, никакого выхода. Павлик снова принялся грызть ногти. Очень не по вкусу пришлось ему решение полнейшего соблюдения тайны. А он-то уже представлял себе, как они окажут милиции помощь в поимке злоумышленников, а милиция, в свою очередь, сообщит им, какое же преступление те совершили. Павлик даже надеялся в глубине души и лично поучаствовать в какой-нибудь боевой операции. А потом, когда справедливость восторжествует, как бы он гордился и собой, и сестрой! Ведь только с их помощью она, справедливость, восторжествовала! И вот теперь приходилось распрощаться со своими мечтами. Нет, все-таки не правильно это! Столько они узнали, столько всего раскрыли и что же, теперь это никому не пригодится?

— Ты, послушай! — ткнул он сестру в бок.

— Что ещё? — недовольно спросила Яночка.

— Не уверен я, что мы поступаем правильно, — нерешительно проговорил Павлик. — Капитан сказал мне — у них огромные трудности, дело чрезвычайно запутано, а мы могли бы оказать совершенно бесценную помощь. Нельзя же так… Словно собаки на сене, и им не помогаем, и сами ничего не делаем.

Яночка молчала. Так долго молчала, что Павлик не выдержал:

— Ну чего молчишь? Скажи что-нибудь.

— Я думаю, — ответила сестра. — В чем-то ты прав…

— Вот я и говорю! — обрадовался Павлик. — Нельзя быть такими эгоистами. А я обещал им, что приведу тебя и мы им что-нибудь расскажем. Они ждут в патрульной машине. Решай скорее, сколько им ещё ждать! У них ведь масса дел. И ещё я обещал принести им настоящую записку.

— Езус-Мария, как все сложно! — вздохнула Яночка и выпрямилась, опершись спиной о железные прутья ограды. — Я уже решила, что ничего говорить нельзя, а ты канючишь, теперь приходится перерешивать. Кое-что им сказать можно, вот опять надо думать. Голова заболела от постоянного думанья!

— И ещё у нас есть перчатка, — напомнил Павлик.

— Значит, надо забрать и передать им и записку, и перчатку, — раздражённо сказала девочка. — Все ты забываешь! Записку я спрятала на дно правого ящика, лежит под тетрадкой по пению, а перчатка в вазе, что стоит на шкафу. А ну быстренько сбегай за ними, но так, чтобы бабушка тебя не за метила!

Обрадованный Павлик сорвался с места и со всех ног кинулся домой. Оставшись одна, Яночка ещё раз обдумала создавшееся положение и нашла что-то вроде компромисса. И когда запыхавшийся брат вернулся к ней с драгоценными вещдоками, у неё уже созрело решение.

— Сделаем так; отдадим им записку и перчатку. Скажем, перчатку нашли рядом с запиской. Скажем о машине из Ломянок. Скажем о переписке на дверце нашей машины. Скажем, что Хабр рычал на перчатку и на хулигана из Ломянок. А о чердаке — ни словечка!

Павлик внимательно выслушал мнение сестры и высказал сомнения:

— А они спросят — где вы нашли зашифрованную записку и перчатку? Лежали вместе, понятно, но где? А насчёт машины из Ломянок… Обязательно спросят, что мы делали в нашем саду в шесть часов утра и вообще откуда вдруг взялся тип из Ломянок?

У Яночки был готов ответ:

— Врать не станем. Честно скажем — не скажем! Просто эта наша тайна, и о ней мы не станем говорить. И без того о многом сообщим, пусть и за то будут благодарны. Раз Хабр рычал, сразу догадаются, что перчатку потерял тот бандит из Ломянок. С них достаточно, а о чердаке им знать не обязательно, ведь изловить они должны бандита, а не чердак.

Столь ясные и убедительные аргументы чрезвычайно понравились Павлику. С сердца мальчика скатился тяжёлый камень. Теперь он сможет и милиции помочь, и тайну чердака сохранить.

— Мне и самому не хочется, чтобы они узнали про чердак. Нечего им туда лезть! — сказал он с такой подозрительной радостью, что девочка встревоженно поинтересовалась, почему именно не хочется.

— Да потому, что там множество интересных вещей, а мы ещё не все изучили. И незачем милиции видеть пыточную машину, а то ещё начнут родителей таскать в милицию из-за их предков, а чем родители виноваты?

— Думаешь? — встревожилась Яночка.

— А то нет!

— Значит, тем более о чердаке они не должны узнать.

Воспрянувший духом Павлик вскочил на ноги и стал торопить сестру. Теперь, когда принято такое мудрое решение, его просто распирало от желания поделиться с милицией своими сведениями.

— Ну, идём же скорей! Значит, обо всем, что не касается чердака, расскажем, а о чердаке — ни словечка. Обойдутся!

17

Капитан милиции и сержант Гавронский между тем ожидали в патрульной машине, стоявшей за углом. Разумеется, адрес Павлика они знали, но капитан решил не оказывать на мальчика никакого давления. Он знал по опыту, как непросто иметь дело с несовершеннолетними свидетелями, к каким нежелательным результатам приводят попытки за ставить их помочь милиции и, напротив, к каким потрясающим успехам приводило их добровольное сотрудничество. А капитан уже понял, что мальчик располагал чрезвычайно важными для милиции сведениями, которые весьма помогли бы в распутывании очень сложного и запутанного дела. Он не терял надежды, что светловолосый симпатичный паренёк не подведёт и вернётся, как обещал. Оба они с сержантом Гавронским настроились на длительное ожидание и сохраняли философское спокойствие. Ждать пришлось и в самом деле долго. Но вот из-за поворота показалась живописная группа — светловолосые мальчик с девочкой и при них красивая собака рыжей масти. Все трое решительно и целеустремлённо направлялись к их машине, Зашифрованная записка Павлика долго провалялась в милиции без внимания, а когда её наконец расшифровали, оказалась вдруг недостающим камешком в мозаике чрезвычайно запутанной афёры, над которой давно бились уголовные службы. Теперь любой ценой следовало получить от детей недостающие сведения. Капитан решил напрячь все свои дипломатические способности. Внимательно, не перебивая, с большим интересом выслушал капитан чёткое, ясное и, к сожалению, очень короткое сообщение. При этом выяснил, что главную роль играла не записка, а собака по кличке Хабр. Это Хабр сообщил о том, человек, приезжающий из Ломянок на машине марки «трабант», потерял перчатку и оставил зашифрованную записку. Это Хабр выяснил, что в деле замешаны два человека, ведущие друг с другом переписку. Это Хабр информировал о прибытии злоумышленника из Ломянок и довёл детей до его машины. Странно, что Хабр ещё и шифра не прочёл…

— Вашему Хабру я доверяю целиком и полностью, — сказал капитан, поглядывая на красавца пса, который, обнюхав патрульную машину, сел у ног своей хозяйки, — Как можно не верить такой умной и рассудительной собаке? Но в отчёте вашего Хабра есть кое-какие пробелы. Вот, например, шифр. Вы его запомнили, надеюсь?

— Вы имеете в виду тот первый, который на царапали на дверце нашей машины? Который потом соскребли? — как-то сразу поняла Яночка.

— Да, именно его.

— Ещё бы! Конечно, помним! — пренебрежительно фыркнул Павлик. — Сначала он нацарапал «ДВОР».

Капитан поспешил вытащить из кармана блокнот.

— Минуточку, я сразу попробую записать. Итак, «ДВОР». Печатными буквами?

— Печатными, — подтвердила Яночка, проверяя, правильно ли записывает капитан. — Только у вас лучше получается. У бандита буквы шли вкривь и вкось. А сразу за этим, вот здесь, — девочка ткнула пальцем в страничку, — вот тут он накорябал стрелку. Нет, она указывала вверх. Ага, теперь хорошо. И рядом со стрелкой, тоже вверху, написал «ДЫМ».

— Как?! — вскрикнул вдруг капитан. Его бросило в жар, сердце сильно забилось.

— Дым, — повторила Яночка, с удивлением глядя на него. — Мы тоже считаем, что это глупость, но что я поделаю, если он именно так написал? Лицо капитана пошло пятнами, руки дрожали. Вот так, совершенно неожиданно, он вдруг разгадал один из самых непонятных моментов запутанного уголовного дела.

— Дым! — повторил капитан дрожащим голосом, ещё не веря своему счастью. — Дым! Надо же!