Заклятие Черного Кинжала - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 1

Лоуренс Уотт-Эванс

Заклятие Черного Кинжала

Часть первая

ВОРОВКА

Глава 1

Дом был великолепен. Декоративные зубцы на крыше отличались высотой и изяществом, тщательно выкрашенные угловые колонны украшала тонкая резьба, а мелкий переплет широких окон образовывал причудливый узор. Частично стекла были цветными, но в основном застекление состояло из прозрачнейшего хрусталя, за которым Табеа могла различить плотно задернутые занавеси и шторы из бархата, шелка и других дорогах тканей. Здесь не нашлось места простым хлопковым занавескам или деревянным ставням.

Дом стоял на углу Большой Улицы и Улицы Чародеев. Парадный вход находился прямо на перекрестке. В каменной, обрамляющей дверь арке с обеих сторон виднелись небольшие святилища с фонтанчиками и вечными огнями. Толстый слой блестящей черной эмали не позволял определить, из какого материала сделана дверь, но ее края отсвечивали полированной латунью, а сверкающие заклепки образовывали сложный спиралевидный орнамент.

Несмотря на довольно выгодное месторасположение, в стенах здания не было витрин, а над входом не висела вывеска. Значит, дом жилой, бизнесом здесь не занимаются. «Интересно, кто же решился построить такое прекрасное здание здесь, в районе Больших Ворот?» — подумала Табеа. Дом явно заслуживал более детального изучения. Девочка много раз проходила мимо, но никогда не обращала на него внимания.

Немного полюбовавшись святилищами у входа, Табеа побрела дальше. Она ничем не отличалась от любой другой юной обитательницы города, наслаждающейся вечерней прогулкой, или от ученицы, возвращающейся домой после занятий. Чуть задержавшись у дальнего угла здания, девочка оглянулась с таким видом, будто старалась что-то припомнить. На самом же деле Табеа хотела проверить, не наблюдают ли за ней.

Во всех четырех кварталах, отделяющих дом от Рынка у Больших Ворот, она насчитала около дюжины пешеходов, но ни один из них не смотрел в ее сторону. Никто не высовывался из окон и не торчал у дверей своих лавок. Сама рыночная площадь кишела людьми, но это вряд ли имело значение, потому что с такого расстояния лица даже при ярком свете представлялись неясными пятнами. Никто из торговцев и покупателей не сможет в будущем ее опознать.

Убедившись, что все в порядке, девочка сделала несколько шагов и нырнула в узкий проход за домом. На Большой Улице было довольно светло — у дверей многочисленных лавок и таверн горели разноцветные фонари, но здесь, в проулке, стоял непроглядный мрак; ни одного лучика света не пробивалось ни из окон дома слева, ни из-за ставней чайного заведения справа.

Табеа остановилась, выжидая, когда глаза привыкнут к темноте. Но чем дольше она оставалась вблизи людной улицы, тем больше было шансов оказаться замеченной и подвергнуться допросу. Табеа скользнула во тьму, двигаясь осторожно, словно слепая.

На ощупь стена здания оказалась прочной, гладкой и без единой трещины. Девочка даже начала подумывать, что совершила ошибку. В доме вообще могло не оказаться черного хода.

Но сидящая в ней воровка уже учуяла богатую добычу. «Проходы за домами для того и делаются, чтобы можно было пройти через заднюю дверь», — внушала себе Табеа. И если этот паршивый проулок предназначен для чего-то другого, в стене обязательно найдутся окна — все здания необходимо проветривать. И чем громаднее здание, тем больше окон нужно для вентиляции.

Однако внутренний голос не переставал твердить, что эти окна могут оказаться слишком высоко от земли.

Наверное, следовало бы спланировать все как следует, подумала Табеа, и, вместо того чтобы повиноваться капризу, осмотреть здание днем, узнав, кто его хозяин.

Но так или иначе она уже здесь, и отступить — значит струсить.

Правда, если двери все-таки не обнаружится, ей останется только отправиться восвояси и попытаться проникнуть в дом как-то иначе.

В следующее мгновение пальцы девочки нащупали дверную раму, и по мордашке маленькой воровки расплылась довольная улыбка.

Табеа остановилась и немного выждала. Зрение наконец начало адаптироваться к темноте. Да, перед ней действительно дверь, хотя заметен лишь ее общий контур без всяких деталей. Табеа попыталась повернуть ручку.

Заперто, как и следовало ожидать. Девочка ухмыльнулась, отстегнула от пояса нож и извлекла скрытую в густых волосах отмычку. Темнота не имела значения — замки всегда вскрываются только на ощупь. Наконец-то Табеа получила возможность применить на практике знания, полученные у Клуроса, и результаты упорных домашних тренировок.

Пять минут спустя дверь распахнулась, и она скользнула внутрь дома, стараясь не шуметь. Запор оказался до смешного простым, и только отсутствие опыта, тяжелая задвижка и чрезвычайная осторожность помешали Табеа сладить с ним за считанные секунды. Кому бы ни принадлежал дом, его владелец явно не пожелал тратиться на хитроумные замки и запоры.

Однако это еще ничего не значило. Иногда простой замок означал наличие иных мер предосторожности: охранных заклинаний, сторожей или каких-нибудь других неприятностей.

Пока Табеа не видела никаких признаков дополнительной охраны. Правда, ей было невдомек, каким образом можно усмотреть охранное заклинание, — до сей поры ее никто этому не обучил.

Во всяком случае, ничего необычного она не узрела. И по совести говоря, увидеть ей вообще удалось очень мало.

В прихожей оказалось темнее, чем в проулке. Девочка, протянув вперед руки, пересекла крошечную комнатушку и едва не упала, споткнувшись о скобу для чистки обуви.

Через некоторое время ей удалось нащупать внутреннюю дверь, к счастью, оказавшуюся незапертой. За дверью царила такая же темнота, как и в прихожей. Табеа долго мучилась сомнениями, прежде чем рискнула зажечь свет.

В сумке у нее были трут, кремень и кресало, но высечь огонь оказалось непросто — темнота стояла непроглядная. Кроме того, девочка боялась произвести лишний шум — в доме могли оказаться люди. Лишь после нескольких безуспешных попыток фитилек занялся пламенем.

В его мерцающем свете Табеа огляделась, надеясь найти более надежный источник освещения. У двери, ведущей из дома в проулок, лежала свеча. Девочка зажгла ее, а затем потушила и спрятала в сумку трут.

Теперь, с горящей свечой в руке, она смогла как следует осмотреть прихожую.

Как и следовало ожидать, там не нашлось ничего заслуживающего внимания. У стены стояли полдюжины пар разнообразной обуви; над ботинками, туфлями и сапогами на той же стене висели крючки, половина которых была занята плащами или куртками; у противоположной стены почти все свободное пространство занимали деревянные комоды, но быстрый осмотр ящиков показал, что в них нет ничего, кроме перчаток, шарфов и иных столь же малоценных предметов.

Табеа не огорчилась, ведь это всего лишь прихожая, а ей предстояло обследовать целый дом. Кроме того, многие жители Этшара-на-Песках не могли позволить себе купить перчатки, шарфы или теплые плащи. По правде говоря, зима здесь не столь сурова, как в Сардироне или других Этшарах, и в теплой одежде особой необходимости не было. Значит, есть шанс, что дом, столь богатый зимними одеяниями, полон предметов, которые можно будет украсть и продать.

Табеа крадучись подошла к внутренней двери, осторожно открыла ее и заглянула в щель, подняв повыше свечу.

То, что она увидела, заставило ее широко улыбнуться. Вот это уже похоже на дело.

Соседнее помещение оказалось обеденным залом, и свет свечи заиграл на латуни, золоте, хрустале и великолепном полированном дереве. Девочка по-кошачьи мягко переступила порог обеденного салона.

Массивный стол из темного дерева в свете свечи выглядел абсолютно черным. Боковые грани столешницы украшала резьба в виде сплетенных змей, на углах гирлянда прерывалась барельефами с изображениями певчих птиц с распростертыми крыльями. Над столом висела массивная люстра с хрустальными подвесками — настоящее произведение искусства. Шесть окружающих стол стульев из того же темного дерева были обиты темно-красным бархатом.