Алмазная история [Великий алмаз, Большой алмаз] - Хмелевская Иоанна - Страница 40

Мартин с невольным уважением подумал о себе — ай да я, какую жену выбрал! Надо же, как повезло! И перестал вообще задумываться о будущем.

Отец мог писать отныне любые завещания, он станет их подмахивать не глядя.

Старик Кацперский и Клементина ещё пережили первую мировую войну, причём она сказалась на них диаметрально противоположным образом. Кацперский перенёс её сравнительно благополучно, даже лошадей удалось сохранить от реквизированная для нужд армии, а на единственного работника никто не позарился из-за хромоты последнего. Более того, за принудительные поставки провианта для немецкой армии Кацперскому каким-то чудом заплатили. А вот Клементина потеряла все состояние.

И Пшилесские порядком обнищали. Может, потому, что перестали заниматься поместьем в расчёте на английские акции, а их курс катастрофически падал. Французскую же недвижимость очень успешно разбазаривал сын Клементины, а точнее, не столько сын, сколько сноха. Внук, теперь уже восемнадцатилетний, в разбазаривании участия не принимал. Юстина могла сносно существовать благодаря доходам мужа, которые, к сожалению, были уже не те, что раньше. Но все-таки их хватало.

Ясное дело, умирая, Клементина составила завещание. Нуармон, фамильный замок, вынуждена была оставить сыну, прямому наследнику, а вот часть денежных средств, а также драгоценную библиотеку де Нуармонов отписала Юстине.

Приехавшая на похороны бабушки, заплаканная Юстина объяснила дядюшке и его супруге, в чем дело. Видите ли, она, Юстина, до сих пор не исполнила данного усопшей бабушке обещания перенять науку о лечебных травах, а все познания в этой области скрыты где-то в недрах библиотеки де Нуармонов. Вот бабушка своим завещанием и напомнила внучке об её обязанностях. И она, Юстина, непременно выполнит волю умершей, только не сразу. Не имеет смысла забирать эти сотни томов в Англию или в возрождённую Польшу, пусть библиотека остаётся на месте, в фамильном гнезде, в замке Нуармон, ведь её туда всегда пустят, не правда ли? А она, Юстина, уже копалась по просьбе бабушки в библиотеке, да удалось разыскать одну лишь мандрагору. Записи о таинственных свойствах трав сделаны неизвестно в каких книгах, а их тысячи…

Не только легкомысленный дядюшка, но даже его взбалмошная супруга не собирались препятствовать Юстине в её поисках. Замковая библиотека всегда к её услугам, пожалуйста, в любое время.

Юстина может приезжать в Нуармон когда захочет, не только не испрашивая разрешения его владельцев, но даже и без предупреждения. А её английская дочка чувствовала себя в старинном французском замке как дома, и даже лучше. И никто не собирался лишать ребёнка этого удовольствия.

Английской дочке Юстины по окончании войны было одиннадцать лет. Её французскому кузену, молодому виконту де Нуармон, исполнилось девятнадцать. Излишне вертлявая девчонка, что проводила лето в поместье его предков, показалась ему столь несносной, что он был просто не в состоянии забыть её.

Он женился на ней через семь лет.

Как Мартин и предполагал, его старший брат Флорек после смерти Клементины вернулся в Польшу. Старик отец передал ему хозяйство и ушёл на покой. Через полгода скончался и он, и для оформления наследства Мартину также пришлось приехать на родину.

Похоронив отца, Мартин с супругой не сразу вернулся во Францию. Он мог позволить себе задержаться, хотя дела в конторе несомненно страдали от его отсутствия. Материальное положение Мартина делало этот факт маловажным. А все благодаря отцу.

Дело в том, что на старости лет Кацперский совсем помешался на золоте. Наличных денег у старика было немного, все пошло на дом, сначала на постройку, а потом на то, чтобы его достойно обставить.

Для себя старикам Кацперским немного надо было, они заботились о детях. Особенно старика беспокоили два старших сына, оба остававшихся бездетными.

Сдвинулось что-то в старой голове, и Кацперский захотел отсутствие детей вознаградить любимым сыновьям звонкой монетой. Знал, они оба хорошо разбираются в делах, и все равно настоял на своём: под угрозой родительского проклятия заставил перевести в золото все, чем до сих пор располагали сыновья, все эти акции, ценные бумаги и т.п. Оба брата не стали спорить со стариком, уважили его мнение, тем более что золото — это тоже неплохо, вот и проявили сыновью покорность. И вскоре по достоинству оценили провидческий дар старика, когда разразилась общеевропейская послевоенная инфляция и все бумаги обесценились. И даже не один раз при встречах дивились здравому крестьянскому уму покойного отца. Надо же, вроде в далёкой деревне сидит, а так здорово разбирается и в большой политике, и в экономике! А может, просто действовал здоровый крестьянский инстинкт, а политика и экономика тут ни при чем?

Как бы там ни было, Флорек с Мартином сумели выплатить остальным братьям и сёстрам их паи и остались единовластными владельцами двадцати моргов пахотной земли, гектара сада, небольшого участка леса и прекрасного дома с парком и служебными постройками.

А вот господа, ясновельможные Пшилесские, прогорели. Их не заставляли под угрозой родительского проклятия перевести все состояние в золото, самим им такое в головы не пришло, инфляция застала врасплох, в результате чего значительная часть состояния пропала безвозвратно. Бабушка Юстины по отцовской линии скончалась в войну, дедушка — ещё раньше, наследства после них осталось что кот наплакал. Родительское поместье влачило кое-какое существование лишь благодаря давним благодеяниям гданьской бабки. Впрочем, родители Юстины, перебедовав военное лихолетье на родине, махнули рукой на все мечты о давнем магнатском великолепии своих предков и примирились со скромным существованием, тем более что были уже в весьма почтённом возрасте.

Под носом оказались у них два брата Кацперских, те по инерции и в силу давних традиций опять взялись служить господам Пшилесским. Флорек занялся землёй, а Мартинек юридической стороной дела. Вскоре Мартин свернул свою деятельность во Франции и решил навсегда осесть в Польше.

Антуанетта была даже довольна этим. Француженка тоже с возрастом изменилась, причём к худшему. Она относилась к типу худощавых, нервных, излишне эмоциональных женщин. Рассудок не мог совладать с эмоциями, хотя немного и корректировал их. Антуанетта порой с трудом подавляла истерические припадки, стараясь сдержать бушевавшие в ней страсти, но такое каждый раз стоило женщине немало сил и здоровья. А все дело в том, что несчастная страдала от страшных, могучих и разрушительных приступов ревности.

Внешне Антуанетта не очень изменилась, оставаясь все такой же ловкой и стройной, сохранила девичье очарование и прекрасные карие глаза. Но вот остальное… Особенно лицо. Лицо стало вдруг стареть с ужасающей быстротой, кожа как-то сразу увяла и покрылась морщинами. К тому же давала себя знать печень, и на лице выступили коричневые пятна. Видя столь разрушительные следы воздействия безжалостного времени, бедная женщина с трудом сохраняла прежнюю весёлость и ровное настроение.

А этот чёртов Мартин с годами становился только краше. Ни капельки не располнел, не сдал, не утратил юношеской физической силы, напротив, вроде бы стал ещё сильнее, а уж умнее — наверняка. Ничем не болел, здоровье было просто отличное, а уж лицо… Короче говоря, перешагнув сорокалетний рубеж, Мартин оставался красавцем мужчиной, пожалуй, стал даже интереснее, чем в молодые годы.

Женщины в своём большинстве не были слепы и ухлёстывали за красавцем без зазрения совести, что доводило супругу до белого каления. Со временем она совсем перестала переносить служебные командировки и встречи мужа, не терпела никаких клиенток, пусть даже самых выгодных и богатых, порог их дома давно не переступала ни одна женщина, кем бы она ни была. Любая представлялась несчастной Антуанетте опасным врагом.

А Мартинек и не очень-то интересовался женщинами. Ну не сказать, чтобы совсем, так, иногда, позволял себя охмурить одной-другой, но без особо тяжких последствий, а в принципе оставался верен своей Антуанетте. Что с того, та была не в состоянии совладать с жесточайшими приступами ревности и каждый раз в присутствии женщин переживала адские муки.