Алмазная история [Великий алмаз, Большой алмаз] - Хмелевская Иоанна - Страница 12

Больше случаев не представилось, ибо тайные любовники как-то избегали их краёв. Зато когда ей исполнилось уже шестнадцать, очередной молодой человек — виконт де Нуармон — заметил красоту девушки и столь глубоко выразил своё восхищение, что она не смогла о нем забыть. Жил виконт в Париже.

Поэтому чуть более двух месяцев спустя Мариэтта, не задумываясь, нанялась на службу к одной проезжавшей мимо даме, чья горничная настолько забылась, что позволила себе тяжёлый приступ печени. Требовалась немедленная замена. Дама направлялась в Париж, Мариэтта усмотрела в этом перст судьбы и начала таким образом новую жизнь.

Виконта она разыскала и дала выход своим чувствам, но не это главное. Будучи девицей расторопной и даже весьма способной, она проявляла себя очень даже неплохо, а потому сохранила место горничной, где ещё и многому научилась.

Дама, за которую удалось ухватиться благодаря печени предыдущей горничной, держала при детях гувернантку-англичанку. За год Мариэтта овладела английским, а надо сказать, что это был язык образованных слоёв общества. От хозяйки же она научилась манерам, шантаж тоже не забывала и процветала, пока однажды, зарвавшись, не перегнула палку. Когда наша ловкачка сообразила, что неудачно выбрала жертву и её скорее прикончат, чем заплатят, она быстренько дала задний ход, а чтобы быть уж совсем спокойной за свою драгоценную жизнь, решила на всякий случай и вовсе исчезнуть с горизонта. Воспользовавшись сделанными сбережениями и знанием иностранного языка, Мариэтта уехала в Англию, где без труда нашла работу: французские горничные были в цене. Перебрав за два года несколько хозяек, она в конце концов остановилась на Арабелле, которая платила лучше всех.

Мисс Дэвис француженка возненавидела сразу же. К Арабелле она относилась, пожалуй, равнодушно, но все же с некоторой долей неприязни из-за излишней требовательности хозяйки. Та все разбрасывала как попало, а Мариэтта обязана была поддерживать порядок; та могла посреди ночи приказать принести чаю или чего-нибудь перекусить, а Мариэтте приходилось бегать из кухни в спальню; та велела себя дожидаться, а возвращалась со всевозможных балов и приёмов в самое неподходящее время. Что же до платьев, шляп и причёсок — у хозяйки возникали самые невероятные идеи, а Мариэтта все это расхлёбывала. А кроме того, Арабелла никогда никакими тайнами и проблемами с горничной не делилась, что ужасно раздражало последнюю.

Зато все тяготы компенсировались приличным жалованьем, и сразу было видно, что хозяйкины фанаберии направлены не против горничной, а против мужа. Это Мариэтта поняла с самого начала и отнеслась с сочувствием, так как сама терпеть не могла полковника.

А мисс Дэвис, в свою очередь, терпеть не могла никакого беспорядка…

Дело было уже много времени спустя после смерти полковника, когда свадьба вдовы с племянником покойного буквально висела в воздухе. Все знали о предстоящем событии и ждали его, начиная с прислуги, хотя необходимые приличия соблюдались со всевозможной строгостью. Однако мисс Дэвис никак не могла смириться с таким глумлением над её идеалом. Сама мысль, что Арабелла может выйти замуж за кого-то ещё, возмущала экономку до глубины души. А плохо скрываемое хозяйкой счастье душило её, как кость в горле. Сама себе не признаваясь в подобных настроениях, мисс Дэвис всячески старалась отравить жизнь этой мерзкой вдове, такой легкомысленной, счастливой и прекрасной, а потому выискивала, к чему бы придраться.

Позабытая-позаброшенная корзина для рукоделия стояла на столике в углу спальни хозяйки. Арабелла никогда не увлекалась вышивкой и прочей ерундой, игла служила ей в основном, чтобы колоть пальцы, спицы теряли петли, а крючок вывязывал какие-то дикие, ни на что не похожие завиясы. Однако приличия требовали притворяться, что хотя бы изредка рукоделием занимаешься.

Арабелле, правда, очень быстро наскучило всюду таскать за собой элегантную декоративную корзиночку, где среди различных ленточек и мотков валялся и нафаршированный чёрный клубок. Все реже она брала рукоделие в салон, когда являлись с визитом другие дамы, тем более что некоторые, особо вредные, интересовались её изделиями. После смерти мужа Арабелла окончательно перестала изображать из себя трудолюбивую матрону и махнула рукой на обычаи. В конце концов, она переживала вторую молодость, исполнялась мечта всей её жизни, уже через два месяца она наконец навсегда, на веки вечные получит в собственность обожаемого Джорджа-младшего, который и сам ничуть не охладел в своих чувствах. И какое ей было дело до всего остального! Арабелла помолодела, сама себе казалась хорошеющей с каждым днём, а для него хотела быть прекраснейшей из всех женщин на земле. Она мечтала о детях, его детях, жила ожиданиями и надеждами, чувствовала себя молодой девушкой, только-только начинающей жить и в то же время достаточно зрелой, чтобы оценить собственное счастье. Все остальное не имело ни малейшего значения, и только ради любимого она соблюдала кое-какую сдержанность и внешние приличия.

Не будь она уверена, что только шокирует и оттолкнёт Джорджа, перебралась бы к нему на следующий же день после смерти полковника.

Вне всякого сомнения, у Блэкхилла-младшего были гораздо более строгие представления о морали, чем у его возлюбленной…

Занятая своими переживаниями, Арабелла поступила так же, как некогда в Индии: поставила идиотскую корзинку на маленький столик в углу спальни и почти забыла о её существовании.

Зато не забыла моль.

Мисс Дэвис ожесточённо сражалась с молью.

Неиспользуемая корзинка с шерстью уже давно мозолила ей глаза, а тут она вдруг обнаружила в ней источник заразы.

Мариэтта в гардеробной как раз приводила в порядок перепутанные шарфы, когда в спальне мисс Дэвис потянулась к пресловутой корзинке.

— Извольте видеть, сударыня, здесь моль завелась, — с претензией произнесла она, взяв в руку большой чёрный клубок. — Ваше превосходительство эту шерсть ещё из Индии привезли двенадцать лет назад.

— Ну и что? — равнодушно спросила Арабелла, примеряя серьги перед зеркалом.

— Все съедено, о!… Сплошные дыры. Даже что-то…

Она вдруг замолчала, уставившись на клубок.

Арабелла неохотно повернулась к ней, взглянула на корзинку и вдруг поняла, на что это мисс Дэвис так внимательно смотрит. Как гром обрушилось на неё воспоминание, что именно находится в чёрном клубке.

Мгновение обе стояли неподвижно. Мисс Дэвис подняла глаза и в упор взглянула на хозяйку. Мариэтта за открытой дверью гардеробной тоже застыла с шарфом в руках. Неожиданно передавшееся ей напряжение было столь ощутимым, что она даже затаила дыхание.

Реакция у Арабеллы была лучше. Быстрыми шагами она подошла к экономке и резким движением отобрала у неё клубок.

— А может, я люблю моль, — сердито заявила она. — Вдруг эта моль дорога мне как память? Извольте оставить мою шерсть в покое, я распоряжусь ею по своему усмотрению. Это клубок одной несчастной женщины, которую потом сожгли на костре вместе с мужем. Я получила его на память вместе с молью, и пусть так все и останется.

Арабелла не задумываясь выдала эту сказочку, так как отлично знала, что любую глупость надо обязательно объяснить и не делать тайны из своих причуд, ибо в противном случае заинтригованные слуги начинают разнюхивать почём зря. Чёрный клубок вполне мог быть очередным бзиком хозяйки. Как всегда, в минуту опасности она проявила находчивость, а индусский обычай сжигать вдов на костре вместе с умершим мужем имел все шансы на успех.

Мисс Дэвис не проронила ни слова, и Арабелла небрежно бросила клубок в ящик на туалетном столике. Он не поместился в маленьком ящичке, пришлось оставить ящик приоткрытым. А взбалмошная хозяйка снова занялась своими серёжками.

Мариэтта на цыпочках вышла из гардеробной через другую дверь. Не отдавая пока себе отчёта почему, она не хотела, чтобы кто-либо знал о её присутствии при этой короткой сценке.

Арабелла достала клубок, только когда осталась совсем одна, и, осмотрев его, похолодела.