Невиновный - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 61

Дирекция тюрьмы зачем-то проводила по «загону» экскурсии. Посетителями обычно были ученики старших классов, чьи родители и наставники надеялись таким образом отвратить их от преступлений. В жаркую погоду надзиратели заставляли заключенных на время экскурсии одеваться. Одни повиновались, другие нет.

Заключенный по прозвищу Голый Индеец предпочитал всегда пребывать в своем исконном естестве, то есть полностью обнаженным. Он обладал редкой способностью пускать газы по заказу и, когда туристическая группа приближалась к его камере, проделывал свой любимый трюк: прижимался «задними щеками» к решетке и выпускал громовой заряд. Это шокировало учеников, и экскурсия оказывалась сорванной.

Охранники требовали, чтобы Голый Индеец прекратил безобразие. Тот отказывался. Товарищи подначивали его. Но все это проделывалось только во время экскурсий. Кончилось тем, что на это время охранники стали уводить его из «загона». Несколько других заключенных попытались имитировать номер Голого Индейца, но им недостало таланта.

Рон только играл и пел для посетителей.

4 июля 1988 года Рон проснулся в дурном настроении, которое так и не исправилось в течение дня. Это был День независимости, время торжеств, демонстраций и тому подобных мероприятий, а он оказался заперт в этой адской дыре за преступление, коего не совершал. Где же его персональная независимость?

Он принялся орать, ругаться и, как всегда, громогласно декларировать собственную невиновность, а когда из других камер его стали освистывать, озверел и начал бросаться всем, что попадало под руку, – книгами, журналами, туалетными принадлежностями, одеждой, швырнул даже маленький радиоприемник и Библию. Охранники велели ему успокоиться. Он послал их куда подальше и стал буйствовать еще яростнее. Карандаши, бумага, еда, купленная в лавке, – все полетело в них. Потом он схватил телевизор и шмякнул его о кирпичную стену, разбив вдребезги. А под конец схватил даже обожаемую гитару и принялся молотить ею о прутья решетки.

Большинство обитателей «загона» уже получили свою дневную дозу транквилизатора под названием синекан – предполагалось, что он успокаивает нервы и помогает уснуть. Охранникам удалось в конце концов уговорить Рона принять кое-что посильнее, он затих, впал в полудрему и в середине дня начал прибирать у себя в камере.

Потом он в слезах позвонил Аннет и рассказал ей о происшествии. Спустя какое-то время она приехала и нашла его в плохом состоянии. Он кричал в трубку, обвинял ее в том, что она не старается освободить его, и снова требовал, чтобы сестра продала все и наняла какого-нибудь знаменитого адвоката, который сможет исправить учиненную над ним несправедливость. Аннет просила его успокоиться, перестать кричать и, поскольку он не внимал, пригрозила уйти.

Со временем они с Рини купили ему новый радиоприемник, телевизор и гитару.

В сентябре 1988 года адвокат из Нормана Марк Барретт приехал в Макалестер на встречу со своим новым клиентом. Марк был одним из четырех адвокатов, занимавшихся апелляциями неимущих, осужденных на смертную казнь. Дело Уильямсона поручили ему. Барни Уорда от него отстранили.

Апелляции по смертным приговорам подаются автоматически. Необходимые документы собраны, и процедура начала неспешно продвигаться вперед. Марк объяснил все это Рону и выслушал его пространные декларации невиновности. Эти речи его ничуть не удивили, хотя он еще не успел изучить стенограмму судебного процесса.

Чтобы помочь своему новому защитнику, Рон вручил ему список лжесвидетелей, выступавших на его процессе, а потом коротко разъяснил природу и масштабы их лжи.

Марк нашел Рона сообразительным, здравомыслящим человеком, ясно отдающим себе отчет в сложности своего положения и окружения. Он четко излагал свои мысли, долго и подробно говорил о подтасованных полицейскими доказательствах, которые суд использовал против него. Он немного паниковал, но это было естественно. Об истории болезни Рона Марк не имел ни малейшего понятия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Отец Марка был священником в общине учеников Христа, и, узнав об этом, Рон пустился в долгие рассуждения о религии. Он хотел довести до сознания Марка, что является правоверным христианином, воспитан в богобоязненной семье и постоянно читает Библию. На Марка произвела глубокое впечатление способность Рона пространно цитировать Священное Писание. Один стих особенно волновал Рона, и он спросил Марка, как тот понимает его смысл. Они детально обсудили эту тему. Для Рона было очень важно понять смысл этого стиха, и он очень расстраивался из-за того, что никак не может его уловить. Визиты адвокатов не ограничивались по времени, и клиенты были рады воспользоваться возможностью провести хоть какое-то время вне своих камер. Рон и Марк проговорили больше часа.

По первому впечатлению Рон показался Марку фундаменталистом, любителем поговорить, быть может, чуточку приукрасить факты. По обыкновению, он скептически отнесся к заявлениям клиента о собственной невиновности, хотя ум его вовсе не был закрыт для сомнений. Марк занимался также апелляцией Грега Уилхойта и был совершенно уверен, что тот не убивал свою жену.

Ему было хорошо известно, что в камерах смертников содержатся порой невиновные люди, и чем дальше он углублялся в дело Рона, тем больше верил ему.

Глава одиннадцатая

Хотя Деннис Фриц и не сознавал этого, год, проведенный в темнице окружной тюрьмы, помог ему подготовиться к суровым условиям содержания в тюрьме строгого режима.

Его привезли в исправительный центр Коннер в июне, в кузове микроавтобуса, набитого другими заключенными. Он все еще пребывал в оцепенении, был сильно напуган и продолжал отрицать свою вину. Было важно выглядеть и действовать так, чтобы вызвать доверие у окружающих, и он старался изо всех сил. Коннер пользовался репутацией «свалки» среди тюрем средней степени строгости. Это было суровое место, более суровое, чем большинство других, и Деннис снова и снова задавался вопросом, как и почему случилось так, что ему выпало сидеть именно в этом месте.

Проведя через рутинную процедуру приемки, ему вместе с другими заключенными прочли лекцию о тюремных правилах и установлениях, после чего поселили в двухместной камере с нарами и окном, через которое виднелся внутренний двор. Как и Рон, Деннис возблагодарил Бога за окно. В Аде он неделями не видел дневного света.

Его сокамерником оказался мексиканец, едва говоривший по-английски, что было на руку Деннису. Сам он испанского не знал и учить не собирался. Первым тяжким испытанием стала невозможность выкроить хотя бы несколько коротких минут уединения – другое человеческое существо постоянно находилось на расстоянии вытянутой руки.

Деннис поклялся, что использует все силы и возможности, чтобы избавиться от своего приговора. Сдаться было легко – система слишком тяжело давила на заключенных, но он был полон решимости одержать победу.

Всегда набитый до отказа, Коннер славился своей жестокостью. Здесь существовали свои банды, нередко случались убийства, драки, изнасилования, достать наркотики ничего не стоило, охранники были продажны. Деннис быстро определил наиболее безопасные места и старался избегать людей, которые, по его мнению, могли стать источником неприятностей. Страх он считал своим преимуществом. Через несколько месяцев пребывания здесь большинство заключенных неблагоразумно приспосабливались к тюремной рутине и вписывались в нее. Они утрачивали бдительность и начинали считать, что им ничто не угрожает.

Это был прямой путь к беде, и Деннис поклялся, что никогда не перестанет бояться.

Заключенные вставали в семь, когда открывали двери всех камер. Ели они в большой столовой, садиться разрешалось где угодно. Белые оккупировали светлую часть зала, черные и прочие цветные, включая индейцев и латиноамериканцев, теснились в темном углу. Завтраки были не так уж плохи: яйца, овсянка, бекон. Разговоры велись оживленно – люди пользовались случаем пообщаться.