Скандальная мумия - Хиршфельд Корсон - Страница 29

Он впервые огляделся. Это была первая протестантская церковь, куда попал Орландо. Тоже мне, cathedral [23], подумал он. Эти мне norteamericanos [24], молятся в бараках. Вместо шпиля с крестом у них воздушный шар в виде ангела. Голые стены, бетонные полы… где santos [25], где дорогое дерево, живопись, золото, свечи и реликвии? И исповедальни нет? И даже Мадонны нет! А вон сбоку несколько человек в белых балахонах лезут по стальной лестнице на крышу.

Когда он вошел вместе с толпой, то увидел их там не меньше тридцати – они стояли, уставившись на облака.

Толстуху с ее выводком остановила пожилая дама в белой рясе за длинным складным столом, где стояла коробка для денег и лежал рулон билетов. Рядом с нею протянута была бархатная полоса, отделяющая главный зал вроде тех, которыми в театре выстраивают в очередь посетителей.

– Десять долларов, пожалуйста, – сказала женщина в рясе, – и возьмите номерок. Дети до десяти лет за полцены. Посланец – преподобный Пэтч и Свидетель – мисс Родджерс вас примут, когда придет ваша очередь.

– А фотографировать ее можно? – спросил муж толстухи – тень мужчины с дешевой цифровой «мыльницей» в руках.

– Конечно. И Посланца тоже.

– А он кто?

– Посланец Пэтч – преемник преподобного Дуна, Князя Света. Его поставил Сам Господь, и он ответит на ваши вопросы о Вознесении. Только спасенные войдут в Царствие Небесное, когда придет Великое Вознесение, так что если вы хотите спастись – а время уже уходит, – он выслушает ваше исповедание веры. – Женщина в рясе сурово поглядела на семилетнего мальчишку, который дергал за волосы ребенка помладше, а тот хныкал.

– Недостойные дети, – добавила она, – останутся на земле, цепляясь за опустевшую одежду матерей своих.

Мальчишка не обратил внимания, но преступную руку перехватила железная ладонь матери.

– А эти чего там стоят на лестнице? – спросил муж.

– Это Дети Света, поднявшиеся Лестницей Восхождения. Князь предсказал, что именно там произойдет Великое Вознесение.

– Без булды? – спросил толстяк в джинсовом комбинезоне без рубашки, зажимая в руке номерок. – И когда оно начнется?

– Князь пророчествовал, что предшествовать Вознесению будут необычная погода, падающая звезда и волнения на Ближнем Востоке. Я подозреваю, что этот необычайный зной…

Орландо взял религиозную брошюрку три с половиной на пять дюймов с названием «ХОЧЕШЬ ЛИ ТЫ БЫТЬ ОСТАВЛЕННЫМ?» и стал читать о знаках Зверя: «И когда настанут Времена Скорбей, Антихрист вживит смарт-карту с подменным знаком 666 под кожу тех, кои…»

Бросив брошюру обратно на стол, он оглядел дальний конец комнаты – низкая деревянная платформа с двумя позолоченными, но более ничем не примечательными креслами, и сидели в них, очевидно, этот самый Посланец или как его называют, и Джинджер Родджерс. Орландо мысленно присвистнул. Отсюда эта Джинджер смотрелась – muy guapa [26].

Через десять минут Орландо смотрел, как стоявшая перед ним семья подходит к помосту. Женщина по очереди клала своих мелких потомков на колени Джинджер Родджерс, а муж щелкал «мыльницей». Посланец, сидящий слева от Джинджер, вроде бы что-то говорил, но семейство не обращало на него внимания, глядя только на Джинджер.

И тут до Орландо дошло, что тут происходит: Посланец, значит, Бог, а Джинджер – Мадонна. И очень ничего себе Мадонна. Золотые волосы, и отличные ноги – то, что видно из-под рясы. Неудивительно, что эти rusticos [27]на старика и не смотрят – с этакой лысиной с пучками клоунских волос по краям, в дешевом типовом костюме. Неубедительный Бог. Если бы это организовал он, подумал Орландо, то Богом выбрал бы кого-то вроде… себя самого. Высокий, стройный, загорелый, одетый стильно.

– Сэр? Сэр? – обращалась к нему женщина. – Ваш номер четыреста семьдесят восьмой, вы следующий.

Она отцепила крючок бархатной полосы и жестом предложила Орландо проходить.

Он зашагал по бетонному полу, с каждый шагом восхищаясь Джинджер Родджерс все сильнее. Не зная, каких действий от него ожидают, он остановился за два шага, перекрестился и молитвенно преклонил колени.

– Madr? Maria [28], – начал он, опустив очи долу.

– Стоп! – произнес Посланец. – У нас в Храме Света – никаких этих папистских штучек!

Орландо взметнулся на ноги, правой рукой нашаривая в кармане складной нож и глядя на Посланца убийственным взглядом. Но тут же в мгновение ока расслабил мышцы, полыхнул широкой латиноамериканской улыбкой, сочтя, что сахар поможет лучше клинка.

– Permiso [29], Бог-Отец наш, – сказал он шелковым голосом. – Я не знал.

– Я не Бог, – сварливо бросил Пэтч. – Я – Посланец Его, но Он говорит мне… – Пэтч уставился в пространство и заговорил нараспев: -…и мы, что живы и остаемся, будем взяты с теми, что в облаках…

– Да-да, – перебил Орландо, – конечно же. Послушайте, se?or Посланец, я хотел бы поговорить с двойственницей – минуту наедине.

– С кем?

– С дайственницей, – отчетливо повторил Орландо, как будто Пэтч не расслышал. – Ох! – И он повторил отчетливо: – С действенницей.

Джинджер прыснула. Пэтч возмущенно прокашлялся:

– Это невозможно! – Он смутился и стал объяснять Джинджер: – Я хотел сказать, что невозможно говорить с тобой наедине, а не что… – Он снова закашлялся, перевел взгляд на Орландо: – Мы, Посланец и Свидетель, едины в передаче послания от Господа. И никто…

– Наедине! – прошипел Орландо.

Его рука снова легла на нож, но вместо ножа на свет появилась хрустящая стодолларовая бумажка.

– Я имею к вам mucho respecto, se?or [30], – сказал он с легким поклоном, – но я хочу быть один с этой молодой женщиной, когда она мне будет говорить про то чудо, понятно? – Он помахивал банкнотой, улыбаясь дружелюбно и дразняще. – Я буду благодарен.

– Гм-м-м-м-м…

Пэтч потянулся за бумажкой.

Орландо отвел руку назад:

– Наедине?

Пэтч освободил Орландо от сотни.

– Я думаю, тем временем мог бы поговорить с миссис Бинкль о ризах, которые нужно забрать из чистки.

И он сошел с помоста.

Орландо сел на кресло Пэтча, наклонился к Джинджер:

– Расскажи мне о чуде, bonita [31]. Как этот Дун исчезал.

Джинджер набрала воздуху и повторила уже машинально воспроизводимый рассказ.

– Я пришла домой к Князю поговорить о гимнах, которые должен был петь наш хор, примерно в семь часов вечера в прошлый вторник. Мы были внизу, в холле, где на потолке нарисовано небо. Я на секунду повернулась спиной, а когда оглянулась – Пуф! – Князя не было. Его одежда и туфли остались горкой на полу. Они теперь здесь, в этом пластиковом ящике, – показала она.

– Вот как?

Орландо вопросительно глянул на плексигласовый куб с земным имуществом исчезнувшего Дуна. Значит, реликвии у них хотя бы есть.

Но ему хотелось услышать больше.

– И ты слышала, как открывалась дверь после этого «Пуф!»?

– Нет, он ее закрыл, когда мы вошли. И она осталась закрытой.

– А свет был выключен?

Явно непривычная к таким каверзным вопросам, Джинджер ответила с нажимом:

– Нет! Свет все время горел.

– А как далеко была ты от Дуна, когда слышала этот «Пуф!»?

– Хм… – Джинджер неловко поерзала в кресле. – Я не то чтобы слышала, просто это случилось. Я стояла… несколько шагов от него.

– Понимаю. А зачем ты повернулась спиной? Он тебя попросил повернуться, может быть, посчитать до десяти?