Следопыты Ильменских гор - Лялицкая Софья Дмитриевна - Страница 14

Наблюдения Сергея Львовича доказали, что уменьшение численности глухарей, тетеревов и рябчиков зависит не от деятельности хищников, а от различных инфекционных заболеваний. По мнению Сергея Львовича, в Ильменском заповеднике надо уничтожать только двух ястребов — перепелятника и тетеревятника.

Много интересных наблюдений производилось и сейчас производится в Ильменах.

Когда мы возвращались обратно, на тропе экскурсантов мы встретили двух молодых свердловских художников. Отмахиваясь от слепней и мошек, они переносили на свои полотна неподражаемые тона лиловой саранки. Они показали нам свои эскизы и обещали Надежде Алексеевне выслать в Смоленск «портреты» её любимых цветов.

ОЗЕРО КИСЕГАЧ

Большой Кисегач... Я много слышала о красотах этого озера, о живописности его многочисленных островов, я любовалась им с вершины Ильмен-тау. И когда туда направлялась экскурсия одной из челябинских школ, я, конечно, присоединилась к ней.

Опять та же Миассовская дорога. У подножия высокой Фирсовой горы мы свернули вправо.

Гора Косая... Над нею, широко распластав крылья, парил орёл.

Мы взобрались на перевал Косой горы, сложенной из гранито-гнейсовых пород. Слева от дороги показались многочисленные копи и закопушки, около них — горы отвалов. Издали они блестели и серебрились на солнце, Почти все эти копи — старейшие выработки в Ильменских горах — изобилуют белой слюдой.

Поворот вправо — и перед нами живописный пейзаж, не уступающий Крымскому или Кавказскому. Огромное синее озеро со скалистыми крутыми берегами, с мысами и заливами, с тёмнозелёными, словно бархатными островами и островками. На берегу озера — кордон, небольшой дом-крепость за деревянным забором. Во дворе заливалась лаем цепная собака.

Из калитки вышел высокий человек с винтовкой за плечами — наблюдатель Кисегачского кордона Владимир Михайлович Шерстнев. За ним выбежали две девочки-подростка, его племянницы. Над ними неровным полётом, то взлетая вверх, то почти касаясь их плеч, летал молодой ястребок.

— Бросали мелкую рыбёшку, — пояснил нам Владимир Михайлович, кивнув на птицу, — он и повадился её подбирать. А теперь совсем как домашний стал. В руки, правда, не даётся, но как захочет есть, прилетит и, пока не накормят его, не отстанет.

Мы решили заночевать на кордоне.

Озеро было спокойное и гладкое, как зеркало. Но вдруг, совсем неожиданно, поднялся сильный ветер. Ласковое озеро превратилось в бурное море. Огромные волны ударяли о берег. Они покрылись белой пеной и становились всё яростнее. Только среди ночи затих ветер.

С утра мы отправились на другой кордон, в Долгую курью. Шли вдоль берега по едва заметной, плохо наезженной дороге. Боясь потерять её, мы всё время поглядывали на телефонную линию: все кордоны в Ильменском заповеднике соединены телефоном. Было всего 5 километров пути, и вскоре мы опять вышли на Кисегач.

И вот мы уже на озере в двух больших лодках. В одной из них — наблюдатель Егор Васильевич Степанов. Он показал нам живописные острова озера. Самый близкий — остров Донец или Донской. Это высокая конусообразная горка, поднимающаяся прямо из воды. Верхушка её каменистая. А все склоны поросли соснами. Они растут так редко, что издали сквозь них отчётливо вырисовывается на фоне неба весь контур острова — он имеет удивительное сходство с камчатскими сопками.

Много островов на озере Большой Кисегач: Сосновый, Осиновый, Липовый, Седловатый, Крутой, Большой, Самоварчики — маленькие островки, состоящие из голого камня, без всякой растительности. Степанов направляет лодку в красивую курью Крутенькую, куда впадает речка того же названия. Берег этой курьи — высокая, обрывистая и крутая скала, словно руками человека сложенная из камней-пластинок. Под скалой — россыпи камней и валунов.

Плывём дальше. Вода озера так прозрачна, что рассмотреть можно не только огромные камни, но и песок на дне его. Хочется опустить руку и достать их. Но Степанов предупреждает, что глубина здесь не менее 10 метров, а в других местах доходит и до 34 метров.

— А вот озеро Малый Кисегач, — говорит он, — совсем мелкое. Самая большая глубина его — 15 метров. Озеро это спокойное и тихое. Бурь на нём никогда не бывает. Им там негде разыграться: площадь его всего 4 км2.

НОЧЬ В ЛЕСУ

В полдень мы отправились на базу заповедника. Гостеприимные хозяева снабдили нас на дорогу хлебом и варёными раками: раков очень много в озере, и их усердно ловят внуки наблюдателя Степанова.

Опять глухой, шишкинский лес.

На каждом шагу в нём много нового и интересного. Вот заросли всем известного иван-чая, но его цветы здесь не ярко-красные, как обычно, а бледнорозовые и совсем белые.

В кустах нашли гнёздышко черноголовой славки. В нём лежало три яичка, красных, с бурыми крапинками. Под отчаянные крики маленьких сереньких птичек мы ушли от него подальше.

Вдруг раздался стук дятла. Остановились у дерева, но дятел издал отрывистый крик и улетел.

Потом ребята нашли жилую нору барсука с кучей свежей земли у входа, увидели рыженькую белку, на ветке заметили бумажное гнездо осы.

В стороне от дороги поднимались невысокие скалы с оригинальными гротами, очень напоминавшими русскую печь. За ними быстрый каменистый ручеёк.

Пошли дальше. Внимание экскурсантов привлекли высокие скалистые камни, так называемые «лесные корабли». Казалось, никогда не пересмотреть всех чудес, всех сокровищ, которыми обладают Ильменские горы. Спохватились мы только тогда, когда мимолетное облачко затянуло яркое солнце. И тогда только почувствовали, как ноют от долгой ходьбы ноги.

— Где же наша дорога?

На этот вопрос никто не мог ответить. Мы принялись искать дорогу, но все наши старания ни к чему не привели. Множество узеньких тропинок пересекали друг друга и расходились во всех направлениях. Пошли по одной из них, вышли к болоту. Охватило сыростью и приятным запахом грибов и багульника. Куда же это мы попали?

Пошли по другим тропкам — они тоже привели к болоту.

Сбились с дороги... Солнце между тем опускалось всё ниже. Вот оно освещало уже только верхушки сосен. Они стояли яркокрасные, точно в пламени пожара. А внизу, под деревьями, уже наступили сумерки. Выход был один: ночевать в лесу.

Выбрали возвышенное сухое местечко под сосною, устроили мягкие постели из душистого багульника. Улеглись, чтобы на другой день встать пораньше и искать дорогу.

Ночь стояла тёплая и тихая-тихая. Спать мне не хотелось: я легла на спину и смотрела на звёзды. С болота доносились крики, каких-то птиц.

— Хорошо, правда? — вдруг услышала я громкий шопот. Говорила Вера, молодая учительница, устроившаяся рядом со мной.

— Я слышала, — продолжала она, — что по приходе на базу заповедника, вы отправляетесь на Гудковский кордон. Можно и мне вместе с вами?

— А как же ваши ученики? — спросила я.

— С ними Валентина Михайловна. Я поехала самостоятельно и только примкнула к их компании.

— Ну что же, пойдёмте, — согласилась я.

— Все спят, — заговорила Вера опять. — А мне не хочется. Давайте слушать голоса леса.

Уже давно раздавались какие-то непонятные скрипучие звуки. Кто-то крикнул раза два и умолк. Опять крикнул и опять умолк. Это кричала болотная птичка коростель. За свой крик «дёрг-дёрг» она получила название дергача. Дергач иногда так увлекается пением, что к нему можно подойти, как к глухарю «под песню», совсем близко.

К дерганью коростеля присоединилось вскоре уханье выпи. Громко выл, хохотал и плакал филин.

Когда уже был близок рассвет, над нами пролетела стая птиц.

— Утки на кормёжку летят: где-то озеро близко, — прошептала Вера и сразу заснула.