Квинканкс. Том 2 - Паллисер Чарльз - Страница 109

— Да я там и не был, — ответил он. — А теперь я скажу вам одну вещь. Некоторое время назад я снял слепок с ключа от парадной двери. С той поры я по ночам приходил в контору и переписывал документы. Вот почему я частенько клевал носом днем, сэр… то есть Клоудир. Когда меня арестовали, я прихватил с собой в полицейское управление копии бумаг и показал одному адвокату — весьма сметливому малому, следует заметить. Он заплатил мне за сопряженные с арестом неудобства, выдал поддельное поручительство и велел возвратиться в контору и раздобыть побольше улик.

— Какие такие документы? — с легкой дрожью в голосе спросил старик.

— Да почти все. Главным образом имеющие отношение к «Консолидейтид-Метрополитан-Билдинг-Компани» и к заключенным последней сделкам, касающимся известных вам земельных владений. В частности, с банкирским домом Мимприсс и Квинтард. Но равно и многие другие документы.

— Неужто вы полагаете, что я выпущу вас отсюда живым?

— Думаю, вам лучше поступить именно так, сэр… то есть Клоудир. Ибо копии бумаг остались у адвоката, который получил распоряжения, как поступить с ними в случае моего исчезновения.

Наступило короткое молчание.

— Послушайте, — заговорил Клоудир весьма рассудительным тоном. — Изложите ваши условия. На сей раз вы меня крепко прижали, но бизнес есть бизнес, и я уверен, мы с вами сумеем прийти к соглашению.

— Знаете, моя совесть не смирится с тем, чтобы вы продолжали творить свои темные дела.

— Ни за какие деньги?

После непродолжительной паузы толстяк ответил:

— Ни за какие, если речь идет о сумме, меньшей пятидесяти тысяч фунтов.

Так значит, он ничем не лучше! Хотя нет, наверное, все же лучше, ибо, по крайней мере, он достаточно высоко оценил свою совесть!

— Да вы с ума сошли! — возопил Клоудир. Потом сказал более спокойным тоном: — Вы же знаете, что у меня нет таких денег.

— Теперь есть.

— Что вы имеете в виду?

— Я слышал, что происходило в подвале час назад. Теперь, когда мальчишка мертв и завещание уничтожено, вы являетесь владельцем земельной собственности Хаффама, а она стоит немалых денег.

Опять наступило короткое молчание, а потом старик сказал елейным голосом:

— Что ж, вы действительно хорошо разбираетесь в ситуации! Но если мне предстоит заявить о своих правах на поместье, вам предстоит помочь мне в подвале.

— Хорошо. Только давайте без этих ваших штучек.

Они направились к двери, за которой я стоял, и мне ничего не оставалось, как быстро спуститься обратно в подвал и спрятаться за первой попавшейся бочкой.

— Давайте взглянем на него, — сказал Клоудир и схватился за веревку. — Что за чертовщина такая?! — мгновением позже вскричал он, обнаружив, что она ни к чему не привязана. — Как бы то ни было, он наверняка утонул. Ибо я стоял на крышке люка, покуда приливная вода не поднялась мне до щиколоток. По-видимому, веревка перетерлась об острый край ступеньки. Мне нужно предъявить тело, чтобы доказать суду, что последний представитель рода Хаффамов умер. Но я не хочу, чтобы труп нашли со связанными руками. Да еще в подземных складах поблизости от конторы, ибо это слишком подозрительно — нет, его должны найти в реке. Вы на четверть века моложе меня, Валльями. Спуститесь вниз и попробуйте найти тело.

— Ни за что на свете.

— Ну же, не будьте трусом. Нам нужно достать труп. Спускайтесь, а я посвечу вам.

— Я знаю уловку, которая стоит двух таких, — сказал Валльями.

— Я не пытаюсь убить вас, глупец, — прорычал Клоудир. — Я сам полезу туда, коли вы отказываетесь, но не забывайте, что вы получите деньги только в том случае, если я останусь в живых, чтобы заявить о своих правах на наследство! Держите фонарь.

Старик начал спускаться вниз. Я знал, что лестница может обрушиться в любую минуту и что у него нет спасительной веревки, за которую цеплялся я. Однако попытайся я предупредить его, меня тотчас убили бы. Я вспомнил, какой выбор мне пришлось сделать, когда Ассиндер открывал тайник. Сейчас я испытывал еще меньше угрызений совести.

Внезапно раздался крик:

— Лестница рушится! Помогите мне!

Я услышал отчаянное царапание ногтей по каменной стенке, а потом протяжный пронзительный вопль и глухой удар упавшего тела. Затем наступила тишина. Поскольку вода уже окончательно спала, вероятно, Клоудир рухнул на каменную площадку двадцатью футами ниже. Я осторожно выглянул из-за бочки и увидел Валльями, склонившегося над люком с фонарем в руке. Мгновение спустя он бросился к ведущей из подвала лестнице, взбежал по ступенькам и скрылся за дверью.

Дав Валльями время покинуть контору, я ощупью пробрался к выходу из здания. Уже достигнув конца переулка, я услышал позади шаги и спрятался в густой тени. Несколькими секундами позже мимо прошел Валльями в сопровождении патрульных констеблей. Я пробежал по одной улице, потом по другой — и не останавливался до тех пор, покуда не почувствовал себя в безопасности. Потом, все еще стуча зубами от холода и еле шевеля окоченевшими пальцами, я ухитрился перепилить ножом веревку, стягивавшую мои запястья.

Глава 109

Я торопливо зашагал прочь от реки, на ходу размышляя о том, что вот уже второй раз за последние двадцать четыре часа я ума не приложу, куда мне податься. В первый раз я направился к Генри, полагая, что могу доверять ему. Предал ли он меня? Кто-то да предал, ибо откуда мои недруги знали, в каком темном переулке меня поджидать? И откуда Клоудир знал, что завещание спрятано у меня на груди? Я не мог не подозревать Генри в предательстве. Но как случилось, что он вступил в сговор с моим врагом? И он яростно сопротивлялся налетчикам. Неужели меня выследил Барни? Это казалось гораздо более вероятным. И потому я по-прежнему не осмеливался идти к Джоуи и его матери. Я решил вернуться обратно к Генри, хотя теперь он не внушал мне никакого доверия. Я пересек Флит-стрит и скорым шагом двинулся по Феттер-лейн.

Когда я достиг Барнардз-Инн, еще не рассвело, но ворота были открыты, ибо привратник, судя по тускло светящемуся окну его комнаты, уже встал. Я осторожно заглянул в окно и увидел, что он занят приготовлением завтрака; а поскольку густой туман так еще и не рассеялся, мне не составило труда незаметно проскользнуть мимо.

Я поднялся по лестнице и на подходе к верхней площадке заметил, что наружная дубовая дверь в комнаты Генри приоткрыта. Из-за нее доносились голоса. После всего пережитого мной, надеюсь, легко понять (если не простить) следующий мой поступок: я на цыпочках подкрался к внутренней двери и прижался к ней ухом.

Я услышал голос Генри.

— Я очень боюсь, Памплин, что мы больше не увидим нашего друга.

— Как вас понимать, черт возьми?

— Ну, из рассказа Джона я понял, что у него есть враги, желающие его смерти.

— Смерти! Да во что вы втянули меня, Беллринджер? Вы имеете в виду, что негодяи, напавшие на меня, собираются убить мальчика?

— Боюсь, именно так.

Я услышал тихий протяжный свист, в высшей степени не приличествующий лицу духовного звания, а потом мистер Памплин проговорил дрожащим от страха голосом:

— И что же нам теперь делать, черт побери?

— Мы пойдем в полицейское управление и все расскажем судье.

— Но вы только подумайте, как пострадают наши репутации, коли наше участие в сей истории станет достоянием гласности.

— Но у нас нет выбора, Памплин. Это единственный шанс спасти мальчика.

— Вы знаете, кто были те люди и куда они отвезли его?

— Нет, понятия не имею.

— Тогда какой смысл обращаться к властям? Подобный шаг лишь навлечет на меня страшные неприятности. Моему епископу все это не понравится. Вы же знаете, у меня с ним и без того отношения скверные.

— Мне очень жаль, Памплин. Но боюсь, вам придется ответить за последствия.

— Право же, Беллринджер! Я оказался втянутым в эту историю по вашей вине. Я согласился сделать вам одолжение, поскольку вы выручали меня в прошлом. Вы можете не упоминать моего имени, коли все же пойдете к судье?