Так мало времени - Хиллард Нерина - Страница 12

— Возможно, португальские девушки сами не водят машину, но я — англичанка, и дома я часто водила машину моего отца.— Она успокаивающе улыбнулась им.— Не беспокойтесь. Я действительно умею водить машину.

Разочарованное и печальное лицо Хулио чуть не заставило ее изменить решение, и она уже было собралась улыбнуться и уступить, но тут отчаянно-испуганное выражение лица Терезы заставило ее насторожиться.

— Но, сеньорита… маркиз…

Вся уступчивость Морганы мгновенно исчезла: ее глаза опасно вспыхнули, когда она поняла правду.

— Вы хотите сказать, что маркиз распорядился, чтобы мне не позволили вести машину?

Ей даже не нужно было дожидаться энергичного кивка и внезапно исчезнувшей озабоченности на лице Терезы, чтобы подтвердить свои подозрения. Она вскипела. Только подумать: самого факта объяснения считается достаточно, чтобы все переменилось! Тереза явно была уверена, что все трудности позади, но если что-то и могло заставить Моргану укрепиться в своей решимости, то именно это. Она самостоятельно доберется до Лорензито, даже если для этого ей придется идти пешком.

Так легко было представить себе, как чарующий непривычный голос говорит Хулио или Терезе: «Сеньора — англичанка. Она не понимает нашей жизни. Проследите, чтобы она не ездила одна».

Губы ее крепко сжались, а затаенное раздражение вспыхнуло огненной яростью.

— Так маркиз отдал распоряжение? — негромко осведомилась она. Тереза не разгадала опасного блеска ее глаз.— Конечно, маркиза нельзя не послушаться.— И тут ярость зажгла в ее взгляде такой огонь, который не могли не понять даже Тереза с Хулио.— Не знаю, что за распоряжения отдал вам маркиз, да и не хочу знать,— добавила она мягко и неспешно, так что они только заморгали,— но я поеду одна. Ключи, будьте любезны, Хулио.— Она повернулась, бросив мимолетный взгляд на Терезу.— Вы переведете это для меня, пожалуйста.

— Но, сеньорита…

Тереза перестала возражать, увидев на лице девушки твердую решимость. Она беспомощно повернулась к Хулио и решительно с ним заспорила. Они обменялись какими-то быстрыми и взволнованными репликами, потом Хулио вручил Моргане ключи.

Та взяла их, почувствовав, как в ней поднимается волна торжества. Тоненький кусочек металла в руке означал, что по крайней мере, этот раунд не остался за Фелипе. Пусть на расстоянии, но победа принадлежит ей, и ей это доставило неизмеримой удовольствие.

Потом она очень осторожно вывела машину из гаража и выехала на дорогу, все еще испытывая торжество, но в то же время начиная ощущать почти детское чувство вины. Будет очень некстати, подумала она, попав на дорогу, которая в одну сторону вела к «Паласио», а в другую — в Лорензито, если именно в эту минуту Фелипе сочтет нужным проехать мимо.

То, что она чувствует себя виноватой, нарушив его распоряжения, еще сильнее разожгло в ней неприязнь и гнев, которые ничуть не уменьшились при мысли, что она его немного побаивается.

Как бы то ни было, маркиза нигде не было видно, и Моргана благополучно доехала до города. Было приятно вести машину по дороге, окруженной высокими деревьями, даже несмотря на тучи пыли, но осматривать город она решила пешком. На нее кое-кто удивленно посматривал, когда она поставила машину на широком современном проспекте, который явно представлял собой центр города. Она приписала эти взгляды тому, что в ней явно видят иностранку, не осознавая, насколько привлекательна в новом желтом платье с пышной юбкой, колышущейся вокруг стройных ножек.

Стояла обжигающая жара, и она сняла простую золотую брошку с ворота платья, ощутив если не приятную прохладу, то по крайней мере, некоторое облегчение. Жара не была неприятной, и только взгляд, брошенный на часы, побудил ее вернуться к машине. Именно тогда и начались неприятности.

Ей уже некоторое время казалось, что она не узнает этих мест. Выйдя к морю, она окончательно в этом убедилась.

Теперь оставалось свернуть на одну из двух улиц. Первая вела в узкий лабиринт, который, Моргана почему-то была в этом уверена, не приведет ее к месту, откуда она пришла. Другая, более широкая и обсаженная деревьями, шла прямо вниз, к крошечному заливу, где стояли рыбачьи баркасы и прогулочные яхты. Где-то в отдалении медленно двигался большой корабль, и она лениво гадала: зайдет ли он на Хуамасу или вообще проигнорирует остров.

Заливчик был очень славный, и она ничуть не тревожилась из-за того, что заблудилась. Казалось, что широкая улица обязательно должна вывести к какой-нибудь из главных улиц. Моргана продолжала некоторое время идти по ней, пока не обнаружила, что улица неожиданно заканчивается на небольшой площади с невысоким памятником какому-то прошлому деятелю Хуамасы.

Моргана остановилась и огляделась. Вид колоритной местной публики вполне компенсировал легкую тревогу, которую она начинала испытывать при мысли о том, что заблудилась. Взгляд, брошенный вверх на бронзовую фигуру сеньора, ничуть ей не помог, хотя его вытянутая рука указывала в сторону лабиринта узких улиц, открывавшегося на площадь. Она решила не следовать немому совету памятника. И поскольку бесполезно было пытаться расспрашивать прохожих о том, как пройти на главную улицу, названия которой она не знала, Моргана, решила, что стоит пойти обратно и попробовать обнаружить что-то знакомое, не отвлекаясь на пустые мысли о том, как и чем живут попадающиеся ей навстречу люди.

Она все шла, еще не потеряв надежды, и тут увидела антикварную лавочку. В этот момент она окончательно убедилась, что не была здесь, потому что она никогда не смогла бы пройти мимо этого ожерелья.

Оно лежало среди множества самых разных вещиц, которые даже ее неопытный взгляд определил как не представляющие никакой ценности и выделялось среди них, словно моля о внимании своей простотой. Штук восемь серебряных кружков свисали с тонкой цепочки, тоже из почерневшего серебра, и каждый кружок был покрыт мельчайшими надписями. Она сразу же захотела купить ожерелье, и у нее с собой были деньги. Единственной проблемой оставалось объясниться с продавцом.

Внутри лавки оказался не престарелый торговец, как она ожидала, а молодой, довольно привлекательный человек, который вышел из тени и посмотрел на нее с нескрываемым восхищением. Моргана почувствовала, что краснеет, но в то же время выражение его лица было настолько естественным и необидным, что не раздражало. Однако в этом было мало толку, когда пришло время объяснять, что она хочет. Он только восхищенно взирал на нее огромными выразительными глазами.

Моргана уже готова была сдаться, когда внезапно лившийся в дверь дневной свет померк, и в лавку зашел высокий мужчина. Почему-то ей вспомнилась ее первая встреча с Фелипе, когда он вошел в виллу «Франческа», на мгновение потушив луч солнца. У нее не было оснований думать, что это снова Фелипе: и такая возможность даже не приходила ей в голову, пока она не увидела, как меняется лицо молодого человека.

— Сеньор маркиз!

Моргана невольно напряглась. Хладнокровный любезный голос, ставший ей уже даже слишком знакомым, проговорил что-то по-португальски, и молодой лавочник сразу же направился к витрине.

Она медленно повернулась и обнаружила, что Фелипе стоит прямо позади нее — так близко, что она невольно отступила на шаг. Почему-то тесный контакт с ним ее сильно беспокоил. Конечно, как и следовало ожидать, стала заметной его обычная сардоническая насмешка, вспыхнувшая в его глазах при виде ее поспешного и инстинктивного отступления.

— Вы удивляете меня, сеньорита. Я никак не ожидал увидеть вас в этой части Лорензито.

— Почему же?

Моргана хотела, чтобы ее голос звучал хладнокровно и беспечно, но она с огорчением заметила, что говорит почти вызывающе, чего ей хотелось бы меньше всего. Таким образом она признала бы, что он выводит ее из равновесия,— и это тогда, когда, как она знала, он осматривает ее, останавливая свой критический взгляд на блестящих каштановых кудрях, вьющихся вокруг всей ее головы, и замечает, что она не в сестринской форме. Она снова возмутилась из-за того, что он все замечает и, более того, показывает, что считает происшедшую в ее внешности перемену — к лучшему.