Утоли моя печали - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 47

– Я понесу тебя на руках. – Ярослав сделал попытку подхватить ее на руки, но Юлия увернулась.

– Нет! Ни в коем случае!

– Но почему? Почему?

Прихрамывая, она пошла вниз, засмеялась:

– Боюсь, приручишь меня. А меня приручать нельзя! Я же не горная коза!

– Хорошо, дай руку! – Ярослав догнал ее. – Ты сейчас отшибешь себе не только колени!

– Сказала же – не приручай! – прикрикнула она и тут же сдобрилась, подала ему свою ношу. – Возьми вот это, если хочешь помочь. Я руки отморозила.

Он взял ледышку, но она тут же выскользнула и забренчала по камням.

– Осторожнее! – гневно воскликнула Юлия. – Пожалуйста, осторожнее!.. Это же самый чистый лед в мире! Замороженная святая вода!

Ярослав поднял тающий обломок и понес его, как хрустальную вазу, от горячих рук лед таял, и тонкая струйка бежала на землю. Назад они спускались по тропе, набитой козами. Возле дома он спохватился.

– Что же делать со льдом? У меня нет холодильника, а так он скоро растает…

– Я принесла его, чтобы растопить руками, – сказала Юлия. – Быстро найди чистую банку.

– Ничего не понимаю! – взмолился Ярослав и засмеялся. – Ты для этого ходила на гору?

– Ну конечно!

Ярослав отыскал в сенях стеклянную банку, и Юлия, устроившись на крыльце, стала топить лед. Пока руки были теплыми, вода бежала струйкой, и чем меньше оставался кусочек льда – тем холоднее ладони и реже капли. Он считал это игрой, пытался заговорить, однако она обрывала с каким-то достойным, властным спокойствием. Оставшийся плоский осколок дотаивал минут десять, ее заледеневшие пальцы потом едва распрямились, и все-таки она не показала виду, что больно.

Воды набралось стакана два…

– Сколько времени? – спросила она устало, словно одолела длинную дорогу. – Мне бы еще поспать, хотя бы часа три…

Было начало второго. Юлия взяла банку и пошла в комнату. Ярослав проводил ее, укрыл одеялом.

– Погрей мне руки, – попросила она и, не дожидаясь ответа, сама расстегнула молнию на его куртке, засунула ледяные руки под мышки. Студеные, да?.. Это потому что я натаяла святой воды. Только сейчас там не солнечная энергия, а моя…

– Зачем? – шепотом спросил Ярослав. – Ничего не понимаю!..

– Когда согреются руки, я усну, – ушла она от ответа. – А ты иди к костру и грейся. Тебе тоже будет холодно.

– Ты колдунья?

– У тебя получается хорошая песня, я слышала. Лишь слов пока нет. Но ничего, они появятся со временем.

Ярослав чувствовал не холод под мышками, а жжение…

– Мне нужно показать тебе иконы, – вспомнил он, но она тут же оборвала:

– Молчи!.. Я видела. Поднялась в мансарду, пока ты пел… Ты не думай, я все помню, как приходила к тебе на «лестницу любви»… Не говори ничего! Это по моей воле Овидий Сергеевич купил Дворянское Гнездо. Хотела быть с тобой рядом и с источником живой воды… Не жалей и разбуди, когда за мной придут.

Ладони ее расслабились и выскользнули из подмышек. Юлия спала…

Ярослав почувствовал, что мерзнет, забило крупной дрожью, болезненный озноб от груди начал растекаться по всему телу. Ярослав вышел на улицу, расшевелил костер, подбросил дров и вплотную прижался к огню. Но чем дольше грелся, тем холоднее становилось.. Происходило какое-то колдовство, прикосновение к чему-то неведомому и тайному, как миг рождения или смерти. Он словно очнулся и обнаружил в вещах знакомых и привычных глубинный смысл, как в словах произнесенных Юлией строк. Совершалось некое действо, открывающее узкий ход в неуловимый, но существующий параллельный мир. То же самое он когда-то испытал на «лестнице любви», услышав Ее шаркающие шаги…

И это было еще одним доказательством, что он не ошибся, не обознался…

А между тем реально существующий мир продолжал жить, и в тишине ночи отчетливо доносился птичий свист, журчание воды, стекающей от ледника, и легкий топот коз по уступам горы. Потом ко всему этому при-мешался еще отдаленный ноющий гул, чуждый даже реальному миру. Сначала показалось, что это гудит кипящий над костром чайник, но, отойдя в сторону, Ярослав отчетливо услышал звенящий рев мощного лодочного мотора.

Лазейка в параллельный мир захлопнулась.

Кто-то, несмотря на все запреты и посты егерей, прорывался по протокам в Скит. Ярослав сходил в дом и взял карабин, костер залил водой из чайника. Мысль о том, что это погоня за Юлией, возникла сразу же: туристы и браконьеры не рисковали в это время заезжать в заповедник, слишком уж было накладно.

Около получаса мотолодка боролась с течением в Зимней протоке, затем вырвалась на озерный простор, и на белесом фоне воды возник маленький светлячок зеленой сигнальной лампы. Рискуя грохнуться на каменных развалах склона, Ярослав побежал вниз, чтобы поспеть к берегу раньше, чем причалит лодка, пожалел, что не взял фонаря, но возвращаться было поздно.

Берега достигли одновременно. Водометный катер из Дворянского Гнезда ткнулся в камни и заглушил двигатель, на палубе стояли двое стриженых, у одного под мышкой торчал ствол автомата, лиц не разглядеть – белесые пятна.

– На берег не сходить, – предупредил Ярослав из темноты. – И уберите оружие.

8

Бандюки Закомарного словно не слышали приказа, стояли по обе стороны от рубки, и теперь у второго в руках появился какой-то ствол. В этот момент из рубки выскочил третий, видимо сидевший за рулем, и Ярослав узнал его по бороде – тот самый охотник-супермен.

– Ярослав? – окликнул он спокойным и дружеским голосом. – Это вы, Ярослав?

– Да, это я, – откликнулся он и на всякий случай сразу же отошел в сторону, чтобы не смогли стрелять на голос.

– Я ищу девушку. Вы знаете ее… Она здесь? Он не был уверен в том, о чем спрашивал. Но отрицать сейчас не имело смысла, хотя и подмывало…

Во время «охоты на лис» этот боярин видел свитер Ярослава, в котором ушла Юлия, и определить, откуда он взялся, не составляло труда, даже если она не рассказывала о встрече на берегу протоки.

– Она очень устала и спит, – проговорил Ярослав. Супермен снова спустился в рубку и появился назад через минуту – с кем-то советовался…

Стриженые ребята с автоматами стояли как статуи.

– Мы ее забираем с собой, – заявил бородач и спрыгнул на берег. – Вы где, Ярослав? Слышали, что я сказал?

Ярослав вышел из-за камня, забросил карабин на плечо.

– Здесь, боярин, моя вотчина, – проговорил он, ощущая прилив воинственной силы. – Пока Юлия не выспится, никуда не поедет.

Супермен подошел вплотную, дыхнул в лицо. Его дружелюбие как рукой сняло.

– Послушай, егерь… Ты понимаешь, что произошло?

– Она пришла ко мне. Пешком, через горы. И теперь находится у меня в гостях. Ты нарушил покой в заповеднике, а потому я изымаю катер и отправляю вас назад в пешем порядке. Я правильно понимаю, что произошло?

– Да, ты все правильно сказал… Только не отдаешь себе отчета и не думаешь о последствиях.

Он был поздоровее ростом и шире в плечах, под тонкой маечкой бугрились хорошо накачанные мышцы. И шея как у племенного бугая…

Но Ярослав угадывал пока неясную его нерешительность. И угроза его происходила от некой зависимости – зависимости то ли от человека, который находился в кубрике, то ли… от самой Юлии, от ее воли.

– Я все сказал, парень, – на американский, понятный ему манер проговорил Ярослав. – Катер на прикол. Иди на палубу. А на рассвете всем на берег и по азимуту к Летнему озеру.

Бородач все понял и резко поменял тактику:

– К тебе хорошо относится Овидий Сергеевич, надо ценить это и не портить добрососедских отношений. Ты же дипломат, насколько мне известно… Очень тебя прошу, поднимись к себе и приведи сюда нашу девушку. Сделай это сам и не понуждай меня… к непопулярным мерам. А если тебе нравится катер… возьмешь его себе. Когда девушка будет здесь.

– Да, катерок у тебя замечательный, – похвалил Ярослав. – Всю жизнь мечтал… А если Юлия не захочет ехать с тобой?

– Этого не может быть, – уверенно заявил супермен. – Ты же понимаешь, молодая девушка, детство не выветрилось… Нельзя злоупотреблять романтическим настроением. К тому же мы с ней послезавтра уезжаем за границу.