Рисунки На Крови - Брайт Поппи - Страница 12

Зах бегло оглядел столы и прилавки. Вывеска каждый день кочевала с места на место, но всегда у кого-нибудь да была. Наконец он заметил, что она приклеена к столу со шляпами, за которым стоял тощий молодой человек с лицом цвета черного кофе и копной дредок, которые как змеи будто вырастали из макушки его черепа и, извиваясь, спускались до середины спины. Дредки были перевиты пурпурными, красными, желтыми и зелеными нитками — цвета Расты и Марди Гра. Этот джентльмен проходил под сладкозвучным именем Дугал Сен-Клер. Аккуратно отпечатанная благопристойная вывеска, приклеенная скотчем к краю его стола, гласила: ПОМОГИТЕ НАМ В БОРЬБЕ ПРОТИВ НАРКОТИКОВ! ЗАРАНЕЕ БЛАГОДАРНЫ ЗА ЛЮБОЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ.

— Захария! По-моему, тебе нужна шляпа, дружище!

Дугал замахал Заху, и лицо его расплылось в усмешке, такой же солнечной и укуренной, как и его родная Ямайка. Голос у него был глубокий и веселый, а акцент — будто темный сладкий сироп. Из беспорядочной кучи на столе Дугал выхватил широкополую черную шляпу. Это оказалась шляпа меноннитов, богато украшенная лентой из черной кожи и мелкими раковинами. К чести Дугала, он не попытался грубо насадить шляпу на голову Заху, а просто протягивал ему, пока Заху не пришлось взять ее. Зах повертел в руках шляпу, но не стал надевать ее. Здесь могут всучить все что угодно.

— На самом деле, — сказал он, — я хотел сделать небольшое пожертвование на правое дело.

— Во-во, друга. Нет проблема.

Дугал даже не протянул руку, а просто придвинул ее к краю стола, где она была доступна на случай, если кому-нибудь вздумается что-нибудь в нее сунуть. Вынув незаметно из кармана две двадцатки, Зах подсунул их под неподвижную ладонь. Темные глаза Дугала скользнули по руке, посчитав сумму в момент исчезновения денег. Запустив руку под стол, он извлек оттуда толстую брошюру, которую и протянул Заху: “Опасности марихуаны” — да уж, зомби из пропаганды в наши дни действительно превзошли самих себя по части воображения. Зах убрал брошюру в карман.

Отвинтив крышку термоса, Дугал щедро плеснул в пластиковый стаканчик дымящегося черного кофе. Насыщенный цикорием запах коснулся ноздрей Заха. Увидев, как он ежится, Дугал протянул ему стаканчик.

— Допивай, друга. Утром взял свежим из “Кафе дю Мон”.

У Заха руки чесались взять стаканчик. Он знал, каким теплым и умиротворяющим будет этот стаканчик на ощупь, знал, как плавно прокатится по языку вкус медленно обжаренного кофе. К несчастью, он знал, и каковы будут последствия: как сердце у него забьется о грудную клетку, будто пленный зверь, как начнет точно губка высыхать мозг, как глазные яблоки станут словно гудеть и подрагивать в глазницах.

— Не могу больше пить кофе, — признался он. — Когда-то я его любил, но сейчас меня от него только трясет.

Тяжелые брови Дугала сошлись у переносицы в искреннем ужасе.

— Но у нас же почти самый лучший джава в мире! Только глотни — и он тебя живо поправит.

— Я даже бескофеиновый пить не могу, — печально отозвался Зах. — У меня слишком богатое воображение.

— Тебе двадцать?

— Девятнадцать.

— И ты перестал пить кофе…

— Когда мне было шестнадцать.

Дугал покачал головой. У лица его заколыхались слегка разлохматившиеся концы дредок.

— Во-во, тебе надо расслабиться. Если бы я не смог пить новоорлеанского кофе, я бы вносил пожертвований даже больше, чем ты.

— Так какой самый лучший?

— Ямайская “голубая гора”, друга. Жуй по утрам пирожки с соленой рыбой, пей две-три чашки “голубой горы” и живо избавишься от черных кругов под глазами.

Ага, подумал Зах, и умри от сердечного приступа, не дожив до двадцати пяти.

Они еще пару минут поболтали (“Вечеринка сегодня, — сообщил ему Дугал, — полно хороших ребят закинут трип у Луи”. Что в переводе означало: сколько получится — от трех до двадцати — человек собираются сегодня ночью закинуться кислотой на кладбище Святого Людовика.). Когда Зах уже прощался, намереваясь уходить, Дугал остановил его:

— Берешь шляпу? Полцены — нет проблема.

Зах совсем забыл, что все еще вертит в руках меноннитскую шляпу. Он собрался было бросить ее назад на стол, потом остановился. Шляпы у него не было, а эта неплохо укроет от солнца. Он надел шляпу — села как влитая. Дугал кивнул.

— Очень идет. Похож в ней на сбившегося с пути истинного проповедника.

И вновь эта солнечная ухмылка. Зах тоже рассмеялся. Эти ребята и впрямь могут всучить все что угодно.

По пути домой Зах остановился у прилавка с колониальными товарами, где купил несколько пригоршней смертельно острых красных перцев. Время от времени па рынке появлялись оранжевые и желтые башмачки, или хабапьерос, которые росли на родине Дугала. Считалось, что это самый острый в мире перец — в пятьдесят раз острее жалапеньо, — у них был сладкий фруктовый привкус, который так любил Зах. Но пока сойдут и луизианские перцы. Ими он перекусит потом, попивая молоко и несясь по трассам королевства хакеров.

Очевидно, в странной биохимии его тела были свои преимущества. Ему не хватало кофе, как потерянной возлюбленной, но он знал, что никто больше не мог ломать защиты на кислоте, днями кайфовать на траве и “кровавых мэри”, в которых в равных пропорциях намешаны водка, томатный сок и соус “табаско”, или пригоршнями грызть испанский стручковый перец, даже не ободрав языка или не заработав ожог желудка.

Пройдя по Мэдисон, он заглянул в почтовый ящик — два каталога, один из “Беспредел Анлимитед”, где предлагали книги о том, как приобрести поддельные удостоверения личности или обездвижить танки и о прочих полезных вещах, и один от “Чем острей, тем лучше”, посвященный самым огненным соусам, приправам и пряностям, какие только известны человечеству. Каталоги вместе с новой стильной шляпой он свалил у кровати, чтобы полистать на досуге. Пальцы у него чесались — пора постучать по клавишам.

Но сперва, вынув антинаркотическую брошюру, он достал пакет с травой, приклеенный между ее страницами. Плотные зеленые шишки, упакованные так, чтобы были почти плоскими, украшенные, тончайшими рыжими волосками, которые складывались в слово С-И-Л-А. Запустив нос в мешок, Зах глубоко вдохнул. Сам запах был пьянящим — травянистым и сосновым. То, что так хорошо пахнет, — просто не может быть законным.

Он накрошил немного на первый подвернувшийся под руку листок бумаги, убрав пару зерен, отложил их, чтобы потом выбросить в поле, набил траву в черную ониксовую трубку и зажег ее. Сладкий дым закружился в легких, послал зеленые завитки ему в кровь, распустил узлы в мозгу.

Аааххххх.

Пора работать.

Щелчком открыв коробку, он воткнул в телефон модемную вилку и набрал код потайной эхи, местной пиратской доски объявлений, известной как “Мутанет”. Эха была местом, где обменивались информацией хакеры всех мастей, телефонные маньяки и всевозможные безумцы от компьютеров. Зах обнаружил ее существование, написав программу, которая набирала все телефоны в коде района и составляла список тех, где отвечал модем. Через некоторое время, потраченное на определение того, какие номера ведут к доскам объявлений и эхам — и какие еще могут быть полезны, — он вышел на “Мутанет”, а сочетание нахальства, черного юмора и демонстрации способностей открыло ему доступ в этот закрытый клуб.