Змеиный маг - Уэйс Маргарет - Страница 12

Вошли шестеро эльфов с носилками. Они двигались медленно и осторожно, стараясь не тревожить раненого. По знаку короля эльфы плавно опустили носилки на пол.

С ними пришел еще эльф-врач, владеющий искусством исцеления. Я заметила, как он искоса взглянул на Делу — наверно, опасался, что она будет ему мешать. Дело в том, что у эльфов и людей совершенно разный подход к медицине. Если первые полагаются на изучение анатомии в сочетании с алхимией, то вторые лечат при помощи магии подобия, песнопений, изгоняющих злых духов, и каких-то камушков, которые прикладывают к телу. А мы, гномы, полагаемся только на Единого и собственный здравый смысл. — Увидев, что Делу не собирается подходить к его пациенту, врач вздохнул с облегчением. Или, возможно, он вдруг понял, что если человеческая колдунья пустит в ход свое волшебство, хуже все равно уже не будет. Потому что всем присутствующим было ясно, что умирающему уже не поможешь.

— Сабия, не смотри, — предостерегла Элэйк, пытаясь оградить подругу от ужасного зрелища.

Но было поздно. Сабия все-таки посмотрела, и у нее перехватило дыхание.

Одежда молодого эльфа была изорвана и залита кровью. Ноги были превращены в кровавое месиво. На месте глаз зияли дыры. Губы его шевелились, словно он пытался что-то сказать.

— Его нашли утром у городских ворот, — произнес один из эльфов. — Мы услышали его стоны.

— Кто его принес? — строго спросил Элиасон, пытаясь скрыть свое потрясение.

— Мы никого не видели. Но от тела к морю вели следы — полоса вонючей слизи.

— Спасибо, можете идти. Подождите снаружи.

Эльфы удалились.

Едва они вышли, наши родители дали волю чувствам. Элиасон в знак горя набросил на лицо край мантии. Думэйк отвернулся, дрожа от ярости и боли. Его жена встала рядом и взяла его за руку. Отец рвал на себе бороду, мама — бакенбарды.

Я делала то же самое. Элэйк утешала Сабию, которая была почти без чувств.

— Давай отведем ее в комнату, — сказала я.

— Нет. Я не уйду, — подняла голову Сабия. — Когда-нибудь я стану королевой, и я должна знать, как вести себя в таких ситуациях.

Я посмотрела на нее с удивлением и уважением.

Мы с Элэйк всегда считали Сабию чересчур нежной и утонченной. Я сама видела, как она бледнела при виде крови, выступившей из недожаренного мяса. Но когда она столкнулась с настоящим несчастьем, то проявила стойкость, достойную гномьего солдата. Я гордилась ею.

Мы осторожно вернулись к окну.

Врач разговаривал с королем.

— Ваше величество, этот юноша отказывается от помощи, пока не передаст послание. Пожалуйста, выслушайте его.

Элиасон откинул мантию с лица и опустился на колени рядом с умирающим.

— Король слушает тебя, — тихо сказал он и взял юношу за руку. — Теперь ты можешь передать послание, а потом с честью отправиться к Единому и отдохнуть.

Эльф повернул окровавленное лицо на голос и медленно, задыхаясь, заговорил.

— Хозяева моря приказали мне передать: «Мы позволим вам построить корабли и вывезти ваши народы в безопасное место, если вы отдадите нам старших дочерей каждого королевского дома. Если вы согласны, то посадите девушек на корабль и просто отправьте в Доброе море. Если же вы откажетесь, то с вашими народами будет то же самое, что с этим эльфом. Мы даем вам два дня на размышление».

— Но почему?! Зачем им наши дочери?! — закричал Элиасон и, забывшись, встряхнул раненого за плечи.

— Я… не знаю, .. — простонал эльф и умер.

Элэйк отпрянула от окна. Сабия прислонилась к стене. Я поспешила слезть со скамеечки, чтобы не упасть.

— Не надо нам было этого слышать, — бесцветным голосом произнесла Элэйк.

— Не надо было, — согласилась я. Меня бросало то в жар, то в холод, и я никак не могла унять дрожь.

— Нас? Они требуют нас? — прошептала Элэйк, словно не в силах поверить.

Мы беспомощно переглянулись, не зная, как быть дальше.

— Окно, — напомнила я, и Элэйк своим колдовством закрыла его.

— Наши родители никогда на это не согласятся, — быстро сказала она. — А мы не должны показывать им, что знаем об этом. Им только будет тяжелее. Мы сейчас вернемся в комнату Сабин и будем вести себя так, будто ничего не случилось.

Я с сомнением глянула на Сабию. Она была белой как стенка и, казалось, вот-вот упадет.

— Но я не смогу солгать! — возразила она. — Я никогда не обманывала отца.

— Тебе не надо никого обманывать, — огрызнулась Элэйк. Страх сделал ее язвительной. — Тебе надо ничего не говорить. Просто помолчи.

Она выдернула бедную Сабию из ее угла, и мы повели эльфийку по мерцающим коралловым коридорам. Повернув несколько раз, мы, наконец, добрались до комнаты Сабии. По пути никто из нас не проронил ни слова. У нас из головы не шел замученный эльф.

У меня все внутри сжалось от страха, а во рту стоял противный привкус. Сама не знаю, почему я так испугалась. Элэйк была права — мои родители никогда не отдадут меня змеям.

Теперь-то я знаю, что это Единый обращался ко мне, но тогда я боялась его слушать.

Мы вошли в комнату Сабии — к счастью, никого из слуг не было — и закрыли за собой дверь. Сабия опустилась на край кровати и стиснула руки. Элэйк стояла и смотрела в окно так сердито, будто ей хотелось пойти и кого-нибудь побить.

Теперь, в тишине, я больше не могла не прислушиваться к гласу Единого. По лицам Элэйк и Сабии я видела, что Единый говорит и с ними. Мне оставалось только произнести эти горькие слова вслух.

— Элэйк права. Наши родители не отдадут нас. Они даже нам ничего не скажут. Они скроют это от наших народов. И гномы, эльфы, люди будут умирать, не зная, что их можно было спасти.

— Как бы я хотела, чтобы мы ничего не слышали! Зачем только мы туда пошли! — пробормотала Сабия.

— Нам было предназначено это услышать, — хрипло сказала я.

— Правильно, Грюндли, — повернулась ко мне Элэйк. — Единый хотел, чтобы мы услышали этот разговор. Нам дана возможность спасти наши народы. Единый предоставил выбирать нам, а не нашим родителям. И мы должны быть сильными.

По ее тону я поняла, что ее привлекает романтика мученичества, самопожертвования. Люди придают подобным вещам большое значение, но мы, гномы, никогда их не понимали. Почти все людские герои — это те, кто умер молодым, безвременно, отдав свою и без того короткую жизнь ради какой-нибудь благородной цели. А у гномов иначе. Наши герои — это старейшины, которые прожили жизнь, полную борьбы, труда и лишений.

Я снова вспомнила несчастного эльфа, умершего у нас на глазах.

«Ну и что благородного в такой смерти?» — хотелось мне спросить у Сабии. Но я прикусила язык. Пусть она находит утешение в этой романтической мишуре, если может. А я вижу в этом мой долг. И Сабия тоже, если я правильно поняла ее слова о долге королевы.

— А как же теперь моя свадьба? — спросила она.

Эльфийка не спорила и не ныла. Она понимала, как мы должны поступить. И это была единственная жалоба на судьбу, которую она себе позволила.

Элэйк уже дважды приходила напомнить мне, что пора спать. Мы должны «беречь силы».

Тоже мне! Но все-таки я ее послушаюсь. Лучше я сделаю перерыв именно на этом месте. Мне еще осталось записать историю Сабии и Девона, печальную и прекрасную. Память об этом будет поддерживать меня, когда я без сна буду лежать в темноте и бороться со страхом.

Глава 5. ВРАТА СМЕРТИ. ЧЕЛЕСТРА

Сознание вернулось к Эпло. Боль раздирала тело на части, но в то же мгновение он осознал, что цел, и боль понемногу оставила его. Он вернулся на круги бытия. Но пока что этот круг был довольно непрочным.

Обычное движение руки казалось почти, что непосильным трудом, но Эпло все-таки справился с ним и поднес руку к груди. Начав с руны, лежащей напротив сердца, Эпло медленно, с остановками, стал восстанавливать и усиливать каждый знак, начертанный на его теле.

Он начал с руны имени, первого знака, который ставится напротив сердца извивающегося и орущего ребенка почти сразу после того, как он выходит из материнского лона. Обряд совершает мать ребенка или любая другая женщина племени. Имя выбирает отец, если он жив и находится в племени note 16. В противном случае это делает глава племени.