Второе поколение - Уэйс Маргарет - Страница 72

Гил никогда не был знаком с сыновьями Карамона. Несколько лет назад, возвратившись из какой-то секретной поездки вместе с Танисом, Карамон предлагал взять с собой Гила посетить гостиницу. Танис и Лорана отказались даже говорить об этом. Гил был настолько огорчен, что неделю хандрил, не выходя из своей комнаты.

Танис развернул свиток и быстро пробежал его глазами.

— Я надеюсь, с Карамоном все в порядке? — спросила Лорана. Ее голос звучал тревожно. Она не вернулась к своей работе, с беспокойством глядя на лицо Таниса, читавшего послание.

Гил тоже взглянул. Танис выглядел взволнованным, но, дойдя до конца, улыбнулся. Потом покачал головой и вздохнул.

— Младший сын Карамона, Палин, проходил Испытание в Башне Высшего Волшебства — и успешно выдержал его. Теперь он Белый маг.

— Храни нас, Паладайн! — воскликнула Лорана в изумлении. — Я знала, что мальчик изучает магию, но и предположить не могла, что дело зайдет так далеко. Карамон всегда уверял, что это мимолетное увлечение.

— Он и надеялся, что это мимолетное увлечение, — заметил Танис.

— Поражаюсь, как это Карамон такое допустил.

— А он и не допускал. — Танис передал ей свиток. — Сейчас прочтешь: Даламар просто взял это дело в свой руки.

— Но почему же Карамон должен был запрещать Палину проходить Испытание? — спросил Гил.

— Потому что Испытание может привести к гибели испытуемого, — сухо ответил Танис.

— Но ведь Карамон собирался позволить другим своим сыновьям участвовать в рыцарских испытаниях, — возразил Гил. — Они могут оказаться не менее опасными.

— Рыцарские испытания различаются, сынок. Карамон знаком с поединками со щитом и мечом, а о поединках на лепестках розы и паутине знает немного.

— И к тому же там был и Рейстлин, — добавила Лорана, как будто это была одна из причин.

— При чем тут его дядя? — поинтересовался Гил, хотя прекрасно знал, что имеет в виду его мать. Но он был в эти дни в настроении спорить.

— Совершенно естественно, что Карамон опасался, как бы его меньшенький не выбрал темный путь, по которому пошел Рейстлин. Однако все, к счастью, закончилось благополучно.

«А какого пути, по которому пойду я, опасаетесь вы, милые родители?

— еле сдержался, чтобы не крикнуть, Гил. — Наверное, всех, и темных, и светлых! Всех, ведущих прочь от этого дома… Ну погодите, когда-нибудь…»

— А можно мне прочитать? — разобиженно спросил Гил.

Молча мать передала ему свиток. Гил читал его медленно. Вообще-то он умел читать человеческие рукописи не хуже, чем эльфийские, но разбирать огромные, круглые, взволнованные каракули Карамона было нелегко.

— Карамон пишет, что заблуждался. Он считает, что должен был уважать решение Палина изучать магию, вместо того чтобы пытаться принудить его быть тем, кем он не является. Он гордится, что Палин выдержал Испытание.

— Он это сейчас говорит, — проворчал Танис. — И говорил бы совсем иное, если бы его мальчик погиб в Башне.

— Во всяком случае, он дал ему возможность попробовать, что больше, чем вы позволяете мне, — парировал Гил. — Вы держите меня взаперти, как дорогого попугая!

Лицо Таниса помрачнело.

Лорана поспешно вмешалась:

— Ну, Гил, пожалуйста, не заводись. Скоро обед. Если вы с папой отправитесь умываться, то я скажу повару, что…

— Послушай, мама, не надо переводить разговор на другое! На этот раз не поможет! — Гил крепко сжал свиток, черпая в нем уверенность. — Палин не намного старше меня, но он отправляется в путешествие вместе с братьями. Они увидят мир, они будут участвовать в приключениях! А я никогда не отходил от дома дальше изгороди!

— Но это же совершенно разные вещи, ты прекрасно знаешь, — попытался успокоить разошедшегося сына Танис. — Палин — человек…

— А я — часть человека, — горько сказал Гил. Лорана побледнела и опустила глаза. Танис молчал, но губы его под бородой сжались. Он заговорил тоном, в котором ледяное спокойствие прикрывало ярость и который доводил Гила до бешенства:

— Да, ты и Палин примерно одного возраста, но человеческие дети взрослеют быстрее, чем эльфийские…

— Я не ребенок!

Узел внутри Гила закручивался так стремительно, что он начал бояться, как бы его не вывернуло наизнанку.

— И ты знаешь, мапет, что с твоими головными болями путешествие было бы…

Узел наконец не выдержал.

— Да прекратишь ты наконец называть меня так! — заорал на Лорану Гил.

Глаза ее расширились от обиды и неожиданности. Гил сразу раскаялся — он не хотел обижать мать, но вместе с тем нельзя отрицать, что он испытал и некоторого рода удовлетворение.

— Ты называешь меня так с того времени, когда я был младенцем, — закончил он, понижая голос.

— Да, она делала так. — Лицо Таниса под бородой потемнело от гнева.

— Потому что она любит тебя. Извинись перед матерью!

— Нет, Танис, — вмешалась Лорана, — это я должна попросить у Гила прощения. Он прав. — Она слабо улыбнулась. — Это глупое имя для молодого человека, который выше меня ростом. Извини, сын! Я не буду так называть тебя больше.

Гил не ожидал этой победы. Он не был готов к ней. Но необходимо было схватить быка за рога, использовав до конца преимущество перед ослабевшим противником.

— И голова у меня уже месяц не болит. Скорее всего, я от этого уже избавился!

— Но откуда же ты знаешь, Гил. — Танис изо всех сил старался держать себя в руках. — Подумай, что произойдет, если ты заболеешь в пути, далеко от дома.

— Если это случится, я буду с этим бороться, — возразил Гил. — Я слышал, как ты сам рассказывал, что Рейстлин был настолько болен, что его брату приходилось ухаживать за ним! И это Рейстлина не остановило. Он был великим героем!

Танис собирался что-то ответить, но Лорана послала ему предупреждающий взгляд, и он промолчал.

— А куда бы ты хотел пойти, сынок? — спросила она.

Гил колебался. Решающий момент наступил. Он не надеялся, что их спор будет развиваться в таком направлении, но это произошло, и он решил до конца использовать сложившуюся ситуацию.

— В свою страну. В Квалинести.

— Это не обсуждается.

— Почему, отец? Назови хоть одну убедительную причину!

— Я могу назвать их дюжину, только сомневаюсь, что ты поймешь.

Первая из них — Квалинести не твоя страна.

— Танис, пожалуйста! — Лорана повернулась к Гилу. — Каким образом эта мысль, мапет, то есть сын, пришла тебе в голову?

— Я получил приглашение, очень красивое, очень любезное и вполне подобающее моему положению эльфийского принца.

Отец и мать встревоженно переглянулись. Гил проигнорировал их тревогу и продолжал:

— Это приглашение от одного из сенаторов Талас-Энтиа. Народ собирается устроить некий праздник по случаю возвращения дяди Портиоса из Сильванести, и этот сенатор считает, что мне необходимо присутствовать. Он говорит, что мой отказ по формальной причине, вроде этой, будет замечен.

Начнутся разговоры, что я стыжусь своего эльфийского происхождения.

— Как они посмели сделать это? — сказал Танис, едва сдерживаясь. — Какое право они имеют вмешиваться? Кто этот сенатор? Встрявший осел! Я…

— Танталас, послушай. — Лорана называла его полным эльфийским именем только в очень серьезных ситуациях. — Тут есть кое-что еще…

Она подошла к нему, и они тихо заговорили между собой.

Шепчутся. Всегда шепчутся. Гил старался выглядеть равнодушным, но внимательно прислушивался к их разговору. Впрочем, кроме слов «политический» и «действуй осторожно», ничего не разобрал.

— Это касается только меня, отец, — внезапно подал голос Гил. — Вы не приглашены.

— Не разговаривай со мной в таком тоне, молодой человек!

— Гил, дорогой, это слишком серьезное дело, — умиротворяющим голосом проговорила Лорана и успокаивающе положила руку на руку мужа. — Гил, когда ты получил это приглашение?

— День или два назад, когда вы оба были в Палантасе. Если бы вы были дома, то знали бы об этом.

Танис и Лорана снова переглянулись.