Волшебный кинжал - Уэйс Маргарет - Страница 60

Глядя на Ранессу, Огонь улыбнулась гордой материнской улыбкой.

— Ранессе тяжело без друзей, — вдруг сказала она.

— Я искренне желаю ей их найти, — сухо ответил Вольфрам. — Завтра я уезжаю.

— Счастливого тебе пути, — сказала Огонь и пошла к монастырю.

Вольфрам продолжал следить за Ранессой. Его руки в карманах кожаных штанов сжались в кулаки, а лицо недовольно нахмурилось. Драконесса заметно утомилась: ее голова клонилась книзу. Похоже, она боялась опускаться и стремилась оттянуть эту страшную для себя минуту.

Вольфрам покачал головой и вернулся в монастырь, твердя себе, что надо собираться в дорогу… Вместо этого он отправился к заброшенному полю.

Ранесса лежала среди валунов и яростно била крыльями, отчего над нею вздымалось облако пыли. Прикрывая глаза рукой, Вольфрам подошел к ней ближе. Наконец драконесса заметила его присутствие.

— Зачем притащился? — сердито спросила Ранесса. — Решил посмеяться?

— Пришел взглянуть, не сломала ли ты свою дурацкую шею, — ответил дворф. — А у тебя, кстати, получается все лучше.

— Как это понимать? — сверкнула глазами Ранесса.

— Да так и понимать, что у тебя получается все лучше. В этот раз ты не плюхнулась в озеро.

Если бы она могла испепелить Вольфрама взглядом…

— Между прочим, я собиралась опуститься в озеро, но пролетела мимо.

Ранесса вздрогнула всем своим массивным телом и сердито взмахнула длинным чешуйчатым хвостом, подняв град валунов. Один просвистел у самого носа Вольфрама. Дворф попятился.

— Прости, — пробормотала Ранесса.

Она расправила крылья, подставив их лучам солнца. Предзакатное солнце освещало прозрачные перепонки ее крыльев, и потому драконесса казалась исполненной внутреннего огня. Красные чешуйки светились, как цветные стекла. Вольфрам залюбовался изящной головой дракона и ее гибкой шеей. Ранесса внимательно осматривала крылья — не порвалась ли где перепонка. В полете даже маленькая дырочка грозила обернуться серьезной бедой. Ранесса никогда не отличалась терпеливостью. Теперь жизнь заставляла ее учиться этому, и довольно жестоко.

— А почему ты хотела опуститься в озеро? — спросил Вольфрам.

Иногда от вида Ранессы — такой сияющей, залитой солнцем — у него подступали слезы. Он прочистил горло и не без содрогания поглядел на голубую воду озера. Озеро питали талые снега вершин, и вода в нем всегда была ледяной.

— Я думала, сесть на воду будет легче, — нехотя ответила Ранесса. — И мягче.

Она опять вздрогнула, загремев своим чешуйчатым телом, потом сложила крылья. Шумно вздохнув, Ранесса опустила голову, и теперь ее ноздри оказались вровень с лицом Вольфрама. Отведя шею чуть в сторону, Ранесса уперлась подбородком в росшую неподалеку сосенку. Сердито выдохнув огонь, она спалила деревце дотла. Ранесса снова вздохнула и опустила голову на теплую от солнца землю.

— Мне нравится так делать, — сказала она.

— Сжигать своим дыханием? — спросил Вольфрам.

— Да. И магия мне тоже нравится. Правда, и то и другое мне плохо удается.

— Твоя мать говорит, что ты быстро учишься, — попытался ободрить Ранессу Вольфрам. — Просто не все получается с первого раза.

Он немного помолчал и как бы невзначай спросил:

— Может, тебе хочется вернуться к прежней жизни? Ты же знаешь, это возможно. Снова целиком ощутишь себя человеком.

Ранесса прикрыла свои драконьи глаза, и они превратились в изумрудные полоски, окаймленные оранжевой чешуей. Вольфрам вглядывался в ее глаза, ища в них знакомую ему Ранессу: дикую, необузданную тревинисскую женщину. Эта часть ее личности еще сохранялась, но с каждым днем становилась все меньше и меньше. Ее место занимала личность другой Ранессы, совершенно незнакомой Вольфраму.

— Нет, — твердо сказала она.

Вольфрам шмыгнул носом и оглядел свои изрядно стоптанные башмаки. Все равно завтра он уйдет отсюда. Его решение было окончательным.

— Не знаю, поймешь ли ты, — вдруг сказала Ранесса.

«Похоже, ты и сама этого не понимаешь», — подумал Вольфрам.

— Мне всегда было плохо в человеческом теле. В детстве я однажды увидела змею, сбрасывающую кожу. Как я ей позавидовала! Моя кожа показалась мне такой маленькой и тесной. Она сковывала каждый мой шаг. Я всегда хотела вырваться из нее. И теперь, когда я вырвалась, неужели ты думаешь, что мне захочется вернуться в эту клетку? Да что говорить, ты все равно не поймешь.

— Представь себе, пойму, — без тени насмешки ответил Вольфрам. — И очень хорошо пойму. Однажды я тоже сбросил свою кожу.

— Что? Это как? Расскажи, — потребовала Ранесса, и ее зеленые глаза широко распахнулись.

— Это дело прошлое, — сказал Вольфрам. — Долго рассказывать. Я не за тем сюда пришел. Завтра я ухожу из монастыря.

— Ты вчера говорил то же самое, — напомнила ему Ранесса. — И позавчера.

— Пора. Сколько можно здесь прохлаждаться?

Вольфрам ждал, что она попытается удержать его, попросит остаться еще. Но Ранесса молчала. Заметно похолодало. У него от холода задубели ноги, и он стал топать на месте.

— Тогда прощай, — сказал он Ранессе и бесцветным голосом добавил: — Спасибо тебе за то, что спасла мне жизнь.

Произнеся это, Вольфрам пошел по узкой тропке вниз, к монастырю. Идти было довольно далеко.

Он слышал, как Ранесса бьет хвостом. Камни летели ему вслед, и Вольфрам опасался, что ему покалечит ноги. Когда он наполовину спустился с горы, до него донесся голос Ранессы:

— И тебе спасибо за то, что спас мою.

Вольфрам вобрал голову в плечи, сделав вид, что не расслышал.

Вольфрам шел вдоль западной стены монастыря, направляясь к главному входу. Завернув за угол, он так и застыл на месте. Вольфрам было решил, что ему померещилось. Но нет, видение не растаяло в сумеречном воздухе. Тогда он поспешно отступил назад и прижался к серой каменной стене.

— Проклятье! Ведь чувствовал я, что надо уйти вчера! — бормотал он сквозь зубы.

Почти у самого главного входа расположились… дворфы. Их было около двадцати. Скорее всего, они появились здесь совсем недавно и теперь устраивали себе лагерь для ночлега. Издали Вольфрам не различал их клановой принадлежности. Это несколько удивило его. Правда, в сумерках он мог и не увидеть их знаков. Надо бы подойти ближе. Но сейчас Вольфраму меньше всего хотелось сталкиваться с соплеменниками.

Можно было сколько угодно твердить себе, что по равнинам кочуют два миллиона дворфов и едва ли кто-то из этих двадцати узнает его в лицо. К тому же он очень давно покинул родину и с тех пор ни разу туда не возвращался. Приехавшие относились к числу Конных, а он был Пешим. Раньше Вольфрам жил в Сомеле — городе Пеших. Дворфы из кланов иногда приезжали туда по делам, но долго не задерживались. Если даже кто-то из этих двадцати и видел его когда-то, то, вероятно, успел забыть.

Доводы, которые сам себе приводил Вольфрам, были вполне убедительными. И все же он не хотел рисковать.

Вольфрам смотрел, как дворфы снимают поклажу с лошадей, и его вдруг обуяло любопытство. Что им понадобилось в монастыре? Чтобы дворфы отправились на Драконью Гору? Для них это было равнозначно путешествию на другой конец света. Вольфрам никогда не слышал ни о чем подобном. Если уж на то пошло, в кланах лишь считанные единицы знали о существовании монастыря. Путь сюда был не только трудным, но и опасным — ведь дворфам пришлось ехать через земли виннингэльцев, своих завзятых врагов.

Солнце скрылось за вершиной горы. Небо окрасилось в яркие золотистые тона, а по земле потянулись длинные вечерние тени. Прячась в тени густых елей, Вольфрам подкрался поближе.

Он насчитал два десятка дворфов. Лошадей было в два раза больше — этих низкорослых, мохнатых и необычайно выносливых лошадок, которые так ценились по всему Лерему. Дворфы были вооружены до зубов, что не удивило Вольфрама. Любые земли, кроме земель своего государства, дворфы считали вражескими, а когда едешь по вражеской земле, никакое оружие не бывает лишним. Вольфрам пригляделся и едва не вскрикнул от изумления. Вместо грубых мечей и кинжалов, какие встретишь у большинства клановых дворфов, оружие приехавших было изготовлено Пешими из Каркары. Город этот находился на востоке, за горной грядой, именуемой Хребтом Дворфа. Насколько помнил Вольфрам, даже на его родине каркарское оружие встречалось крайне редко и потому очень ценилось и стоило неимоверных денег.