Волшебный кинжал - Уэйс Маргарет - Страница 2

— Я проверил этого тревиниса вдоль и поперек. Камня Владычества при нем нет, — объявил Шакур. — Зато у него обнаружился кровавый нож Ланы. Значит, Камень — у пеквеев. Ты говорил, что идешь за ними по следу. Ты их уже поймал?

— Нет, Шакур, — виновато ответил Джедаш. — Возникли кое-какие сложности.

— Очередной дракон? — с усмешкой спросил Шакур.

— Нет, не дракон, — промямлил Джедаш и угрюмо добавил: — Раз эти пеквеи столь важны для тебя, почему бы тебе не захватить их самому?

— Я не могу покинуть дворец, — ответил Шакур. — Если не забыл, я сейчас — восьмилетний мальчишка, его величество Хирав Второй. Придворные и целая свора нянек стерегут каждый мой шаг. Так что за пеквеев отвечаешь ты, Джедаш. Смотри, не сядь в лужу и на этот раз. Наш повелитель Дагнарус был тогда очень недоволен.

Мысленный разговор оборвался. Шакур предоставил Джедашу выпутываться самому.

Джедаш сердито стиснул зубы, но не посмел не то что вымолвить, а даже в мыслях произнести хотя бы слово возражения. Он действительно провалил то задание Шакура. Ему было велено похитить некоего дворфа по имени Вольфрам. Но кто бы мог подумать, что тревинисская женщина, сопровождавшая этого Вольфрама, на самом деле окажется… драконессой? Некоторые врикили — например, Шакур — с помощью магии Пустоты смогли бы одолеть и дракона. Увы, Джедаш такими способностями похвастаться не мог. Он сбежал, предпочтя гнев Шакура ярости взбешенного дракона.

Неудивительно, что теперь Джедаш всеми силами стремился вернуть былое расположение своего повелителя. Пеквеи попались ему как нельзя кстати.

Джедаш не отличался ни особым умом, ни даже житейской смекалкой. Единственное, что выручало его, — так это звериная хитрость загнанной в угол крысы. Сейчас он действительно был загнан в угол. Выход подсказал сам Шакур, упомянув о тревинисском воине. Это сразу же навело Джедаша на мысль. Точнее, на две мысли.

«Если я притащу пеквеев к Шакуру, тот передаст их Дагнарусу и обязательно обставит все так, будто это он сам их нашел, — мысленно рассуждал Джедаш. — Но почему благосклонность нашего повелителя должна доставаться Шакуру? Почему не мне? Он сидит себе во дворце, играет в солдатиков, а я изволь, как собачонка, идти за ними по следу?»

Но именно этим Джедаш и занимался: шел по следу. Скопление народа, мешавшее до сих пор, теперь было ему на руку. Врикили поддерживали свою нечестивую жизнь, питаясь душами своих жертв. Убив кого-нибудь и завладев его душой, врикиль был способен приобретать облик жертвы, перенимать ее голос и манеры. Перевоплощение происходило почти мгновенно.

Правда, тут существовали свои опасности. Хорошо, если удавалось заскочить в какой-нибудь укромный уголок. Если нет, тогда находившиеся рядом с врикилем прохожие видели, как он буквально на глазах превращается в другого человека. И не просто превращается. На несколько мгновений людям открывалось его истинное обличье — отвратительный гниющий труп, каковым в действительности и являлся каждый врикиль. К счастью для Джедаша, сегодня горожанам хватало иных страхов. Он благополучно совершил перевоплощение и уже в новом обличье направился дальше, не выпуская свою добычу из виду.

Башэ заметил, что кое-кто из местных жителей странно смотрит на него и Бабушку. Эти люди отличались от простых зевак недобрым блеском глаз и одним весьма характерным жестом: их пальцы двигались так, словно пересчитывали деньги. Башэ стало не по себе. Ему вспомнились слова Арима, который помог им разыскать Дамру. Ниморейский ремесленник предупреждал Башэ, что в Новом Виннингэле есть бесчестные люди, которым ничего не стоит похитить его и Бабушку и продать в рабство.

Башэ попытался поделиться своими тревогами с Бабушкой, но та и слушать не хотела. Она наконец-то добралась до ее «города снов» — места, куда пеквеи путешествуют во сне. Бабушка утверждала, что ее город именно так и выглядит, и сейчас, зачарованная сном наяву, она шла по улицам, узнавая знакомые очертания. Забыв врожденную пеквейскую осторожность, она не обращала внимания на странные взгляды. И на опасности — тоже.

«И чего я испугался, увидев вооруженных всадников? — мысленно ругал себя Башэ. — Зачем бросился, сам не зная куда? Уж лучше бы я остался с друзьями и угодил вместе с ними в тюрьму, чем брести по шумным улицам и не видеть солнца, которое загораживают эти противные дома». Нечего сказать, «город снов»! Люди только и пялятся на них с Бабушкой, смеются, пальцем показывают. А иные как-то непонятно прищуриваются.

— Жаль, что мы не остались с Джессаном, — посетовал Башэ.

Его босая нога угодила в какую-то отвратную коричневую кучу, имевшую не менее отвратный запах.

— Тоже скажешь! — накинулась на него Бабушка. — С ними нам было бы куда опаснее, чем сейчас.

Она выразительно посмотрела на заплечный мешок Башэ.

— И нам без них лучше, и им без нас. Так что нечего вздыхать.

Башэ все-таки вздохнул и подтянул лямки мешка. Когда умирающий Владыка Густав вручал ему этот мешок, юному пеквею было сказано, что внутри находится дорогая для старика вещь, которую он просил передать своей давнишней приятельнице госпоже Дамре. Только недавно Башэ узнал об истинном содержимом мешка. Там лежала часть Камня Владычества, принадлежащая людям. Башэ не очень понимал, каковы свойства этого магического камня. Наверное, Камень Владычества давал людям какое-то особое могущество, раз они искали его на протяжении двухсот лет и ради обладания Камнем, не задумываясь, убивали друг друга.

— Мы только прибавили хлопот Джессану. Он будет беспокоиться, — сказал Башэ, имея в виду своего друга и защитника, молодого воина из племени тревинисов, который вместе с ними пустился в этот далекий и опасный путь.

— Конечно, прибавили, — охотно согласилась Бабушка. — Он сейчас очень волнуется. Ведь его дядя поручил ему оберегать нас в пути. Может, Джессан нас сейчас вовсю разыскивает, если только сам не попал в тюрьму.

— Думаешь, он в тюрьме? — встревожился Башэ.

— Всякое возможно. Особенно в моем городе снов, — с какой-то гордостью ответила Бабушка.

Башэ беспомощно огляделся по сторонам. Вокруг по-прежнему сновали люди. Никогда еще ему не приходилось видеть, чтобы в одном месте жило столько народу. «Да, людей здесь — что блох на медведе», — подумал Башэ. И как Джессан сумеет разыскать их в такой гуще?

— Может, нам лучше остановиться и подождать его? — предложил Башэ. — Ты, должно быть, устала.

— Ни капельки, — возразила Бабушка, хотя совсем недавно брела с опущенными плечами, еле переставляя ноги. — Но если ты устал, мы остановимся и передохнем.

Пеквеи облюбовали себе порог и уселись. Бабушка подобрала юбку, чтобы никто не задел ее колокольчики. Посох с агатовыми глазами она положила на колени. Башэ было не слишком удобно сидеть, ибо посох упирался ему в ребра. Он немного поерзал, потом затих и стал ждать, когда появится кто-нибудь знакомый. Если не Джессан, то барон Шадамер или кто-то из его друзей. Возможно, их разыщет Улаф, к которому Башэ проникся симпатией.

Они странствовали по городу с самого утра. Теперь же, судя по солнцу, приближался вечер. Тени от домов стали длиннее. Клочки неба, торчавшие между крышами высоких зданий, окрасились в оранжевые тона. Скоро стемнеет. Здесь темнело раньше, чем в их родных краях.

Темнота принесет с собой по крайней мере одно преимущество: на них перестанут глазеть.

Размышления Башэ были прерваны звоном и гудением сотен колоколов. Ему показалось, что зазвучали все колокола Нового Виннингэля. Одни басовито ухали, другие пели высокими, тревожными голосами. Бабушка, которая задремала, положив голову на посох, немедленно встрепенулась. Башэ оторопело вертел головой. Ему, привыкшему к звукам леса, еще не доводилось слышать столь неистовый звон.

Едва колокола смолкли, раздался оглушительный голос глашатая, который был слышен за три улицы:

— По приказу его величества короля, в Новом Виннингэле вводится комендантский час. Жители обязаны заблаговременно, не дожидаясь наступления темноты, покинуть улицы. Нарушители сего приказа будут арестованы и отправлены в тюрьму.