Стражи утраченной магии - Уэйс Маргарет - Страница 83

Трусливый и пугливый Башэ, наоборот, чувствовал себя здесь совсем легко. Он шел впереди и остановился только тогда, когда сообразил, что Джессан застыл на месте. Башэ встревоженно поглядел на друга.

— Что с тобой?

— Они знают, — только и мог произнести Джессан. — Они знают.

— Хочешь, я пойду вперед? — спросил Башэ.

Язык не слушался Джессана, и он молча кивнул.

Башэ зашагал к стражникам, однако вблизи них его легкость и уверенность куда-то испарились. Он еще никогда не видел таких высоченных людей и не подозревал, что они вообще существуют на свете. Башэ вглядывался в суровые лица, пытаясь хоть что-то прочесть на них, но и лица, и пристально следившие за ним глаза стражников оставались непроницаемыми. Сознавая, что участь Джессана зависит сейчас от него, Башэ глотнул воздуха и шагнул вперед, сжимая руками лямки заплечного мешка. Он миновал скрещенные копья. Никто не сказал ему ни слова. Повернувшись, Башэ улыбнулся Джессану и подал знак следовать за ним.

Сумрачный, с плотно стиснутыми зубами, отчего у него дрожала челюсть, Джессан сделал шаг вперед. И сейчас же стражники опустили копья, загородив ему путь.

— Пропустите его, — послышался чей-то голос.

Джессан обернулся. Его внимание было настолько поглощено стражниками, что он не заметил, как тихо вдруг стало у него за спиной. Он увидел нескольких ниморейцев, почтительно опустившихся на одно колено. Одной рукой они касались земли, другую приложили к сердцу.

Перед ним стояла ниморейская женщина. На ней были белые шелковые одежды, украшенные золотым шитьем, золотой пояс с изумрудами, золотые браслеты, поблескивавшие на ее матово-черных руках, золотые серьги и золотой обруч на лбу. Ее черные волосы были коротко подстрижены, а большие, широко посаженные глаза ярко светились.

Джессану еще не доводилось видеть столь прекрасного существа, и первой его мыслью было, что он встретился с одной из здешних богинь. Мысль эту подкрепляло и поведение ниморейцев, стоявших на коленях. Наверное, ему тоже нужно было опуститься на колени, однако Джессан никак не мог заставить свое тело подчиняться приказам разума.

Краешком глаза он уловил какое-то движение. Из лесу появился Арим. Подойдя к Джессану, он, как и остальные ниморейцы, опустился перед женщиной на колени.

— Верховная Жрица, умоляю вас простить мне это святотатство, — сказал Арим. — Этот юноша — мой гость. Он не знает обычаев нашего народа. Пусть наказание падет не на его, а на мою голову.

— Здесь нет никакого святотатства, — возразила жрица. — Он пришел сюда в смирении. Тьма окружает его сердце, но в глубине его сердца нет зла. И он, и его друг могут войти в Храм. Ты можешь идти вместе с ними, Арим-ремесленник.

Облегченно вздохнув, Арим поднялся на ноги. Вновь поклонившись жрице, он сказал:

— Вначале я должен объяснить моим гостям, что заставило меня тайком последовать за ними.

Верховная Жрица благосклонно кивнула. Арим повернулся к Джессану и Башэ.

— Я должен был удостовериться в ваших намерениях. Надеюсь, вы это поймете.

Первым побуждением Джессана было разозлиться. Но потом он подумал о своей ужасной ноше и о том, сколь мало его поступки заслуживали доверия со стороны других людей. Это заставило его проглотить обиду. Он кивнул, хотя лицо его оставалось жестким.

Башэ пристально поглядел на Арима.

— А как мы можем удостовериться в твоих намерениях?

На мгновение Арим даже опешил. Ему почему-то казалось, что раз пеквей ростом с ребенка, он и мыслит по-детски. Только сейчас он понял свою ошибку.

— Можете мне верить, — сказал Арим. — Я клянусь богами, в присутствии которых мы сейчас находимся.

— Этого достаточно, — сказал Башэ. — Пока.

По приказу жрицы стражники подняли копья. Она жестом показала, чтобы Арим и Джессан шли впереди нее.

Путь вниз был длинным, ступени — крутыми, они были вырублены прямо в скале. Внизу виднелся просторный двор, вымощенный белым мрамором с золотыми крапинками. Возле фонтанов стояли каменные скамейки, где уставшие от спуска паломники могли передохнуть и утолить жажду. В северном конце двора виднелись две двойные бронзовые двери, и каждая была украшена мраморной инкрустацией, изображавшей белого медведя — символ королевы Нимореи.

— Я даже не знал, что на свете существуют белые медведи, — сказал Башэ и тут же закрыл рот рукой, поскольку его звонкий голос разнесся по всему двору.

— В Ниморее они водятся, — с улыбкой ответила жрица. — Когда в давние времена принцесса Хикель вела наших предков в эти земли, неожиданно появился белый медведь и преградил им путь. Люди испугались, ибо знали, что белый медведь является посланцем богов. Они стали просить принцессу не приближаться к нему. Но принцесса не послушалась. Она направилась к медведю, сказав своим подданным: если медведь ее загрызет, она будет знать, что боги наказали ее за провинности. Принцесса подошла к медведю и опустилась перед ним на колени. Но медведь ее не тронул, а повернулся и пошел вперед. Принцесса и все ее подданные пошли вслед за ним, хотя белый медведь уводил их с большой тропы. Вскоре все услышали страшный шум, похожий на раскаты грома, только он донесся не с небес, а с земли. Позже они узнали, что с гор сошла громадная лавина и погребла под собой тропу. Окажись они там, всех их ждала бы верная смерть. Белый медведь их спас. Принцесса Хикель нарекла белого медведя священным и сказала, что отныне всякому, кто его убьет, грозит смерть.

Пока жрица рассказывала эту историю, они успели пересечь двор. Все люди, встречавшиеся на пути жрицы, почтительно опускались на колени, когда она проходила мимо них.

— Ты королева? — спросил ошеломленный и охваченный благоговейным трепетом Башэ.

— Нет, — еще раз улыбнулась жрица. — Меня зовут Шри. Я дочь королевы.

Шри провела всех троих через бронзовые двери с невозмутимыми белыми медведями, застывшими в мраморе. Эти двери никто не охранял. Стоило стражникам наверху почувствовать какую-то угрозу, они тотчас же ударяли тупым концом копья в глаз одного из драконов и приводили в действие особый механизм, наглухо закрывавший бронзовые двери.

Внутри храма царили покой и безмятежность. Музыка флейт, звон колокольчиков и журчание воды умиротворяюще действовали на молящихся. В центре возвышался алтарь, заваленный хлебом, фруктами, шелковыми тканями, резными деревянными мисками и иными подношениями. Одни из них были богатыми, другие — скромными. Жрица остановилась, не доходя до алтаря. Арим приблизился и положил на алтарь свое подношение — несколько кусочков странного материала, который эльфы называли бумагой. Эти разрисованные кусочки использовались у них в качестве денег.

— Я даже не подумал что-то принести, — сокрушенно произнес Джессан.

— Зато я подумал, — ответил Башэ.

Запустив руку в мешок, он вытащил кусок бирюзы. Башэ торжественно подошел к алтарю и положил свое подношение.

— Береги этот камень, — сказал Башэ, обращаясь к жрице. — Он очень могущественный. А защита никогда не бывает лишней.

— Спасибо тебе. Я обязательно буду его беречь, — пообещала Шри.

Поскольку Башэ не суждено было снова попасть в Ниморею, он так и не узнал, что через несколько месяцев Шри унаследовала трон. Она приказала вставить подарок пеквея в свою корону. Возможно, камень действительно оказался могущественным, ибо Шри подверглась нападению врикиля и осталась жива. Но это уже другая история.

Совершив подношения, большинство ниморейцев отправлялись в главную часть храма, где становились на колени перед изображениями богов и возносили молитвы. Но троица лишь краешком глаза смогла увидеть великолепие этих покоев — жрица повела их по небольшому коридору.

Храм представлял собой целый лабиринт проходов и переходов — настоящий подземный город. Здесь жили те, кто служил богам: жрецы и жрицы, их дети, слуги и послушники. Королева жила не здесь, а в своем дворце в Мианмине — прекрасном мраморном здании, выстроенном на небольшом ровном участке среди отрогов Фейнирских гор. Но у нее имелись свои покои и в Храме. Жизнь королевы протекала в заботах о делах светских и делах духовных; тем и другим она отдавала свое время поровну.