История России - Мунчаев Шамиль Магомедович - Страница 115

Непримиримое двоевластие закончилось грубым силовым решением в пользу Президента. К Белому Дому, где обосновался Верховный Совет, были подтянуты армейские части, танки, артиллерия и начался прицельный расстрел находившихся в здании людей. Все, кто находился у телевизоров 3 октября, могли видеть прямую трансляцию американского телевидения о штурме Белого Дома. Разумеется, силы были неравны.

До настоящего времени продолжаются споры и дискуссии о характере октябрьских событий. Но, очевидно, сказано еще далеко не все. К их анализу историки вынуждены будут возвратиться еще не раз. Тем не менее отметим, что практически для подавляющего большинства населения страны было ясно: в октябрьских событиях не было ни победителей, ни побежденных. Это была общенародная трагедия, явившаяся следствием антинародной политики незадачливых функционеров, трагедия, тяжело отразившаяся на состоянии всего российского общества. Ее последствия еще долго будут сказываться на политической жизни России.

В ряде публикаций последнего времени приводятся обобщающие данные, характеризующие не только сами события осени 1993 г., но и последующие страницы политической истории страны. В этом отношении несомненный интерес представляет изданная в 1995 г. Российским независимым институтом социальных и национальных проблем монография под названием "Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия".

Еще в сентябре 1993 г., в разгар борьбы со Съездом народных депутатов и Верховным Советом РФ, Б. Н. Ельцин издал Указ, в соответствии с которым на июнь 1994 г. назначались досрочные президентские выборы. 16 ноября 1993 г., отвечая на вопросы корреспондента газеты «Известия» по поводу завершения работы над проектом Конституции РФ, Б. Н. Ельцин, в частности, сказал: "Не буду отрицать, что полномочия Президента в проекте действительно значительные. А как бы вы хотели? В стране, привыкшей к царям или «вождям», в стране, где не сложились четкие группы интересов, не определены их носители, где только-только зарождаются нормальные партии; в стране, где чрезвычайно слаба исполнительская дисциплина, где вовсю гуляет правовой нигилизм, — в такой стране делать ставку только главным образом на парламент? Да через полгода, если не раньше, люди потребуют диктатора. Такой диктатор быстро найдется, уверяю вас, и, возможно, в том же парламенте" (Известия. 1993. 16 ноября).

Скоротечная избирательная кампания прошла в обстановке ожидания радикально- и либерально-демократическими силами благоприятных для себя итогов народного волеизъявления. Несомненной победой Б. Н. Ельцина и его сторонников стало то, что им удалось убедить общество без серьезных эксцессов признать итоги референдума по новой Конституции как акт ее "всенародного одобрения". В достижении такого результата и был, судя по всему, главный смысл «волеизъявительных» акций 12 декабря 1993 г. По официальным данным, за Основной Закон государства проголосовало 32,9 млн. человек (58,4 % от числа принявших участие в референдуме и 32,3 % от общего числа избирателей страны). Легитимна ли Конституция, не набравшая даже трети голосов потенциальных избирателей? Такова была первая реакция оппозиции на итоги референдума. Затем стали появляться оценки ряда отечественных и западных экспертов в пользу версии о подтасовке результатов референдума в целом. Но подобные акции серьезной сочувственной реакции в обществе не вызвали. Коммунистическая партия РФ получила в Федеральном Собрании 65 мест, Аграрная партия — противница частной собственности на землю — 47 депутатских мандатов.

Буквально ворвалась в политическую жизнь страны в качестве "третьей силы" Либерально-демократическая партия России, партия В. В. Жириновского (70 парламентских мест), воочию продемонстрировавшая исполнительной власти, что демагогия и популизм — непрочный фундамент для власть имущих, ибо в сложное время конкурентами «официальному» популизму всегда могут выступить ловкие популисты "со стороны". Не вдаваясь во все детали расклада политических сил, определившегося в итоге выборов, следует констатировать, что вновь избранный парламент не стал менее оппозиционным, чем отстраненные от власти столь дорогой ценой Верховный Совет и Съезд народных депутатов РФ. Правда, реальные политические возможности нового парламента стали значительно более скромными. И эта ограниченность функций как Государственной Думы, так и Совета Федерации свидетельствует о том, что они не только не могут серьезно влиять на политику в стране, но и не способны существенно корректировать курс Президента и Правительства.

Политическая амнистия конца февраля 1994 г. создала благоприятные условия для реализации такой политической акции, как подписание в конце апреля "Договора об общественном согласии" представителями целого ряда властных структур, политических партий, общественных организаций, в том числе и профсоюзов. Акт этот, давший главные дивиденды, конечно же, исполнительной власти, правомерно расценивать не как оформление свершившегося, но как проявление в обществе желания уйти от конфронтации, а также крайней усталости страны от постоянных распрей.

Вторая половина 1994 г. и начало 1995 г. прошли как для власти, так и для оппозиции в режиме тактического маневрирования. Власть продолжала искать пути закрепления своей пока еще непрочной стабилизации в широком диапазоне, включающем в себя и стремление придать дыхание отвлекающим играм в "национальное согласие", и попытки убедить общественность в необратимости экономической стабилизации и близости подъема в стране; и мероприятия по укреплению силовых структур, сплочению их вокруг Президента, демонстрации эффективности удара "железного кулака" (ввод войск в Чечню); и поиски путей и средств того, как отсрочить президентские выборы, и т. д.

События в Чечне конца 1994 — начала 1995 гг., правда, подняли "оппозиционный тонус" в стране, расширили фронт самой оппозиции, сделав более емким ее социальный и политический спектры, в той или иной степени вовлекли в ее ряды новые отряды, выявили тенденцию к сближению отдельных оппозиционных режиму сил. Но насколько эти процессы оказались серьезными, к каким результатам они привели, пока сказать трудно.

Пытаясь осмыслить проблему, куда идет Россия, необходимо вначале оценить, где она оказалась на данном этапе "революции сверху". Представляется, что российское общество к исходу 1994 — началу 1995 гг. забуксовало где-то в промежутке между тоталитарным прошлым и ожидаемым отечественными либералами весьма туманным будущим. На смену деформированному социализму с большей определенностью идет уродливый конгломерат, тяготеющий к тому, чтобы приобрести застойный характер. Подготовка к очередным парламентским выборам 1996 г. уже зимой— весной 1995 г. шла полным ходом, во многом определяя как внешнюю, так и внутреннюю политику страны. Но при этом основным общественным силам (какое бы место в социальном спектре они ни занимали) так и не удалось преодолеть шок, порожденный событиями "нового Октября". Как долго будут сказываться на российском политическом процессе последствия этой «контузии», углубленной к тому же "синдромом Чечни", прояснит лишь время.