Колодец тьмы - Уэйс Маргарет - Страница 77

Затем Дагнарус тоже встал и повернулся лицом к Совету. Он вновь поклонился, исполненный благородного смирения. Все эльфы тихо зааплодировали принцу. Даннер обогнул стол, чтобы пожать Дагнарусу руку. Владыки из числа людей о чем-то перешептывались. Некоторые из них искоса подглядывали на Хельмоса и качали головами. Капитан орков шумно поднялся с места и недовольным голосом спросил, когда можно будет наконец пойти поесть.

Дагнарус удалился, поскольку он не имел права присутствовать при голосовании, которое, к явному неудовольствию орков, должно было состояться до того, как члены Совета разойдутся на обед.

Настал черед высказаться королю Тамаросу. Он встал: хрупкий, согбенный, с белыми, как снег, волосами и седой всклокоченной бородой. Но немощь плоти не сопровождалась немощью ума. Если, глядя на тело короля, можно было сказать, что оно готовится покинуть этот мир, ум Тамароса по-прежнему оставался крепким и здравым. Король ясно и впечатляюще обрисовал кандидатуру младшего сына, произведя впечатление на всех членов Совета.

На всех, кроме своего любимого старшего сына.

До сих пор у Хельмоса никогда не бывало разногласий с отцом. Он с почтительным уважением относился к Тамаросу и любил отца так, как любил очень немногих людей. Но в том, что касалось замысла Дагнаруса, Хельмос был готов возражать отцу. Здесь он не позволит Тамаросу употребить королевскую власть. Однако Хельмосу придется воевать, будучи связанным по рукам и ногам; воевать так, чтобы не ранить ни противника, ни окружающих. А это значит, что самое сильное его оружие окажется бесполезным.

— Мой сын Дагнарус — отнюдь не ученый, — говорил Тамарос— Его не интересуют книги. Он не ощущает красоты искусства. Песни менестрелей заставляют его скучать и беспокойно ерзать на стуле. Но если подобные черты характера не являются препятствием для других Владык, почему они должны стать препятствием для Дагнаруса?

С этими словами король многозначительно посмотрел в сторону орков.

— Мой сын Дагнарус — солдат. Он — прирожденный полководец. Служившие под его началом уважают его за мужество, здравый смысл и заботу о подчиненных. Я разговаривал со многими пехотинцами, сражавшимися вместе с Дагнарусом, и они едины в своих хвалебных отзывах о его качествах. Уверен, эти люди пойдут за ним в огонь и в воду. Не побоюсь сказать — даже в Пустоту.

— Не трогай злые силы! — вдруг прогремел Капитан к немалому удивлению собравшихся.

Все подумали, что он произнес это спросонья и теперь вновь погрузится в дрему. Однако Капитан выпрямился на стуле и сделал рукой знак, предохранявший от дурных знамений. Так же поступили и двое других орков.

Владыки из числа людей посмеивались, радуясь невольному развлечению. Но Тамарос без тени улыбки попросил извинить его, сказав, что не имел намерения кого-либо оскорбить. Король продолжил восхваление достоинств Дагнаруса. Хельмос сидел молча и печально, едва слушая слова отца. Мысли кронпринца сосредоточились на том, что ему предстоит сказать в опровержение и как его слова скажутся на отце.

Завершив свою речь, Тамарос сел.

Капитан с надеждой поднял голову.

— Теперь давайте голосовать. А потом отправимся есть.

— Мы пока еще не можем голосовать, — возразил ему господин Мабретон, избранный недавно председателем Совета взамен скончавшегося Донненгаля. — Те, кто желает высказаться против избрания принца Дагнаруса, имеют сейчас возможность представить свои доводы.

Капитан глубоко вздохнул, оперся могучими локтями о стол и покачал головой.

— Ладно, только пусть говорят побыстрее, — пробормотал он.

— Желает ли кто-нибудь высказаться против избрания принца Дагнаруса? — спросил господин Мабретон, всем своим видом показывая, что будет крайне поражен, если такая персона найдется.

К его удивлению и к недовольству короля Тамароса, этой персоной оказался поднявшийся со своего места Хельмос.

— Слова, которые я вынужден буду сказать, даются мне нелегко, ибо я знаю, что они разгневают и опечалят моего короля. Для меня легче было бы промолчать. Легче было бы согласиться. Однако при всем притом, что я готов всемерно служить королю, готов ради него пойти на любую жертву и даже отдать за него жизнь, посчитав это высокой честью, я готов согласиться с ним в чем угодно, но только не в этом.

Глаза Хельмоса наполнились слезами. Руки, опиравшиеся о стол, дрожали.

— Что угодно, только не это, хотя именно эти слова король более всего на свете желал бы от меня услышать, — хриплым, сдавленным голосом добавил он.

Хельмос ненадолго умолк, чтобы справиться с волнением.

Собравшиеся терпеливо ждали. Возможно, не всех тронули его слова, но все ощущали силу и глубину душевных мучений, терзавших Хельмоса.

Когда кронпринц поднял голову, глаза его были сухими.

— Я возражаю против кандидатуры принца Дагнаруса. Он совершенно не пригоден для того, чтобы стать Владыкой. Мой отец справедливо назвал Дагнаруса прекрасным солдатом и талантливым полководцем. Я целиком согласен со словами короля и потому говорю: пусть Дагнарус остается солдатом. Пусть становится генералом. Пусть ведет людей в бой. Но не позволяйте ему вмешиваться в глубинные стороны жизни людей. Принц был прав, сказав, что нам, Владыкам, дарованы чудесные и могущественные магические доспехи. А раз мы говорим о доспехах, значит, мы подразумеваем сражения и войны. Да, мы сражаемся. Каждый день нашей жизни проходит в сражениях. Мы ведем битвы, предопределенные богами. Мы воюем против невежества и предрассудков, против ненависти, алчности и несправедливости. Мы воюем во имя мира наших народов. Боги подвигли нас на эти битвы, и потому на нас доспехи, дарованные нам богами. Но наше оружие — не мечи, не копья или стрелы. Наше оружие — терпение, терпимость, понимание, сила духа, снисходительность, милосердие и сострадание. Даже его величество король будет вынужден признать, что ни одно из этих определений... ни одно из них, — подчеркнул Хельмос, — не применимо к принцу Дагнарусу. Боги знают о нашем несовершенстве. Сам я едва ли обладаю хотя бы половиной перечисленных мною благородных качеств. Но я стремлюсь развить их в себе. Уверен, что так же поступает каждый из вас. Принцу Дагнарусу не занимать мужества — здесь я первый выскажусь в его пользу. Он отличается сообразительностью и решительностью. Король сам признал, что принц Дагнарус — отнюдь не ученый, добавив, что образованность Владыки не является обязательным условием для успеха принимаемых нами решений. Его величество также подчеркнул, что отсутствие образованности не помешало другим Владыкам занять их высокие места.

Произнеся эти слова, Хельмос взглянул на орков, которые сейчас слушали его с полным вниманием.

— И в самом деле: те, кто не в состоянии прочесть написанного слова, умеют, однако, с поразительной точностью определять свое местоположение в открытом море, пользуясь инструментами и расчетами, которые для меня столь же бессмысленны, как для них — строки на пергаменте. Но то, что принц Дагнарус не желает учиться, не желает ничего знать об устройстве мира и населяющих мир народах; то, что он не желает тратить время и усилия на умственное развитие, указывает на отсутствие у него терпения и самодисциплины. Отсутствие самодисциплины. Именно здесь, по моему мнению, кроется главный недостаток характера принца Дагнаруса. Вы можете вполне справедливо возразить мне: подобный недостаток свойствен молодым людям. И в самом деле, принц Дагнарус очень молод. Возможно, со временем он сумеет преодолеть этот недостаток. Но до того момента, если он все же наступит, я заявляю Совету: мы должны голосовать против кандидатуры принца. Принц Дагнарус в своем нынешнем состоянии не соответствует благородному и могущественному званию Владыки. Я голосую против него и настоятельно призываю остальных членов Совета последовать моему примеру.

Хельмос сел. Он был бледен, но тверд духом. Он сделал то, что велело его сердце. Теперь он мог спокойно выдержать взгляд отца, хотя он чувствовал обращенный против него отцовский гнев, и сила этого гнева была подобна удару. Хельмос надеялся хоть как-то поколебать отца, пытаясь разорвать завораживающую паутину, умело сотканную Дагнарусом. Теперь он понимал: это ему не удалось. Его слова вызвали у Тамароса лишь глубокое недовольство.