Колодец тьмы - Уэйс Маргарет - Страница 20

Дальнейший путь они проделали при свечах. Слуга погасил факел, и тени сразу исчезли. Темная армия растворилась. Доспехи вновь стали всего-навсего доспехами, густо покрытыми пылью и кое-где начавшими ржаветь.

Мальчики прошли мимо покоев королевы. Это место Гарет мог бы отыскать и вслепую по густому запаху духов, вечно разлитому в воздухе. Наконец они вошли в покое короля. В этой части замка Гарет еще не бывал.

Он хотя и испытывал до сих пор настоящий ужас, но все-таки здесь почувствовал себя намного легче. Коридоры в этой части дворца были намного светлее, и в них пахло кожей, чернилами и тонким пергаментом. Гарет заглянул в полуоткрытую дверь и увидел громадную библиотеку.

— Закрой рот, Гарет. Ты ведешь себя, как крестьянин, — недовольно произнес Сильвит, кладя руку на плечо мальчика.

Гарет крепко закрыл рот, но глаза мальчика оставались широко распахнутыми. Никогда еще он не видел такого множества книг. Королевская библиотека занимала несколько помещений и в каждом с пола до потолка тянулись полки с книгами. Большее количество книг имелось только в Храме Магов.

Каждая минута приближала королевскую аудиенцию, отчего Гарет все сильнее волновался и беспокоился. Но все равно мальчик не мог не замедлить шагов и не посмотреть с тоскливой завистью в залы библиотеки. Еще на подступах к ней слуга потушил свечи; пользоваться огнем вблизи Королевской библиотеки было строжайше запрещено.

Несмотря на ранний час, в библиотеке уже находились читатели. Они сидели за длинными столами, стоявшими в центре зала, склонившись над книгами. Солнце еще не проникло в окна, однако читатели не страдали от недостатка света. Им вполне хватало световых камней. Так называли ровные, округлые речные камни. Нагретые магической силой, они испускали мягкие желтые лучи. Камни лежали на специальных подставках, которые можно было переносить со стола на стол. Гарет был потрясен. Маги требовали высокую плату за заклинание, позволявшее напитать такой камень громадной магической силой, исходящей из земли. У его родителей был только один световой камень, который зажигали лишь по торжественным дням. В библиотеке насчитывалось не менее двух десятков подобных светильников, и они горели ежедневно.

Среди сидящих за столами преобладали люди, но доступ в библиотеку был открыт и для других рас. Гарет с удивлением увидел седобородого дворфа; дворфы не отличались любовью к знаниям. Немногие из них умели читать и писать даже на родном языке, а знающих иностранные языки можно было буквально пересчитать по пальцам. В это время дворф встал из-за стола, чтобы взять другую книгу, и Гарет увидел, что одна нога у него кривая, изуродованная. Он был одним из Пеших. Так называли дворфов, утративших по каким-либо причинам возможность ездить верхом и ставших обузой для своего клана. Пешие были вынуждены переходить к оседлой жизни и помогали клану, держа в своих руках кузницы и рынки. Соплеменники почитали их за приносимые жертвы и в то же время смотрели на них с жалостью. Этот дворф занимал в своей стране высокое положение. Король Тамарос пригласил его в Виннингэль для изучения языка людей и передачи народу дворфов магических знаний.

— Да идем же, Меченый, — теряя терпение, сказал Дагнарус. — На что ты там пялишься? Всего-навсего куча книг.

Мальчики вошли в кабинет короля Тамароса — самое любимое место его величества во всем дворце, насчитывавшем свыше двухсот больших и малых помещений. В тот день, когда Гарет пришел во дворец с отцом, чтобы занять место мальчика для битья, он, стоя перед зданием, обратил внимание именно на этот кабинет — его взгляд отметил комнату в высокой башне, с громадными окнами и балконом, называемым Королевской тропой.

Гарет понял, почему Тамарос любил свой кабинет. Все его стены, вместо шпалер, украшали книги. Расположенный под крышей квадратной башни, которая чуть отстояла от остальной части замка, королевский кабинет имел четыре окна. Окна были большими, прямоугольными, обращенными на четыре стороны света. Из каждого окна открывался по-своему прекрасный вид: на севере высились горы, на юге расстилались степи, с востока была видна река Хаммеркло, а с запада — озеро Илдурель. Никогда еще Гарету не приходило в голову, что мир настолько огромен.

Вид из окон отчасти помог ему справиться с неожиданным разочарованием. В кабинете они застали одного только Хельмоса — сводного брата принца Дагнаруса.

— Где мой отец? — требовательным тоном спросил Дагнарус. — Почему его здесь нет? Он же намеревался встретиться с моим другом Гаретом.

Гарет не раз видел кронпринца, но преимущественно издали: во время парада, на балконе. Иногда они с Дагнарусом встречали Хельмоса где-нибудь в коридоре. Однажды кронпринц зашел к ним в классную комнату. Гарета тогда охватило такое смятение, что мальчик даже не осмелился поднять головы.

Братья не были близки друг с другом. Естественно, сказывалась и разница в возрасте, однако подлинная причина была куда глубже. Их вкусы и интересы не имели никаких точек соприкосновения. При общем внешнем сходстве с отцом, каждый из братьев унаследовал отцовские черты, отсутствовавшие у другого брата. Дагнарусу достался от отца волевой рот и такой же волевой, сильный подбородок. Хельмос получил в наследство проницательные отцовские глаза и неторопливую, мягкую улыбку.

— Его величество вызвали по исключительно важному делу, — сказал Хельмос, отрываясь от работы. — Он просил передать свои сожаления и выразил желание непременно встретиться с вами обоими в другое время.

Маленьким детям взрослые часто делают мячики из поросячьего пузыря, надутого воздухом. Стоит проткнуть такой мяч чем-то острым, как он тут же сморщится. Сейчас Гарет испытывал нечто подобное: волнение, страх и предвкушение встречи с королем улетучились из него, словно воздух из проколотого пузыря.

Дагнарус сердито нахмурился. Он хотел, чтобы аудиенция состоялась. Принц не допускал, что может существовать нечто, более важное, чем его желания.

— Так не пойдет. Где мой отец? — все тем же требовательным тоном спросил он.

— Он на встрече с послами эльфов, — спокойно ответил Хельмос. — Они прибыли сегодня утром через Портал с чрезвычайно важными новостями. Так что сейчас его величество ни в коем случае нельзя беспокоить.

Дагнарус упрямо глядел на сводного брата, словно намеревался выбежать из кабинета и все-таки прервать отцовскую встречу.

— Прошу вас, Дагнарус, — прошептал Гарет, чувствуя, как кровь стремительно приливает к его лицу, и удивляясь, что она еще не хлынула из ушей. — Значит, так надо. Я не против. Честное слово, я не против. Я встречусь с его величеством в другое время.

Двадцатидвухлетний Хельмос был человеком внимательным и отзывчивым. Многие, кому не удавалось заглянуть сквозь внешнюю скромность в сердце кронпринца, считали его слабым. Такого мнения придерживался и младший брат Хельмоса.

Хельмос видел, как сильно расстроился Гарет, насколько он огорчен и смущен. Кронпринц понимал, что от упрямства Дагнаруса Гарету становится только хуже.

— Полагаю, что встреча со мной далеко не так интересна и удивительна, как встреча с нашим отцом, — сказал Хельмос, — но мне тоже хотелось бы услышать рассказ о храбрости Гарета.

Хельмос улыбнулся мальчику; его теплая улыбка поднималась откуда-то из самых глубин, где находился источник его доброты, и от этой улыбки мрачный день вдруг озарился светом, который был ярче солнечного. Кронпринц усадил Гарета на стул возле стола, а сам сел напротив, словно мальчик для битья был ему равным. Хельмос не проронил ни слова относительно ведьминой отметины на лице Гарета. Нет, он не стал отводить глаз от уродливого пятна. Хельмос увидел его, принял как данность и более об этом не думал.

Дагнарус устроился позади Гарета и, ткнув его пальцем в лопатку, дал знак начинать. В первые минуты разговора Гарет смотрел в стол, боясь поднять глаза, и мямлил слова в высокий воротник своей блузы. Хельмос внимательно слушал и со знанием дела задавал вопросы. Всем своим видом кронпринц показывал, что ему действительно интересен рассказ мальчика. Постепенно Гарет, забыв обо всех страхах и опасениях, заговорил легко и свободно, без малейшей скованности.