Драконы подземелий - Уэйс Маргарет - Страница 62

Полуэльф покачал головой:

– Мы все вымотаны до предела, а завтра нам придется предстать перед Советом. Нужно отдохнуть и как следует собраться с мыслями.

Танис улегся на холодном полу пустующего храма, и ему показалось, еще никогда в жизни он не чувствовал такой усталости, однако сон к нему все равно не шел. Танису виделось, будто всех их навеки заточили в подземелье и им больше не суждено увидеть солнечный свет. Ему казалось, он уже в темнице и каменные стены сдавливают его со всех сторон. В огромном храме воину не хватало воздуха. Он начал задыхаться, на него накатил страх, который всегда охватывал Полуэльфа в темных замкнутых помещениях.

Тело ныло от усталости, однако только лишь Танису удалось задремать, как его разбудил голос Стурма:

– Ведь ваш герой Карас участвовал в последней битве?

Полуэльф выругался и сел.

Светлый Меч и Арман сидели рядом в другом конце зала. От храпа гномов сотрясались стены, но Танису все же удалось разобрать слова.

– Соламнийские рыцари дали Карасу это имя, – говорил Стурм. – На языке моего народа слово «карас» означает «рыцарь».

Арман несколько раз кивнул и с гордостью погладил бороду, словно Стурм говорил о нем, а не о его прославленном предке.

– Верно, – подтвердил гном. – Соламнийских рыцарей потрясли его доблесть и мужество.

– А легендарный Молот был при нем во время последней битвы? – спросил Светлый Меч.

Танис чуть не застонал. Ему следовало вмешаться, если он не хотел, чтобы гномы заподозрили их в намерении выкрасть реликвию, но Полуэльф опоздал. Теперь это принесло бы больше вреда, чем пользы. Поэтому он промолчал.

– Карас бился храбро, – принялся Арман с наслаждением рассказывать любимую историю, – даже несмотря на то, что был против этой братоубийственной войны. Карас даже сбрил бороду в знак протеста, чем потряс свой народ. Ведь чисто выбритый подбородок – это знак трусости.

Некоторые и впрямь сочли Караса трусом, ибо, видя, как гномы с горящими от ненависти глазами убивают друг друга, словно лишившиеся рассудка, он покинул поле битвы и унес с собой тела двух сыновей короля Дункана, которые пали, сражаясь плечом к плечу. Потому Карас и не погиб во время ужасающего взрыва, унесшего жизни многих тысяч воинов с обеих сторон.

Король Дункан увидел мертвых сыновей, и, когда до него дошли вести о взрыве и о страшных жертвах, он приказал запечатать врата Торбардина. Раздавленный горем, он поклялся, что больше никто не умрет на этой страшной войне.

– Ты сказал, у Дункана два сына и оба они погибли в битве. А кто же тогда такой принц Граллен? – Стурм побледнел и после продолжительного молчания с трудом проговорил: – Я сам не понимаю, откуда мне это стало известно, но принц пал не на поле сражения, и его тело так и не было найдено.

Арман мрачно покосился на шлем. Флинт заснул, но даже во сне он не разжимал рук, крепко державших древнюю реликвию.

– Совет решит, стоит ли поведать вам эту историю, пока что мы не будем этого касаться, – твердо сказал Арман.

– Поговорим же о более приятных вещах, – предложил Стурм. В голосе рыцаря звучало благоговение. – На протяжении всей жизни я слышал рассказы о священном Молоте Караса, выкованном самим прославленным Хумой Победителем Драконов. Я был бы счастлив увидеть и почтить легендарный Молот.

– Как и все мы, – отозвался гном.

Стурм нахмурился, думая, что Арман смеется над ним.

– Как это понимать? – спросил рыцарь.

– Молот Караса потерян. Мы разыскиваем его уже три сотни лет. Без священного Молота ни один гном не может быть назван Великим Королем, а без Великого Короля не будет единства в Торбардине.

– Потерян? – не веря собственным ушам, переспросил Стурм. – Как же гномы могли потерять священную реликвию?

– Это не гномы ее потеряли, – раздраженно ответил Арман. – После того как врата закрылись, кланы начали плести заговоры, желая свергнуть с престола короля Дункана, которого считали слабым. Каждый тан приходил к Карасу в надежде обрести поддержку своих притязаний на трон. Карас не желал иметь дела ни с одним из них, и тогда потайным путем он покинул Торбардин и отправился в добровольное изгнание. В конце концов, устав от долгих странствий и истосковавшись по родине, вернулся, но тем временем ситуация осложнилась еще больше. Между кланами вспыхнула война. Карас говорил с Дунканом перед его смертью и собственноручно положил тело своего короля в величественную гробницу, построенную им для себя при жизни. Карас забрал с собой знаменитый Молот. Я уже цитировал слова, произнесенные им тогда, – добавил Арман. – Это пророчество и суждено мне исполнить.

Стурм вежливо кивнул, однако пророчества его интересовали мало.

– Так, значит, Молот в гробнице короля Дункана?

– Мы можем только предполагать. Карас так и не вернулся, чтобы сообщить это своему народу. И мы ничего не знаем о его дальнейшей судьбе.

– А где находится эта гробница?

– В Долине танов – это место последнего упокоения гномов.

Стурм дернул себя за длинный ус, что свидетельствовало о крайнем расстройстве. Танис догадывался о причине. Ни один настоящий рыцарь не нарушил бы священный сон короля, как бы ни было велико желание завладеть Молотом.

– Может, мне все же будет позволено посетить гробницу, – произнес он после продолжительного молчания. – Разумеется, я сделаю это со всем подобающим почтением и уважением. Почему ты качаешь головой? Это запрещено?

– Можно сказать и так, – отозвался Арман. – Когда Карас не вернулся, таны и их последователи ринулись к гробнице в надежде завладеть Молотом. В священной долине вспыхнуло сражение, но в самый разгар схватки некая могущественная сила оторвала гробницу от земли и подняла на недосягаемую высоту.

– Гробница исчезла? – Стурм был сбит с толку.

– Нет, не исчезла, мы видим ее, только не можем к ней приблизиться. Гробница Дункана парит в небесах в сотнях футов над Долиной танов.

Брови рыцаря сошлись на переносице, между ними пролегла морщинка.

– Не горюй так, доблестный рыцарь, – произнес гном в утешение. – У тебя все же будет возможность увидеть чудесный Молот.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Стурм.

– Как я уже говорил, я тот гном, на котором исполнится пророчество. Мне суждено найти Молот Караса. Когда придет время, Карас сам приведет меня к нему, и я уверен: время мое близко.

– Откуда ты можешь это знать?

Арман не ответил. Сославшись на усталость, он пошел взглянуть, как чувствует себя брат, и сам улегся спать.

В глубоком разочаровании Светлый Меч погрузился в молчание. Танис продолжал вглядываться в непроницаемую темноту. Молот, который был совершенно необходим им, чтобы выковать драконьи копья, оказался потерян или, во всяком случае, недосягаем.

Все шло наперекосяк.

Флинт последовал совету Таниса и дремал вполглаза. Глаза старика и вовсе округлились, когда он заметил странного гнома, зашедшего в храм так уверенно и беспечно, будто к себе домой. Гость этот не походил ни на одного гнома, которого Флинту доводилось когда-либо встречать в своей жизни. Роскошная борода его лоснилась, а длинные вьющиеся волосы ниспадали на спину. Одет он был в короткую синюю куртку с золотыми пуговицами, гофрированную рубашку и широкополую шляпу, украшенную красным пером. При столь удивительном зрелище Флинт выпрямился.

Он уже приготовился поднять тревогу, но что-то его остановило, может, петушиная походка гнома, тем более что он двинулся прямиком к Флинту, нагло на него глядя.

– Эй, ты кто? – спросил Флинт, нахмурившись.

– Ты что, забыл мое имя? – удивился гном, продолжая смотреть на Флинта сверху вниз. – Я же твой старинный друг, Флинт Огненный Горн.

Флинт засопел в знак протеста:

– Быть того не может! В жизни у меня не водилось друзей, которые носили бы такой шутовской наряд! Ты бы посрамил и щеголей Палантаса!

– И все же ты меня знаешь. Ты часто призываешь меня, клянешься моей бородой и просишь забрать душу, если врешь.