Проклятие Змея - Локнит Олаф Бьорн - Страница 2

Морская болезнь! Неизлечимая, выматывающая, морская болезнь злобно вцепилась в меня тысячами своих зубчиков-терок и терзает, грызет, изводит... Второй день сплошных мучений. Еда незамедлительно возвращается обратно, стоит лишь скушать маленький кусочек лепешки с рыбой; в голове — такая муть, что самый запойный пьяница покажется рядом со мной убежденным трезвенником. Руками-ногами двигать могу, да вот только двигаются они в прямом противовесе с моими желаниями.

Таким образом, сейчас я полулежу возле борта дракона и пытаюсь созерцать окрестности — единственное, что остается делать!

Вот, пожалуйста, Конан, Темвик (тоже совершенно не морской человек, замечу), племянник кунуга Хререка Сигвальд да пара вояк-вези дуются себе в кости и хохочут так, что моя уставшая голова скоро развалится на тысячи осколков, которые уже никогда никто не соберет воедино...

Одно радует: сволочь Хальк терзается не меньше моего. Месьор тайный советник утром все платье изволил заблевать: штормить начинало, вот и не удержал господин библиотекарь свой завтрак в ненасытной утробе... Теперь этот пройдоха-кладоискатель завернулся в огромное одеяло из медвежьей шкуры и тихо стонет. Поделом — хотел попутешествовать да отдохнуть от городских сует? Извольте наслаждаться морской прогулкой, господин барон!

— Попить хочешь? Горячего? Поможет, обещаю, — ко мне подошла Тюра, дочка нашего ярла Торольва, одного из помощников Конана. В руке — источающая пар деревянная кружка.

— Что это? — простонал я.

— Можжевеловая настойка с медом, — Тюра присела, и вручила мне теплый сосуд. – Не страдай ты так, глядеть больно! Неужели у вас, волшебников, нет никаких заклинаний от морской болезни?

— Если и есть — я их не знаю. Тюра, пойми — я впервые в жизни оказался на настоящем корабле! Морском! По рекам, бывало, па паромах, на плоскодонках плавал, а тут... Качает. И вообще противно.

— Привыкнешь, — бессердечно сказала Тюра, вливая в мои бесчувственные губы горячий сладкий настой. — Мы — нордлинги, зингарцы, аргосцы, шемиты — посмотри сколько людей живут морем! А у нас есть легенда, будто первые люди вышли на сушу именно из океанских волн.

— Если так — то это точно были не мои предки, — попытался отшутиться я. Удивительно, но принесенное Тюрой пойло слегка утихомирило бурю в моем желудке. Даже в голове прояснилось! Прогуляться по палубе, что ли?

Нашу флотилию (поименованную Конаном «великой армадой») составляли пять крупных судов. Два длинных, хищных боевых дракона под полосатыми парусами, и три кнорра — крутобоких вместительных судна, на которых перевозили наших лошадей. Шли корабли под вымпелами конуга Хререка, сына Торгрима — известного на побережье морского волка, не брезговавшего ни пиратством, ни торговлей, ни китобойным промыслом. Первый вик-поход после зимовки в Рагнарди оказался удачным – Конан и Геберих, командир дружины вези, щедро заплатили за перевозку на Остров, а если экспедиция окажется удачной — воины Хререка получат десятую часть добычи.

Цель, установленная Хальком — остров Вадхейм, крупный и изрезанный фьордами. Якобы именно там и сложились Нифлунги царя Тразариха, обладатели легендарного несметного богатства. Идти под парусом до острова — три с лишком дня, Вадхейм находится далеко в океане, на самой кромке Ванского архипелага. Хререк, бывалыймореход, объяснил, будто на Вадхейме никто не живет. Была там, много лет назад, рыболовецкая деревушка, но ваниры позже перебрались на материк, обосновав переселение тем, что «Вадхейм — дурное место».

— А и верно люди говорят, дурное, — гудел конуг Хререк, рассказывая нам с Конаном о Полуночном океане и особенностях мореплавания. — Возле острова много встречных течений, водовороты... К берегу можно подойти только в определенных местах, но знаю я там одну бухточку, укрою корабли от Океана.

— Каков остров из себя? – поинтересовался Конан. — Плоский, гористый?

— И равнин, и гор хватает. Вадхейм большой — из края в край за два дня на лошади проедешь, а то и больше. Лесов много — там теплое течение из океана, с гор лишь один ледник сползает. Потом течение к Полудню уходит, а возле Пущи с другим сливается и идет дальше, к Зингаре и Барахас. Нам сейчас плавучих льдов следует поостеречься — весна, от больших ледников на Полуночи откалываются ледяные глыбы и идут в океан...

— А морские чудовища? – заинтересовался Темвик? — Там рыбы-змеи какие, осьминоги, кракены, акулы?

— За борт глянь, — усмехнулся в густые сивые усы Хререк, — вот тебе самое натуральнейшее морское чудовище. Мы этих зверюг дружиной морского бога Ниорда именуем — такие же океанские воители-бродяги, как и мы. Темные забортные воды бороздили поднявшиеся к самой поверхности огромные черно-белые животные, очень похожие на рыб. Острый плавник на черной спине, ярко-снежные овалы над глазами и белые бока. Некоторые твари оказались длиной едва не в половину дракона конуга Хререка.

— Знакомые бестии, — кивнул Конан. — Кит-убийца. Я их еще по Полуденному побережью помню. Сильный и благородный зверь... Скажи, Хререк, когда прибудем?

— Завтра к рассвету будем ввиду острова, — отозвался старый асир. — Разгрузимся, и начнем искать твое сокровище... Отдыхайте. А за морем и судном я присмотрю, Конан-конуг:

— Тотлант, ты живой? Может, покушаешь чуток?

Где-то под грудиной у меня сжался тугой слизистый ком, мигом попросившийся наружу. Лишь неимоверным усилием воли я загнал мерзкую субстанцию поглубже и укоризнекно посмотрел на добросердечного Темвика. Вот уж у кого луженый желудок!

Молодой оборотень, решив скрасить мое уединение, явился на переднюю палубу дракона, украшенную мордой невиданного полульва-полуорла на длинной шее. Асиры уверяют, что подобные деревянные фигуры призваны запугивать противника и отгонять злых морских духов. Кстати, именно благодаря таким вот устрашающим головам, нордхеймские корабли и прозвали «драконами»

Я, укутавшись в два шерстяных плаща и дополнив их меховой накидкой, смотрел вперед, в серебристо-черную морскую ночь и пытался поразмыслить о происходящем. Темвик, хоть и молод, но разумом отнюдь не умален — будет с кем обсудить некоторые неприятные соображения, ставшие посещать меня с пугающей частотой.

— Здорово, правда? — зачарованно сказал Темвик, прищурившись взирая на ночное море.— Совсем другой мир.

— Другой, — согласился я. — Со своими законами, обитателями, правителями. Даже со своим волшебством. Недаром на Полуденном Побережье, в Мессантии существует гильдия магов — Повелителей Стихии Воды...

Море — пронзительно-черное, с редкими сероватыми полосками гребней волн. Небо наоборот, выглядит покрывалом темно-синего бархата, усеянного кристаллами горного хрусталя. Огромный, от горизонта до горизонта, звездный мост и ущербная луна дают достаточно света, чтобы видеть близкие льдины — они мерцают мириадами блесток и кажутся гигантскими плавучими драгоценностями, недоступными и опасными. У подножия ледяной горы видна более светлая полоска прибоя, и поэтому внимательный кормчий заметит ледяную глыбу за много тысяч шагов.

Отличная слышимость — я различаю, как на идущем в четверти лиги позади кнорре кто-то ругается из-за корма для лошадей, а на замыкающем караван боевом драконе затянули песню. Каждое судно обозначено факелом на носу и на корме, так что для стороннего наблюдателя наш караван должен выглядеть цепочкой из десяти оранжевых огоньков, плывущей на полуночный закат, в беспредельную даль Великого Океана.

Итак, «розыгрыш» барона Юсдаля завел нашу компанию на самый край света. Библиотекарь, дерзновенно возжелав пошутить над королем и придумав потерянный (якобы...) клад, получил свое: мы покинули весеннюю Аквилонию, мерзнем в Полуночных морях на нордхеймских лодьях, и собираемся отыскать то, чего наверняка не существует — клад царя Нифлунгов Тразариха.

То есть клада «почти» не существует и мнения в нашей компании разделились (хотя каждый держит свое при себе).

Хальк, например, убежден, что клад он выдумал на основании древней и мутной легенды позднекхарийской эпохи, высосав, как он выразился, все сведения о сокровищах из пальца и бездумно ткнув означенным перстом в карту. Перст его милости указал на остров Вадхейм — значит, клад зарыт именно там! О, Истина, как ты близка и легко достижима!