Драконы осенних сумерек - Уэйс Маргарет - Страница 76

Синие глаза Золотой Луны гневно блеснули: она прекрасно понимала их состояние.

– Как можете вы быть так бессердечны? – обратилась она к рослому эльфу. – Посмотри на этих людей: мало кто из них вообще покидал Утеху, а ты преспокойно отправляешь их в дальний путь через захваченную врагами страну! Они…

– А что я должен делать, по-твоему, человек? – перебил ее эльф. – Вести их самолично? Довольно и того, что мы их освободили. У моего народа своих забот полон рот. Я не могу думать еще и о людях… – И повернулся к беглецам: – Я вас предупредил. Время уходит. Ступайте!

Золотая Луна обратилась за помощью к Танису, но тот лишь покачал головой. На лице его лежала горькая тень.

Один из мужчин недружелюбно глянул на эльфов – и побрел по тропе, извивавшейся между деревьями. Остальные неуклюже взвалили на плечи оружие, женщины подхватили детей… Они шли на юг.

– Как ты можешь! – не сдавалась Золотая Луна. – Как ты можешь совсем не думать о…

– О людях? – Эльф холодно смотрел на нее. – Да знаешь ли ты, что именно люди навлекли на нас Катаклизм? Это они в своей гордыне стали требовать от Богов то, что было даровано смиренно молившемуся Хуме! Это людей надо благодарить за то, что Боги отвернулись от нас…

– Они не отвернулись! – выкрикнула Золотая Луна. – Боги… они здесь, с нами!

Глаза Портиоса зло вспыхнули. Он уже повернулся было к ней спиной, но подошедший Гилтанас остановил его и быстро заговорил с братом по-эльфийски.

– О чем они?.. – подозрительно спросил Таниса Речной Ветер.

– Гилтанас рассказывает, как Золотая Луна исцелила Тероса, – медленно проговорил Танис. Вот уже много-много лет он почти не слышал настоящей эльфийской речи. Он успел запамятовать, как прекрасен был его родной язык, и позабытая красота больно ранила сердце… Он видел, как изумленно округлились глаза Портиоса. Потом Гилтанас указал брату на Таниса, и оба повернулись к нему. Выразительные эльфийские лица посуровели. Речной Ветер тоже бросил на Таниса быстрый взгляд: полуэльф слегка побледнел, но остался спокоен.

– Ведь это твоя родина, верно? – спросил Речной Ветер. – Похоже, тебе не очень-то здесь рады…

– Вот именно, – ответил Танис угрюмо. Он догадывался, о чем думал варвар. Речным Ветром двигало отнюдь не праздное любопытство. В некотором смысле, им здесь грозила большая опасность, чем в плену у Младшего Командира. – Они собираются отвести нас в Квалиност, – медленно проговорил Танис: каждое слово причиняло ему боль. – Квалиност – это наша столица. Я много лет не был там… Флинт подтвердит – меня не то чтобы изгнали… просто мой уход мало кого опечалил. Как ты сам подметил когда-то, среди людей я полуэльф. А для эльфов я всегда был получеловеком…

– Может быть, пойдем на юг – вместе с теми? – предложил Речной Ветер.

– Если только удастся уйти отсюда живыми, – буркнул Флинт.

– Посмотри вокруг, – согласно кивнул Танис.

Речной Ветер последовал совету и сразу увидел воинов-эльфов, что скользили, подобно теням, меж древесных стволов; коричневая одежда делала их почти незаметными в родной чаще. В это время братья-эльфы довершили беседу, и Портиос повернулся от Таниса к Золотой Луне.

– Странные вещи поведал мне брат, – сказал он, – странные и требующие объяснений. Поэтому я предлагаю вам то, что эльфы уже много лет не предлагали ни одному человеку: наше гостеприимство. Будьте нашими почетными гостями. Прошу следовать за мной…

Портиос махнул рукой, и почти две дюжины эльфийских воинов, появившихся из леса, окружили друзей.

– Больше похоже на то, что мы – почетные пленники, – сказал Танису Флинт. И негромко добавил: – Держись, сынок.

– Спасибо. – Рука Таниса легла на его плечо. – Спасибо, старый друг.

5. БЕСЕДУЮЩИЙ-С-СОЛНЦАМИ

– Могла ли я думать, что где-то на свете есть подобная красота!.. – тихо выговорила Золотая Луна. Дневной переход выдался нелегким, зато награда, ожидавшая в конце, превосходила всякое вероятие. С высокого утеса взглядам путников открылся овеянный легендами город Квалиност.

По углам города возносились, подобно сверкающим веретенам, четыре высоких тонких шпиля, сложенных из белого камня, отделанного серебром. От шпиля к шпилю тянулись невесомые арки. Их некогда выковали искуснейшие мастера-гномы; каждая способна была выдержать вес марширующих армий, но казалось – сядет птица, и они рухнут. Арки обозначали границу города; Квалиност не прятался за стеной, но, наоборот, с любовью распахивал объятия лесу.

Эльфийские здания не спорили с природой – они стремились лишь подчеркнуть ее красоту. И жилые дома, я лавки были изваяны из розового кварца. Невероятными спиралями возносились они в небо, споря изяществом с серебристыми осинами, а просторные улицы между ними были вымощены все тем же розовым кварцем.

Посередине города высилась исполинская башня, покрытая ясным золотом от подножия до вершины; она отражала солнечный свет, разбрасывая прихотливые блики. И казалось: если есть еще где-то на Кринне красота и покой, не тронутый бегом столетий, – так это здесь, в городе Квалиносте.

– Отдохните пока, – оставил их Гилтанас в осиновой рощице. – Я приношу извинения: путь был долог и труден, и я знаю, что вы устали и проголодались… – Карамон с надеждой поднял голову, но эльф откланялся: – Увы, я должен просить вас обождать еще немного.

И он ушел вместе с братом. Карамон вздохнул и в пятый раз принялся перетряхивать свой мешок в поисках съестного: не завалился ли куда хоть кусочек. Рейстлин углубился в свою волшебную книгу. Он шевелил губами, повторяя замысловатые колдовские слова, пытаясь угадать их смысл, пробуя найти правильное ударение и ритм, от которого по жилам пробежал бы огонь – знак того, что заклинание покорилось ему наконец.

Остальные озирались, пораженные красотой лежавшего внизу города и духом древнего спокойствия, осенявшего эти места. Даже Речной Ветер был тронут; смягчась лицом, он притянул к себе Золотую Луну. Тревоги и заботы ненадолго оставили их, дав возможность насладиться теплом и любовью. Тика сидела особняком и косилась на них с завистью. Тассельхоф пытался нанести на карту их путь от Врат до Квалиноста, хотя Танис уже четырежды повторил ему, что тропа была тайной и эльфы нипочем не позволят ему унести карту с собой. Старый маг Фисбен мирно почивал. Стурм и Флинт не спускали глаз с Таниса. Флинт единственный из всех доподлинно знал, какие муки терпел полуэльф; Стурм же слишком хорошо представлял себе, каково возвращаться на родину, отвернувшуюся от тебя.

– Нелегко бывает возвращаться домой, верно, друг? – спросил рыцарь, кладя руку Танису на плечо.

– Твоя правда, – тихо ответил тот. – Я-то думал, все это давным-давно отболело и умерло… а теперь понимаю, что в душе я никогда отсюда не уходил. Квалинести – часть моего существа… сколько бы я ни пытался это отрицать.

– Тихо! Гилтанас идет, – предупредил Флинт.

Эльф подошел к Танису.

– Мы послали вперед гонцов. Они только что возвратились, – сказал он по-эльфийски. – Отец хочет видеть вас – вас всех – в Башне Солнца, причем немедленно. На еду и отдых нет времени. Я понимаю, что выглядит это невежливо…

– Гилтанас, – ответил Танис на Общем. – Мои друзья и я сам прошли немыслимые испытания. Мы побывали там, где – в буквальном смысле – бродили умершие. Так что не волнуйся, голодный обморок нам не грозит… – Бросил взгляд на Карамона и добавил: – По крайней мере, большинству из нас.

Услышав эти слова, воин только вздохнул и потуже затянул ремень.

– Благодарю за понимание, – чопорно проговорил Гилтанас. – А теперь, прошу вас, поторопимся.

Спутники подобрали вещи и разбудили Фисбена. Едва встав, тот вновь растянулся, споткнувшись о древесный корень.

– Ишь, разлегся! – ругнулся он и огрел корень посохом. – Видал? – сказал он Рейстлину. – Подножки подставляет!

Молодой маг убрал бесценную книгу в кошель.

– Верно, старик, – улыбнулся он, помогая Фисбену встать. Седобородый волшебник оперся на его плечо, и так, вдвоем, они пустились следом за остальными. Танис задумчиво проводил их глазами. Старый маг определенно выжил из ума. Тем не менее Танис хорошо помнил потусторонний ужас на лице Рейстлина, когда, очнувшись, тот увидел склонившегося над ним Фисбена. Что увидел Рейстлин?.. Что знал он об этом старце? Надо будет расспросить его. Нынче следовало подумать об ином, более насущном. Он прибавил шагу и догнал эльфа.