Драконы Исчезнувшей Луны - Уэйс Маргарет - Страница 48

— О боже! — прошептал Конундрум, и Тас вспомнил, что составление плана Лабиринта являлось Целью Всей Жизни гнома.

— Конундрум, — начал было Тас, — я...

— Все как на ладони, — сказал гном.

— Я знаю, — Тас похлопал Конундрума по руке. — И...

— Теперь по нему можно бродить сколько угодно и при этом ни разу не заблудиться.

— Может быть, ты найдешь себе другое занятие, — предложил Тас из лучших побуждений. — Хотя лично я воздержался бы от ремонта магических устройств...

— Идеально! — воскликнул вдруг Конундрум, и его глаза наполнились слезами счастья.

— Что? — изумился Тас. — Что идеально?

— Мне нужен пергамент, бутылка с чернилами и кисточка.

— У меня нет бутылки с чернилами.

Конундрум взглянул на кендера с явным недовольством.

— Тогда какой с тебя толк? Ладно, забудь, — добавил он раздраженно. — Ага! Древесный уголь! Это подойдет.

Гном отпустился на землю, расправил на ней полу своего одеяния и, взяв древесную палочку, начал медленно и аккуратно наносить на него план сгоревшего Лабиринта.

— Так намного легче, — бормотал он себе под нос. — Жаль, что я раньше до этого не додумался.

Тут Тассельхоф почувствовал знакомое прикосновение к левому плечу, и устройство для перемещений во времени засверкало всеми своими драгоценными камнями.

— До свидания, Конундрум! — крикнул Тас, когда белые извилистые дорожки начали кружиться, убегая куда-то вниз.

Гном даже не поднял головы. Он был уже полностью поглощен составлением карты.

6. Странный пассажир

В маленьком порту на юге Восточных Дебрей, с борта судна, только что пересекшего Новое море, сошел на берег странный пассажир, доставивший этим немалое облегчение капитану, который уже давно мечтал избавиться как от него самого, так и от его норовистого коня.

Никому из моряков не удалось даже мельком увидеть лицо незнакомца, поскольку во все время плавания оно было скрыто капюшоном, и в результате среди команды возникло множество толков, в большинстве своем не имевших ничего общего с действительностью. В частности, некоторые думали, что это переодетая женщина, — юнга однажды заметил высунутую из-под плаща руку, показавшуюся ему слишком тонкой и хрупкой для мужчины. Другие приняли незнакомца за чародея — ведь чародей тоже носили одежды с капюшонами и тоже держались особняком. И лишь один моряк полагал, что пассажир является эльфом и лицо прячет просто из осторожности, понимая, что люди не обрадуются подобному соседству.

Матросы только посмеялись над этим мнением, а так как разговор шел за обедом, то все дружно принялись кидаться в автора неудачной версии печеньем. Обиженный, он предложил пари, и остальные радостно согласились в надежде выиграть немного деньжат. Дело, однако, окончилось тем, что к концу плавания разбогател сам инициатор спора: когда порыв ветра откинул капюшон с лица загадочного пассажира, сводившего на берег своего коня, взорам команды действительно предстал эльф.

Никто не поинтересовался, что привело его в эту часть Ансалона. Морякам вообще не было дела до того, откуда и куда он направлялся. Зато им не терпелось как можно скорее с ним расстаться, ибо все они знали о поверье, согласно которому морские эльфы, живущие в водных глубинах, стараются потопить любое судно, перевозящее одного из их наземных собратьев, дабы склонить его остаться жить с ними.

Самому Сильванешу тоже не было никакого дела ни до корабля, ни до членов команды, хотя они и доставили его в пункт назначения прямо-таки с фантастической скоростью благодаря сильному попутному ветру, непрерывно дувшему на север с первого дня их выхода в море, и полному отсутствию штормов (поистине странное обстоятельство для этого времени года!). Тем не менее, как бы быстро ни плыло судно, Сильванешу казалось, что оно двигается медленнее черепахи.

С блаженным чувством он ступил наконец на землю, по которой ходила Мина. Каждый шаг приближал его к любимому лицу и обожаемому голосу. Сильванеш понятия не имел, где искать Мину, но это знал конь. Ее конь, посланный специально за ним. Едва сойдя на берег, Сильванеш вскочил на Сфора, и они полетели так быстро, что эльф даже не успел узнать название порта своей высадки.

Скакун летел на северо-запад. Сильванеш был бы рад не останавливаться ни днем, ни ночью, однако конь был хотя и заколдованным, но все же смертным существом, а потому нуждался в сне и еде. Поначалу эльф горько сожалел о каждой минуте, потраченной на отдых, однако судьба вознаградила его за эту жертву: в первую же ночь король повстречал торговый караван, шедший со стороны Оплота.

Обычно люди избегали эльфов, тем более на ночной дороге, но купцы, видевшие в каждом разумном существе потенциального покупателя, привечали представителей любой расы (за исключением кендеров). Эльфийские монеты были так же хороши, как и любые другие (а иногда намного лучше), а высокородное происхождение Сильванеша было заметно даже сквозь замызганную в дороге одежду, и предприимчивые торговцы поспешили пригласить его к своему огоньку и разделить с ними трапезу. Возмущенный такой фамильярностью, король уже собирался решительно отказаться и снова погрузиться в мечты о янтарных глазах, когда вдруг кто-то произнес имя Мины.

— Дамы и господа, благодарю вас за гостеприимство, — сказал Сильванеш, присаживаясь к огню. Он даже согласился отведать предложенной ему еды, которую потом незаметно выбросил в кусты у себя за спиной.

Король по-прежнему был одет в плащ — тот же самый, что и на корабле, — но сейчас он откинул капюшон, и люди застыли в восхищении перед его юной красотой, сияющими глазами, очаровательной улыбкой и сладким, мелодичным голосом. Увидев, что тарелка эльфа пуста, одна из женщин кинулась наполнять ее.

— Какой худой! — сокрушалась она.

— Вы произнесли имя Мины, — напомнил Сильванеш, стараясь казаться равнодушным, хотя сердце его колотилось, как бешеное. — Я знаю кое-кого с таким же именем. Она, часом, не эльфийка?

Все дружно засмеялись.

— Нет, если только эльфийские девицы не начали носить доспехов, — хмыкнул один из торговцев.

— А я слышал об эльфийке, носившей доспехи! — воскликнул его товарищ, явно большой любитель поспорить. — Она жила во времена Войны Копья. Мой дедушка частенько пел о ней.

— Твой дед был просто старым пьяницей, — вмешался третий. — И не мог знать ни о чем, кроме как о кабаках Устричного. Там-то он и помер.

— Но ведь во время великой Войны действительно существовала эльфийка, которая сражалась с оружием в руках, — вступилась женщина. — Ее звали Лунни-тарри.

— Дорогая, Лунитари была Богиней Магии, — заметила ее подружка. — Только она давным-давно покинула Кринн вместе с остальными Богами, бросив людей на растерзание чужеземным драконам.

— Да нет же, — обиженно возразила та. — Это была Лунни-тарри, и она убила одну из злобных тварей с помощью какого-то гномьего приспособления. Позднее оно получило название «драконий обед», потому что Лунни-тарри вонзила его прямо в глотку дракона. Нам бы пригодилась такая воительница для расправы с новыми монстрами!

— Ну, насколько я знаю, именно этим Мина и собирается заняться, — сказал торговец, пытаясь примирить двух женщин, начавших раздраженно переругиваться между собой.

— Вы ее видели? — Сердце Сильванеша замерло. — Вы видели Мину?

— Нет, но в городе, который мы только что миновали, все только о ней и говорят.

— И где она? — спросил Сильванеш. — Далеко отсюда?

— Мина сейчас движется на Оплот, так что вы не разминетесь. Она ведет туда армию Рыцарей Тьмы, — ответил торговец.

— Не спеши судить о ней, юноша. Мина носит черные доспехи, но, судя по чудесам, которые она творит, сердце ее сделано из чистого золота, — снова заговорила первая женщина.

— Куда бы мы ни пошли, мы повсюду встречаем взрослых и детей, исцеленных ею, — добавил кто-то.

— Она хочет прорвать оборону Оплота, — сообщил один из торговцев, — и освободить порт. Нам больше не придется делать крюк через весь континент, чтобы продать наши товары.