Наследие Темного Меча - Хикмэн Трэйси - Страница 55

— Я опозорилась перед моей королевой! — прошептала Сцилла.

— Чем же? Вы лишь показали себя таким же человеком, как и все остальные. И лично я был рад это видеть. А то начал уже сомневаться.

Сцилла опустила руки и посмотрела на Мосию, пытаясь, понять, что кроется за его словами: сочувствие или насмешка.

— Благодарю вас, — хриплым голосом сказала наконец она. — Вы спасли мне жизнь, колдун. Я перед вами в долгу, — потом она подошла к Элизе и опустилась перед ней на колено. — Ваше величество, простите мою трусость перед лицом опасности. Если пожелаете сместить меня с доверенной должности, я пойму причину.

— О Сцилла! — воскликнула Элиза. — Мы совершенно согласны с Мосией. Мы были рады видеть, что ты проявила слабость, как и все остальные. Очень трудно любить совершенство.

Потрясённая Сцилла несколько мгновений не могла прийти в себя. Потом, вытерев глаза и нос, выпрямилась, расправила плечи и гордо, даже дерзко, вздёрнула подбородок.

— Куда нам теперь идти, отец? — спросила Элиза.

Мы так сосредоточились на пройденном пути, что совсем позабыли о предстоящем. Река поворачивала направо. Карниз вдоль берега закончился, а впереди мы увидели тёмное отверстие в скале — вход в подземный коридор.

— Мы пойдём вниз, — ответил Сарьон.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Мы спускались все ниже и ниже.

Путь нам освещал горящий факел. Мосия собирался израсходовать ещё какое-то количество магии, чтобы добыть свет, но оказалось, что в этом нет необходимости.

— Возле входа в тоннель есть маленькая пещерка, — сказал Сарьон. — Там вы найдёте факел, трутницу и кремень. Я оставил их на тот случай, если придётся вернуться.

— Инструменты Тёмных искусств, — с едва заметной улыбкой заметил Мосия, вспоминая о тех временах, когда в Тимхаллане было запрещено пользоваться такими приспособлениями, как трутница и кремень. Подобные предметы давали Жизнь тому, что изначально было Мёртвым.

Сцилла несла факел, шагая рядом с Сарьоном. Я остался возле Элизы, мы шли, взявшись за руки. С этого момента наши жизни должны были перемениться, к лучшему или к худшему. Возможно, очень скоро мы все умрём. Больше не имело значения, что она — королева, а я — её домашний каталист. Наша любовь, которая пустила первые ростки ещё в детстве, стала крепкой, как могучий дуб. И хотя это дерево можно срубить, глубокие корни всё равно останутся в почве навсегда.

Мосия шёл позади, один. Ворон отказался приближаться к логову дракона.

Пещерный коридор плавно спускался вниз по спирали. Идти было легко, даже слишком легко. Дорога как будто подгоняла нас вперёд — зловещий признак в данных обстоятельствах.

— Этот коридор не естественного происхождения, — заметил Мосия.

— Верно, — согласился Сарьон. — Я тоже так подумал, когда впервые сюда попал.

Мосия остановился.

— Неужели вы шли здесь, не зная, что ждёт впереди? Ведь там могло быть что угодно — от грифонов до разбойников! Простите, отец, но вы никогда не отличались склонностью к приключениям. Я считаю, вы должны рассказать нам, как впервые обнаружили эти пещеры. Сделайте это до того, как мы пойдём дальше.

— Мы не можем этого позволить! — разозлилась Элиза. — Это было твоё последнее оскорбление в адрес отца Сарьона, колдун!..

— Нет, дитя, — остановил её старый каталист. Оглядевшись по сторонам, он присмотрел подходящий выступ скалы и устало опустился на него. — Мосия прав. И не говори мне, дочь моя, — добавил он с улыбкой, — что тебе самой не любопытно, что мы обнаружим, когда доберёмся до драконьего логова. К тому же мне надо отдохнуть. Однако надолго задерживаться нам нельзя. Мы должны подобраться к нему до захода солнца — днём он сонный и неповоротливый.

— И слава богу, — сказал Мосия.

То, что я записал далее, — это история отца Сарьона, изложенная его собственными словами.

Я иногда размышлял — что случилось бы, если бы Симкин не обхитрил Менджу Волшебника и не уговорил отправить себя на Землю. Мне думается, тогда все могло бы сложиться совершенно по-иному. Если бы Симкин был здесь, я уверен, он сумел бы спасти жизнь Джораму. Император Гаральд со мной не согласен — и я понимаю почему. Несомненно, именно Симкин заманил Джорама в засаду — ведь это он предложил Джораму искать помощи для вашей бедной матери в Храме некромантов. И именно там Палач нашёл его и убил.

Я никогда не забуду этот ужасный день.

По приглашению Джорама я отправился в Храм вместе с ним и Гвендолин, хотя и боялся идти в такое страшное место. Джорам был в отчаянии. Казалось, Гвен с каждым днём все больше удалялась от нас. Она разговаривала только с умершими. Её не интересовали дела живых, даже её собственного мужа, которого она некогда любила всем сердцем. Её родители не находили себе места от горя. Когда Симкин рассказал свою дурацкую историю о маленьком брате, которого излечили от смерти, Джорам ухватился за эту идею, как утопающий за соломинку.

Я пытался отговорить его, но он не желал ничего слышать. Симкин велел нам прийти в Храм к полудню, когда сила этого места возрастает более всего. Император уверен, что Симкин заранее знал о поджидающем там Джорама Палаче, но я так не думаю. Мне кажется, что Симкин просто хотел убрать Джорама с дороги, чтобы самому притвориться Джорамом и отправиться на Землю — что, собственно, и сделал.

Так или иначе, вряд ли теперь это имеет какое-либо значение. Мы с вашим отцом отправились в Храм. Я оставался с Гвен, которую тревожили голоса мёртвых, а Джорам стоял возле алтаря. Я отчётливо слышал, как что-то резко, громко щёлкнуло четыре раза подряд.

Я окаменел от страха в ожидании зловещей опасности, которую предвещали эти звуки.

Щелчков больше не было слышно. Я огляделся и сперва ничего особенного не заметил. Я уже собирался вести Гвендолин в Храм, где мы были бы в безопасности, но вдруг увидел, что Джорам падает на алтарь.

Он прижимал руку к груди, и между пальцами струилась кровь.

Я подбежал к нему, подхватил его и опустил на землю. Я не понимал, что с ним случилось. Потом я узнал, что его убил предательский инструмент Тёмных искусств, известный под названием «ружьё».

Но тогда я знал только, что Джорам умирает, и ничего не в силах был сделать.

— Тёмный Меч… — проговорил Джорам. Слова срывались с его губ с болезненным стоном. — Возьми его, отец… Спрячь его… от всех. Мой ребёнок! — Он схватил меня за руку со всей силой умирающего, и я понял, что Джорам заставляет себя прожить ещё несколько мгновений, чтобы сказать самое важное. — Если моему ребёнку понадобится… ты отдашь ему меч…

Я уже знал тогда, что Гвен ожидает ребёнка. Джорам тоже знал — это и побуждало его так отчаянно искать помощи для жены.

— Да, сын мой! — пообещал я, глотая слезы.

Он посмотрел мимо меня, на Гвен, которая стояла над ним.

— Я иду, — сказал он ей, закрыл глаза и покинул нас, чтобы присоединиться к мёртвым.

Гвендолин протянула руку — но не к телу Джорама, а к его душе.

— Мой возлюбленный. Я так долго тебя ждала!

Вы знаете, что произошло потом. Армии Менджу напали на Тимхаллан. Наши войска потерпели полное, сокрушительное поражение. Если бы Менджу удалось осуществить свой план до конца, нас уничтожили бы всех до единого. Но мы обрели защитника в лице человека, которого мы теперь знаем как генерала Боуриса.

Менджу не настаивал на нашем уничтожении. Он получил, что хотел. Он запечатал Источник Жизни, чтобы магия больше не текла в мир Тимхаллана. Многие тимхалланцы, лишившись своей магии, с горечью говорили потом, что такая жизнь ничуть не лучше смерти. Сотни покончили жизнь самоубийством. Это были ужасные времена.

К счастью, Гаральд, в те времена король Шаракана, действовал быстро и решительно и взял ситуацию под контроль. Он привёл чародеев, последователей Тёмных искусств, и они научили наш народ использовать инструменты для того, что прежде делалось с помощью магии.