Наследие Темного Меча - Хикмэн Трэйси - Страница 31

На стуле сидел Тедди. В его глазах-пуговках отражался оранжевый свет подслушивающего устройства.

Я мог бы спросить, откуда Симкин знает об этом устройстве и что он вообще знает о таких приборах. Я мог бы спросить — почему он ждал до сих пор, почему не показал это устройство раньше, пока было ещё не поздно. Я о многом мог бы спросить, но не сделал этого. Наверное, я опасался услышать ответ. Может быть, это была моя ошибка.

И я не сказал Сарьону, что техноманты подслушали весь наш разговор. Возможно, это тоже была ошибка, но я боялся, что Сарьон огорчится ещё сильнее. Как бы то ни было, если Гвендолин права — а она знала Джорама как никто другой, — то к утру он передумает. Утром мы все покинем это место, и техномантам больше некого будет подслушивать.

Я взял плед и накинул его на плечи Сарьону. Это вывело каталиста из унылой задумчивости, и я уговорил моего господина идти спать. Мы вместе прошли по тёмному коридору, и путь нам освещал только скорбный свет звёзд. Я предложил Сарьону приготовить для него чай, но он отказался, сославшись на усталость, и предпочёл сразу лечь в постель.

Если я и сомневался, рассказывать ли ему о подслушивающем устройстве, то теперь мои сомнения полностью развеялись. Не стоило без толку волновать Сарьона, когда он так нуждался в отдыхе.

Если это и было ошибкой, то только первой в череде других ошибок, которые мне предстояло совершить этой ночью. Ещё одной ошибкой, и, вероятно, самой главной, было то, что я не уделил достаточно внимания медвежонку.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Я проснулся из-за того, что услышал какой-то звук, хотя откуда он исходил, было непонятно. Лёжа в кровати и безуспешно пытаясь сообразить, что это было, я услышал скрип дверных петель — как будто дверь открывали очень медленно, стараясь никого не побеспокоить.

Я подумал, что это может быть Сарьон и, возможно, я ему нужен. Поэтому я встал, надел свитер и джинсы, вышел в коридор и прошёл к комнате моего господина. Прислушавшись у двери, я различил его негромкий храп. Значит, это не каталист бродит ночью по дому.

«Джорам», — подумал я. И хотя я был зол на этого человека за упрямство и грубость по отношению к моему господину, мне было жаль его. Джорама вынуждали оставить любимый дом и отказаться от жизни, которую он для себя создал.

«Пусть Олмин направит его», — помолился я и вернулся в свою комнату.

Но заснуть не удавалось. Я подошёл к окну, раздвинул шторы и вгляделся в ночную тьму, подсвеченную сиянием звёзд.

Из моего окна открывался вид на один из многочисленных садиков, окружавших Купель. Я не знал, как называются цветы, которые там росли, — большие белые бутоны тяжело свисали со стеблей, как будто склонив головы в печали. Эта метафора показалась мне удачной, и я решил использовать её в новой книге, которую тогда обдумывал. Я уже собрался отойти от окна и занести удачную фразу в блокнот, как вдруг увидел, что в сад кто-то вошёл.

«Конечно, Джораму не спится», — подумал я. Мне стало неловко оттого, что я нарушаю его уединение, и ещё оттого, что он мог заметить меня у окна и решить, что я за ним шпионю. Я уже собирался задёрнуть шторы, когда человек в саду вышел на дорожку и оказался почти прямо напротив меня — и я увидел, что это не Джорам.

Это была женщина в плаще с капюшоном, в руках она несла какой-то свёрток.

«Элиза! — сказал я самому себе. — Она решила сбежать из дома!»

От этой мысли меня пробрала дрожь, сердце болезненно сжалось. Я замер у окна в ужасной нерешительности, которая иногда охватывает человека в критических ситуациях. Необходимо было что-то предпринять, но что?

Побежать к Сарьону и разбудить его, чтобы он поговорил с девушкой? Я вспомнил, каким он был уставшим и как плохо выглядел, — и решил, что это не лучшая идея.

Разбудить её родителей?

Нет. Я не стану предавать Элизу. Я сам пойду к ней и попытаюсь уговорить её остаться.

Я схватил куртку, накинул её на плечи и выбежал в коридор. Я весьма смутно представлял, куда нужно идти, но припомнил, что проходил через этот сад, когда посещал туалет. Я ошибся коридором всего один раз, прежде чем нашёл нужную дверь и вышел на улицу. Дверные петли скрипнули — меня разбудил точно такой же скрип.

Ночь была ясная, и я без труда разглядел впереди фигуру Элизы. Когда я видел девушку из окна, она шла очень быстро, и я опасался, что не успею её догнать, прежде чем она пересечёт сад и скроется за стеной. Элиза действительно уже дошла до стены, но свёрток, который она несла, затруднял её движения. Она положила свёрток на стену и вместе с ним ещё кое-что, при виде чего меня снова пробрал озноб, — Тедди.

Тедди, известный также как Симкин, сидел на стене рядом со свёртком, пока Элиза перебиралась через стену, путаясь в плаще и полах юбки. Когда девушка повернулась, чтобы забрать свёрток и Тедди, она увидела меня.

Её лицо в обрамлении тёмных как ночь кудрей было таким же бледным, как печальные белые цветы. Бледным, но решительным. Когда она заметила меня, её глаза расширились от удивления, а потом сузились от негодования.

Я отчаянно замахал руками, сам не понимая, что хотел передать этими лихорадочными жестами. Все равно это не подействовало: Элиза уже подхватила свёрток. По-видимому, он был довольно тяжёлый, и она с трудом управлялась с ним. Ей пришлось отпустить Тедди — он упал и, надеюсь, стукнулся головой — и ухватиться за свёрток обеими руками.

Раздался приглушённый лязг: сталь, обёрнутая тканью, ударилась о камень.

И тогда я догадался, что она несёт, и от осознания этого у меня перехватило дыхание. Я споткнулся на ровном месте и остановился.

Элиза поняла, что я обо всём догадался, и это заставило её поспешить. Она поправила свёрток, повернулась — и я услышал, как она быстро пошла по склону холма, оскальзываясь на камнях.

Я пришёл в себя и поспешил за ней. Теперь я понимал, насколько важно догнать и перехватить дочь Джорама.

Техноманты подслушивали. Но, если верить Мосии, Дуук-тсарит подсматривали!

Ожидая в любое мгновение увидеть чёрные фигуры колдунов, выступающие из мрака, я подбежал к стене и неуклюже перебрался через неё на другую сторону. Я уже говорил, что физически не очень крепок. Мне не было видно земли в тени, которую отбрасывала стена, так что я не рассчитал расстояния и тяжело рухнул вниз, рассадив колени и содрав кожу на ладонях.

— О-о! Ах-ох! Ты выдавил из меня всю набивку! — раздался голос откуда-то снизу.

Я был слишком озабочен тем, чтобы удержаться на ногах, и мне было не до причитаний Тедди. Моя нога соскользнула с шаткого камня, который покатился вниз по склону, увлекая за собой небольшую лавину. Я растянулся на земле, а надо мной внезапно оказалась Элиза, обвевая меня полами плаща. Девушка схватила меня за руки и сжала крепко, до боли.

— Прекрати сейчас же! — яростно прошептала она. — Ты так шумишь, что и мёртвый бы проснулся!

— Так однажды и случилось, — послышался унылый голос откуда-то со стороны моего локтя. — С герцогом Эстерхаузом. Он умер, сидя в своём кресле и читая газету. Все боялись сказать ему об этом. Знали, что он плохо воспримет эту новость. Так что мы оставили его там сидеть. А потом как-то раз повар забылся и зазвонил в обеденный гонг…

Потрясённая Элиза отшатнулась от меня и села на землю.

— Ты можешь говорить! — сурово сказала она, глядя на меня. Свёртка при ней не было.

Я выразительно покачал головой. Пошарив вокруг ободранной рукой, я поднял игрушечного медвежонка, который и был во всем виноват, и хорошенько его тряхнул.

Элиза посмотрела на медвежонка и прикусила губу. Тут я начал догадываться о том, что на самом деле произошло.

— Ты ранен? — недовольным тоном спросила Элиза.