Расплетающие Сновидения - Парфенова Анастасия Геннадьевна - Страница 79

Меня тошнило. Головная боль была непереносима. Тупо ныл желудок.

Сделай это быстро и безболезненно. Как хирургическая операция — отрезал, и всё. Люди, не умеющие регенерировать утраченные части тела, часто говорят, что отрезанные конечности продолжают болеть. Интересно, будет ли болеть вырванное сердце?

— Аррек. — Он развернулся, уже вновь одевшийся в непроницаемость своих щитов. — Мне кажется... Я думаю... Нам не стоит больше жить вместе. — И в приступе лживого малодушия добавила: — Какое-то время...

Бесконечный, отчаянный, безмолвный момент. Глаза цвета стали, вдруг ставшие такими беспомощными, такими растерянными. Глаза существа, с изящной медлительностью соскальзывающего в бездну.

Он холодно поклонился и исчез. Молча.

Так просто. Хирургическая операция...

Шатаясь, я подошла к берегу. Скорее упала, чем прыгнула в воду. И долго плавала (металась!) от одного берега к другому, пытаясь забыть о навязчивых мыслях. Целое озеро воды — отличное место, чтобы даже от себя спрятать слёзы.

Вырезанное сердце, оказывается, умеет болеть просто нестерпимо.

Глава 12

Лучшее лекарство от любой болезни — работа. Много-много работы. Так, чтобы все лишние мысли из головы точно кувалдой вышибло.

Поэтому, немного приведя себя в порядок и совершив разорительный набег на созревшие в оранжерее фрукты, я решила приступить к исполнению своих обязанностей.

Хор-рошее решение.

Десять часов прямого контакта с Эль, когда мы по крупицам перебирали все возможные варианты изменений и приводили в порядок тела и души целого народа, сделали своё дело: я была выжата как лимон. На этот раз общение вышло суховато-деловым, без обычных шуток и подначек. Раны были ещё слишком свежи, чтобы бередить их даже случайными напоминаниями, и, передав всем мою просьбу (вообще-то приказ) не беспокоить, Эль, кажется, решила, что это относится и к ней самой. За что я была безмерно благодарна.

Когда она оставила меня, я могла лишь безвольно сидеть на полу, вяло шевеля крыльями и блуждая взглядом по пустым стенам. Через две минуты подобного времяпрепровождения поймала себя на том, что в третий раз прокручиваю в голове последний разговор с Арреком. Сон, как назло, не шёл: сказывались трое суток, проведённые в восстанавливающей коме. Оставалось только прервать добровольное заточение.

Стоило на это решиться, как тут же обнаружился поджидающий меня эскорт: боевая звезда северд-ин, как всегда болтающаяся где-то между материальностью и небытием, и один усталого вида человек-риани. Больно кольнуло в груди: ещё две фигуры никогда уже не присоединятся к третьей.

Нам даже не нужно было обмениваться с Сергеем приветствиями — мы были как один человек. Короткий кивок в сторону Безликих — мы нырнули в один из бесчисленных проходов.

Находилась я сейчас в клане Изменяющихся — судя по всему, в другое, менее защищённое место меня после столь выдающихся подвигов отправить просто не решились. В принципе, это не плохо: в Дериул-онн меньше была вероятность наткнуться на Зимнего... или Вииалу. Или Лейри. Вряд ли я была готова к любой из этих встреч. Если на то пошло, вряд ли я была готова встретиться с кем бы то ни было...

Лишь прикоснувшись к стенам знакомого онн, я почувствовала, что родители дома. И что мама здорово не в духе. Но уж в этом никакого сюрприза не было.

Бесцельно блуждая по зеленоватым коридорам, я не могла не обратить внимания на их пустынность. Похоже, все очень серьёзно восприняли переданное самой Эль «желание» Хранительницы побыть одной. Требуется определённая ловкость, чтобы так изящно убираться с дороги достаточно быстро передвигающегося существа.

Кое-кто, однако, и не думал прятаться — просто оставлял мне право самой сделать последний шаг. Пустые помещения наполнил голос отца.

И я переступила порог.

Он был гол по пояс, с мечом-Ллигирллин, болтающемся на бедре, багряно-золотые волосы стянуты в небрежный хвост, всё внимание сосредоточено на тонких манипуляциях потоками силы. Внушительных размеров каменная глыба с грациозной неспешностью проплыла над полом и, повинуясь неслышимому приказу, опустилась в заранее приготовленную нишу. С тихим шелестом начали работать охранно-держательные заклинания. И только тогда папа позволил себе обернуться в нашу сторону.

Золотая кожа подчёркивала скульптурную лепку лица, странный даже на взгляд эль-ин разрез сине-зелёных глаз. Широкие плечи, мощная фигура — он был совсем не похож на истончённого до болезненности эльфа. Да он им и не был. Ашен, дракон Ауте, порывисто шагнул ко мне, чуть приобнял за плечи и, когда я не ответила, бережно отпустил.

Собрав волю в кулак, я встретилась с ним глазами.

— Папа, Виор...

— Знаю.

На этом обсуждение данной темы между нами закончилось навсегда. Ашен повернулся к Сергею, участливо наклонил голову.

Против воли мои уши любопытно дёрнулись.

— Вы знакомы?

— У нас нашлось множество общих интересов.

И эта тема тоже была закрыта.

— Пап, чем ты сейчас занят?

Он чуть посторонился, показывая мне каменную глыбу. Резко выпустила воздух через сцеплённые зубы: камень был знаком. Папа не мудрствуя лукаво просто вырезал из пола огромный кусок и притащил его в свою лабораторию. Вместе с рунными узорами, спешно начерченными кровью на поверхности. И мечом, по самую рукоять вплавленным в гранит.

— Кажется, тебя заинтересовало это оружие? — Тон мой был подчёркнуто нейтрален. — Оно опасно?

— Не то слово. — Ашен легко распознал под словами недвусмысленный приказ развить тему и продолжил своим «лекторским» голосом: — Это с самого начала было выдающееся произведение. А Л’Рис своей смертью и последним заклинанием превратил его в нечто совсем... В принципе, мы сейчас и пытаемся выяснить, во что именно. Ясно, что тут серьёзно замешаны Вероятности и ещё что-то из магии смерти. Гм. Было решено, что пока безопаснее оставить эту игрушку у Изменяющихся — защита онн специально создавалась для всякого рода неожиданностей. А этот рунный клинок, боюсь, набит всякими сюрпризами по самую рукоять. Уж мне ли не знать.

— Не буду мешать. — Я отвернулась, но успела заметить, как, уходя, Сергей бросил на папу последний вопросительный взгляд и получил утвердительный кивок. Кажется, этот маленький обмен ко мне не имел ни малейшего отношения. Что за дела могут быть у отца со смертным? Очень странно.

Тем не менее вышла я успокоенная. Похоже, родственники, то ли хорошо меня зная, то ли вняв недвусмысленным намёкам Эль, решили не устраивать глубинного психоаналитического разбора обстоятельств гибели Виор. Вынести их гнев и обвинения ещё можно было бы. А вот выслушивать сочувственные и оправдательные речи...

Мама, конечно, отнюдь не собиралась ждать, пока мне придёт в голову её навестить. Черноволосая, чернокрылая и ясноглазая, она поджидала меня, прислонившись к стене у самого выхода из папиных мастерских. На первый взгляд — девочка-подросток в обносках, с пиратского вида длинными ножами, пристёгнутыми к локтям. От силы, которой несло от этой угловатой фигурки, волосы вставали дыбом.

Всплеск темноты и движения — она рванула вперёд, замерла на расстоянии вытянутой руки, внимательно меня оглядела. И, судя по всему, осталась довольна инспекцией, потому что гнев, до самого основания сотрясающий стены онн, начал утихать. Хотя до полного затишья было ещё ой как далеко. Прежде чем Даратея тор Дериул смирится с гибелью последней внучки, всей Эль-онн придётся страдать от яростных припадков и злобных выходок. Каждый справляется с трудностями по-своему...

— Мать Клана. — Я выбрала наиболее официальное обращение, сразу отметая возможность задушевных бесед. — Я вижу, вы уже вернулись из погружения.