Битва близнецов - Уэйс Маргарет - Страница 68

Темный Ковыль мрачно смотрел на гномов, потом позвал девятерых своих воинов. Уже через несколько секунд они строили собственную пирамиду.

Гномы, более низкорослые, чем варвары, были вынуждены сделать основание своей пирамиды менее широким. Один за другим они влезали друг другу на плечи, изо всех сил стараясь достичь необходимой высоты. Венчал эту живую гномью пирамиду сам Регар. Он балансировал на самой вершине, попирая ногами бедных соплеменников, стонущих и скрипящих зубами от неимоверного напряжения всех своих сил. Регар вытягивал руки, едва ли не подпрыгивал, но до платформы, как он ни старался, ему было не достать.

Темный Ковыль, хоть и выстроил пирамиду при помощи своих людей гораздо шире в основании, чем у гномов, без труда добрался по спинам варваров до платформы. Открыто смеясь над Регаром и постигшей его неудачей, он попытался протиснуться в одно из проделанных в площадке отверстий.

Но лаз оказался для него слишком узким.

Как он ни тужился, ни выдыхал из себя воздух — ничего не помогало.

Несмотря на то что вождь был довольно жилистым и поджарым, он не мог пролезть в дыру. В этот момент Регар отважился на опасный маневр. Оттолкнувшись ногами от плеч самого верхнего гнома, он прыгнул…

И промахнулся.

Описав дугу под самой платформой, он звонко шлепнулся в грязь, поднимая тучу брызг. От толчка гномья пирамида рассыпалась, и все девятеро повалились кто. куда.

На этот раз варвары не смеялись. Темный Ковыль задумчиво посмотрел сверху на барахтающегося в глине Регара и внезапно спрыгнул вниз. Приземлившись рядом с предводителем гномов, он схватил его за тунику и выволок на поверхность.

К этому времени вождя варваров и Регара можно было отличить друг от друга только по росту, настолько оба извалялись в липкой жирной грязи. Некоторое время они молча стояли в яме, ничего не предпринимая. Потом Регар смахнул грязь с лица и сказал:

— Ты знаешь, что только я смогу пролезть в эту дыру.

— А тебе должно быть ясно, — откликнулся Темный Ковыль, — что только я могу поднять тебя туда.

Гном быстро пожал руку кочевнику. Вместе они поспешили к варварской пирамиде, которая все еще держалась. Темный Ковыль первым вскарабкался наверх и встал там в качестве последней ступени перед самой платформой. Регар взобрался к нему на плечи и без труда проскользнул в люк.

Гномы внизу разразились радостными криками.

Очутившись на платформе, Регар схватил меч и топор и высоко поднял их над головой победным жестом. Приветственные крики быстро затихли. Гном и варвар недоверчиво и подозрительно смотрели один на другого.

«Вот он, решающий момент! — подумал Карамон. — Как много в тебе от Флинта, Регар? А сколько в тебе от Речного Ветра, Ковыль? Сейчас все зависит от этого!..»

Регар посмотрел сквозь отверстие в платформе вниз — на суровое лицо вождя варваров.

— За этот топор, который, должно быть, выковал сам Реоркс, я премного обязан тебе, варвар! — громко сказал он. — Сражаться рядом с тобой будет для меня великой честью. Ну а тебе, если ты хочешь биться бок о бок с гномами, тоже понадобится доброе оружие!

И под радостные вопли всего лагеря он протянул драгоценный сверкающий меч своему новому товарищу.

Глава 5

Пиршество затянулось далеко за полночь. Отовсюду доносились крики, смех, добродушные проклятья на гномьем языке, варварских наречиях, равно как на соламнийском и Общем языках.

В этой суматохе Рейстлину без труда удалось ускользнуть незамеченным. В атмосфере всеобщей радости и веселья никто не хватился молчаливого мага.

Возвращаясь в свою палатку, которую Карамон восстановил для него, Рейстлин старался держаться в темноте, не выходя к жарким кострам. В своем черном плаще он был практически невидим в ночи; посторонний наблюдатель мог заметить лишь смутное движение, мимолетную тень — и все.

Палатку Крисании маг обошел по широкому кругу. Жрица как раз стояла у входа, с завистливой улыбкой глядя издалека на праздник. Она не осмеливалась при соединиться к пирующим, понимая, что появление «ведьмы» может нанести непоправимый вред затее Карамона.

«Как странно, — подумал Рейстлин, — что в эти смутные времена черного мага уважают и боятся, а жрице Паладайна грозят насмешки, хула и смерть».

Бесшумно ступая своими мягкими кожаными башмаками, Рейстлин быстро пересек равнину, почти не оставляя следов на полегшей влажной траве. Ненадолго остановившись, он поглядел в небо, где противостояли друг другу созвездия Платинового и Пятиглавого Драконов. Легкая усмешка искривила его губы. Сознание того, что Фистандантилус мог бы преуспеть если бы не случайное вмешательство какого-то дурацкого гнома-механика, заставило Рейстлина почувствовать мрачную радость. По всем его вычислениям выходило, что именно гном и был тем самым ключевым фактором, помешавшим Фистандантилусу достичь цели. Видимо, гном-механик каким-то образом изменил время. Рейстлину пока оставалось непонятным одно — как ему это удалось. Впрочем, маг решил, что ему нужно как можно скорее попасть в горную крепость Заман. Проникнуть оттуда в Торбардин будет совсем просто, а тогда уж он сумеет отыскать этого гнома и сделать так, чтобы он ни при каких условиях не сумел помешать его замыслам.

Время, которое уже было изменено ранее, никогда не повернется вспять. Там, где потерпел неудачу Фистандантилус, он сумеет победить.

Поэтому — как до него Фистандантилус — Рейстлин уделял особое внимание предстоящей кампании, чтобы быть уверенным в том, что Замана он достигнет. Они с Карамоном часами просиживали над схемами и старыми картами, изучая подходы и систему фортификации, сравнивая их с тем, что они помнили сами, когда им с Карамоном случилось побывать в этих краях, и гадая, что и как могло измениться здесь к тому времени, которому еще только предстоит наступить.

Ключом к победе было взятие Паке Таркаса.

А это, как не раз говорил Карамон, тяжело вздыхая, задача практически невыполнимая.

— Дункан непременно сосредоточит там свои главные силы, — заявлял он, указывая пальцем в то место на карте, где была нарисована гномья крепость. — Ты же помнишь, Рейст, что представляет из себя Паке Таркас, ведь он стоит на перевале между двумя высочайшими горными пиками! Эти гномы, чтоб им провалиться, способны удерживать его несколько лет подряд! Стоит им только запереть ворота и обрушить вниз камни при помощи какого-нибудь из их хитроумных механизмов — и мы застрянем под стенами одним богам известно на сколько. А для того чтобы разгрести такой мощный каменный завал, потребуется сила Серебряных Драконов, — прибавил он мрачно.

— Так обойди с фланга, — посоветовал Рейстлин. Карамон покачал головой.

— Откуда? Где? — Его палец двинулся по карте в западном направлении. — С одной стороны у нас Квалинести. Эльфы нарежут из нас ремней и повесят сушиться на деревьях. А на востоке… — Карамон переместил палец правее. — На востоке только горы или море. У нас не найдется столько лодок, чтобы двигаться морем, к тому же взгляни… — Палец пополз вниз. — Если мы высадимся южнее, в пустыне, мы застрянем как раз посередине между двумя вражескими лагерями, подставив под удар оба фланга. К северу от нас будет Паке Таркас, а к югу — Торбардин.

Карамон разочарованно оттолкнул от себя карту и зашагал из стороны в сторону, время от времени раздраженно поглядывая на стол.

Рейстлин зевнул, затем поднялся и слегка коснулся рукой плеча Карамона.

— Помни одно, брат мой, — сказал он негромко. — Паке Таркас пал!

Лицо Карамона стало мрачнее тучи.

— Да, — пробормотал он угрюмо, мгновенно вспомнив, что он просто играет в большую сложную игру. — А ты не помнишь, как это произошло?

— Нет. — Рейстлин покачал головой. — Но он падет… Он помолчал, затем повторил негромко:

— Паке Таркас падет!

Три широкие приземистые тени вышли из леса. Они двигались с предельной осторожностью, избегая не только огней лагерных костров, но даже лунного света.