Комментарии к жизни. Книга первая - Кришнамурти Джидду - Страница 1

Джидду Кришнамурти

Комментарии к жизни. Книга первая

Три набожных эгоиста

Недавно меня посетили три набожных эгоиста. Первый был из саньяси, человек, отрекшийся от мира сего. Второй был востоковедом и сильно верил в братство людей. А третий оказался заядлым борцом за какую-то странную утопию. Все трое усердствовали на своем поприще и свысока посматривали на точку зрения и интересы других. Каждый из них находил подтверждение своим убеждениям, был пылко предан своей особой форме верования, и каким-то странным образом все они были нетерпимы.

Они убеждали меня, особенно приверженец утопии, что готовы пожертвовать собой и отречься от своих друзей ради своей веры. Они казались кроткими и добрыми, особенно сторонник братства, но в них была жесткость сердца и та особая нетерпимость, характерная для высокомерия. Они были избранными, вестниками, они знали и были уверенны в своих знаниях.

Человек саньяси в ходе серьезной беседы признался, что готовится к последующей жизни. Эта жизнь, заявил он, мало что может ему дать, так как он уже осознал всю иллюзорность жизни в этом мире и отказался от мирских путей. У него еще оставались кое-какие слабости и была трудность в сосредоточении, добавил он, но в следующей своей жизни он непременно станет тем идеалом, который он избрал для себя.

Весь его интерес и жизненная энергия сосредоточились в его убеждении, что в следующей жизни он станет кем-то. Мы говорили долго, но он всегда делал акцент на завтрашнем дне, на будущем. Прошлое существует, заявил он, но всегда в связи с будущим. Настоящее – это всего лишь переход к будущему, а сегодня интересно только из-за того, что наступит завтра. Если бы не было завтра, спросил он, зачем же тогда было бы прилагать столько усилий? С таким же успехом можно быть растением или просто коровой.

Вся жизнь представала одним постоянным движением из прошлого через мимолетное настоящее к будущему. Нам нужно использовать настоящее, говорил он, чтобы стать кем-то в будущем: быть мудрым, сильным, сострадающим. Оба, и настоящее и будущее скоротечны, но «завтра» приносит плоды. Он настаивал, что «сегодня» – всего лишь ступенька на пути достижения цели, что не стоит слишком тревожиться и вникать в происходящее. Нам нужно четко представлять свой идеал в будущем и плодотворно совершить это путешествие. В общем, он был равнодушен к настоящему.

Верящий в людское братство был более образован, его речь более поэтична. Он был знатоком, умело пользующимся словами, вполне учтив и убедителен. Он тоже приберег себе на будущее божественную нишу. Ему также хотелось стать кем-то выдающимся. Эта мысль наполняла его сердце, и ради этого будущего он собрал вокруг себя своих последователей. Смерть прекрасна, сказал он, так как она приближает нас к той божественной нише, ради которой он и существовал в отвратительном и наполненном скорби мире.

Он был абсолютным сторонником передела этого мира, его усовершенствования и усердно трудился ради братства людей. Он считал, что такое стремление с сопутствующей ему жестокостью и разрушением было неизбежным в этом мире, с которым надо что-то делать. К несчастью, если вы хотите выполнения определенных организационных мероприятий, вам придется быть немного безжалостным. Это дело было необходимостью, потому что помогло бы человечеству, и от любого противостоящего ему надо было бы избавляться, конечно, аккуратно. Претворение в жизнь этого дела было крайне важно и не терпело помех. «У других свои пути, – говорил он, но наш путь – особый, и любой, кто мешает, – не с нами».

Приверженец утопии был странной смесью идеалиста и практичного человека. Он руководствовался не Старым, а Новым Заветом. Он знал исход будущего, так как Новый Завет предвещает, что будет в конце. В его план входило создать суматоху, организовать и исполнить то, что предвещал Новый Завет. Настоящее, он говорил, было искажено и должно быть уничтожено, а на его руинах будет построено новое. Надо пожертвовать настоящим ради будущего. По сути, значение имел только человек будущего, а не настоящего. «Мы знаем, как создать такого человека», сказал он, «мы можем сформировать его сознание и сердце. Но мы должны получить власть для выполнения любого благого дела. Мы принесем в жертву себя и других, чтобы установить новый порядок. Мы убьем любого, стоящего у нас на пути. Любые средства хороши, когда цель их оправдывает.

Если итогом происходящего будет мир, то можно использовать любую форму насилия. Если, в конце концов, каждый будет свободен, то тирании в настоящем не избежать. «Как только власть окажется в наших руках, – заявил он, – мы прибегнем к любому виду принуждения ради создания нового мира без классовых различий.

Мы ни на шаг не отойдем от своей догмы, мы твердо верим в нее, но наша стратегия и тактика будет варьироваться в зависимости от изменения обстоятельств. Мы планируем, организуем и прилагаем все усилия для уничтожения человека настоящего ради человека будущего.

Человек саньяси, верящий в человеческое братство, и приверженец утопии – все они живут ради завтрашнего дня, ради будущего. В обычном понимании они не властолюбивы, им чужды высокие почести, богатство или признание. Они жаждут власти в более утонченном ее виде. Приверженец утопии показал свою принадлежность к общности, которая, по его мнению, будет обладать властью для изменения мира. Верящий во всемирное братство жаждет быть возвеличенным, а человек саньяси– достичь своей цели. Все поглощены собственным становлением, своими достижениями и распространением своей идеи. Они не видят, как их желания отталкивают мир, равенство, величайшее счастье.

Стремление к цели в любом его проявлении: либо совместными усилиями, либо для личного спасения или духовного роста – это действие в будущем. Извечное желание будущего. Желание стать – это бездействие в настоящем. «Теперь и сейчас» имеет большее значение, чем «завтра». В «теперь и сейчас» заключено все время, понять «теперь и сейчас» означает освободиться от времени. «Стать» – это значит продлить время, продлить скорбь. «Стать» не включает в себя «быть». «Быть» – это всегда в настоящем, быть – это высший путь превращения. «Стать» – всего лишь означает видоизменяющееся продолжение, а полное преобразование заключено только в настоящем, в «быть».

Отождествление

Почему вы отождествляете себя с другими, с обществом, со страной? Почему вы называете себя христианином, хинду, буддистом или почему вы являетесь членом одной из многочисленных сект? Религиозно или политически человек отождествляет себя с той или иной группой по традиции или по привычке, по внутреннему побуждению или предубеждениям, подражая кому-то, или из-за лени. Такое отождествление прекращает всякое творческое понимание, и тогда человек становится простым инструментом в руках партийного боса, начальника священника или духовного лидера.

На днях один человек сказал, что он «кришнамуртиец», а он состоял в то же самое время в другом обществе. Когда он так говорил, это было совершенно бессознательное применение такого отождествления. Ни в коей мере его нельзя было назвать глупцом, напротив, он был хорошо начитан и образован. Не был он ни эмоционален, ни сентиментален в этом вопросе, наоборот, он был четок и понятен.

Почему он вдруг стал последователем Кришнамурти? До этого он являлся членом иных обществ и организаций, и тут вдруг выяснилось, что он «кришнамуртиец». Из того, что он рассказал, казалось, что его искания окончились. Вот здесь он остановился, это было его итогом.

Свой выбор он сделал, и ничто не могло поколебать его. Теперь он спокойно осядет и будет следовать всему, что было сказано и что будет сказано.

Когда мы отождествляем себя с кем-то другим, является ли это отождествление отождествлением из-за любви? Разве отождествление означает переживание? Разве отождествление не влечет за собой угасание любви переживания? Отождествление – это овладение чем-то, утверждение в чем-то, отстаивание права собственности, а собственность отрицает любовь, не так ли? Владеть – значит быть в безопасности, обладание – это защита, неуязвимость. В отождествлении также есть доля сопротивления, либо грубого, либо утонченного. А разве любовь является способом самозащиты? Присутствует ли любовь там, где есть защита?